– Близко не подъезжать. Рулить на безопасном расстоянии. Если что будет не так, ты знаешь, что делать. Спасибо, Серж.

Серж сразу нырнул в сквер у дороги и плюхнулся на лавочку. Тетя оседлала мотоцикл и запетляла вперед, объезжая поток машин. Тонкий уставился в бинокль.

А что можно увидеть в городе? Правильно, машины, много. Большие и одинаковые как лошади в табуне, пока близко не подойдешь, не заметишь разницы. И черт его разберет, где тетин «жигуль», где дядин, где принцессы египетской. Хорошо хоть номера есть…

Тонкий цеплялся взглядом за все белые «Жигули». Нет, нет, нет, ага! Над водительским сиденьем торчал затылок бомжа, над пассажирским впереди – Ленкин. Конечно, он велел ей пересесть, не такой он дурак. Сзади очень удобно бить по башке того, кто взял тебя в заложники. Правее, чуть поодаль в потоке держалась тетя. Неизвестно, видел ее бомж или нет, но оружия не доставал, стрельбы не открывал и вообще вел себя спокойно. Тонкий опустил бинокль и только сейчас заметил, что мотоцикл стоит. На обочине в сквере лениво развалился Серж. Он уже успел сбегать за газировкой и спокойно попивал из горлышка, наблюдая движение машин. Димон стоял на месте, преданно уставившись на Тонкого. А кто-то тормоз, не будем говорить кто, хотя это ни разу не Димон. Здесь город, а не шоссе. Можно ехать под носом у бомжа, и он тебя все равно не увидит. Укрылся за большой машиной – и порядок! Опасно? Да. Но, во-первых, не так уж опасно, город все-таки, а во-вторых, раз мы такие умные, то Димона подставлять мы не будем. Тонкий зажмурился и, чувствуя себя предателем, выдал:

– Димон, а ты не доверишь ли мне свой байк?

Димон, видимо, этого ждал. Он молча слез, молча снял с шеи Тонкого бинокль (имеет право человек видеть погоню, раз к участию не допущен) и пошел в скверик составить компанию Сержу.

Тонкий быстро перелез на его место и поехал, объезжая машины, к «жигулю». Догонять пришлось, а как же: он потерял почти минуту, пока стоял у сквера и рассматривал в бинокль машинки. Газ, скорость, газ, и вот уже впереди маячит знакомый номер тетиного «жигуля». Самой тети рядом не наблюдалось. «Прячься, дурак!» – крикнул Тонкий себе (а кто еще услышит-то?) и нырнул за высокий «Фольксваген».

Машины ехали тесно и медленно. Так тесно и медленно, что у Тонкого появилась возможность подумать. Ну не так чтобы, но мысль кое-какая возникла. Емкая такая, но простая и лаконичная мысль: «Дальше что?».

И сразу увидел, что дальше. «Жигуль» не по правилам обогнала несерьезная красная «копейка» и, нагло подрезав «Фольксваген», заняла левую полосу. Почти такая же «копейка» обогнала «жигуль» справа и встала прямо перед ним. Бомжик гуднул, выругался, но тут подъехали к светофору, и все встали, как миленькие… Кроме «жигуля»! Сбавив было скорость, он рванул с места, проскочив перед носом машин, выезжающих наперерез. Одна «копейка» газанула было за ним, но не успела.

Машины ехали. Светофор горел. Тонкий подумал, что это на «Жигулях» правила нарушать тяжело, а он маленький и верткий, на мотоцикле-то. Он выехал на тротуар и по травке, под вопли окрестных старушек обошел впередиидущие машины и выскочил на перпендикулярную дорогу.

Наперерез ему мчался огромный джип. Рассуждать было некогда: вперед или назад, встанешь – задавят. Тонкий газанул, обозвал себя дураком и камикадзе, газанул еще и чуть не влетел в багажник тетиному «жигулю».

Лицо бомжа удивленно вытянулось в зеркале заднего вида, а Тонкий уже ничего не соображал. После гонок на выживание с джипами становишься таким отчаянным придурком, что сам себе удивляешься. Он объехал «жигуль» справа и заглянул: как там Ленка? Ленка сидела на пассажирском сиденье, неоригинально примотанная скотчем. От скотча было неудобно и жарко, Ленка корчила рожи в открытое окно и ругалась:

– Ну где ты катаешься, брат, мне тут эпиляцию делают!

Бомж выругался еще хуже и газанул вперед. Тонкий только заметил, будто с майки его что-то упало. Серенькое такое, пушистое. А бомжик дурак, окна надо закрывать. А Толстого на дороге нет, значит, он у сестры в машине. И еще: бомж правда боится открывать стрельбу в городе…

«Жигуль» взвизгнул тормозами и свернул во дворы. Тонкий – за ним. Узкий керченский дворик с бабульками, детьми и собаками, если бы он знал, зачем эти два придурка играют здесь в догонялки! А бомжик, похоже, ориентировался в этих местах хорошо. На полном ходу он проскочил дворик, выехал в другой, третий… Тонкий периодически оборачивался: сзади не наблюдалось ни одной машины. Неужели погоня их потеряла, и они остались один на один?

Из водительского окошка «жигуля» высунулась рука. С пистолетом. А что: дворик тихий, здесь вообще никого, даже собачников. Только дикие яблони за низеньким заборчиком. Тонкий вывернул руль и влетел передним колесом прямо в этот заборчик. Сам перелетел через руль и упал на землю. Рядом шмякнулся кто-то еще: Ленка!

«Жигуль» тормозил, обниматься и радоваться было некогда. Тонкий, ничтоже сумняшеся, пополз на карачках, утягивая Ленку в кусты. Только кусты-то жиденькие, это вам не лес, а всего лишь маленький садик перед жилым домом. Зато в доме есть чудное подвальное окошко.

– Давай сюда! – Ленка послушно нырнула в подвал, а Тонкий обернулся: бомжик заводил «жигуль»!

Ну уж нет!

Сидя в кустах и отсчитывая секунды, Тонкий дождался, пока Семеныч выедет со двора, оседлал мотоцикл и рванул за ним. Если погоня отстала, погоней будет Тонкий. Ничего, Сашка проводит его до первого поста ГАИ.

Он догнал «жигуль» за минуту, и они выскочили на проезжую часть. Параллельная улица… Ничего, погоня догадается, не маленькие. А пока проводим, спрячемся вот за тем «Фольксвагеном»… да, «Фольцваген» был знакомый. Номеров Сашка не запомнил, а вот царапина на борту – это да. Водитель знакомого «Фольцвагена» делал Тонкому отчаянные знаки. Весьма отчаянные. Если бы Тонкий был в школе на втором этаже, где классы задиристых первоклашек, он бы точно сказал, что эти знаки обозначают. Но здесь на дороге от взрослого водителя… На всякий случай, Тонкий вильнул в сторону.

Вовремя. «Фольцваген» взвизгнул и вырулил «жигулю» наперерез. С другой стороны путь ему перекрыла оранжевая «копейка», сзади – другая. Далеко справа Тонкий увидел подъезжающую тетю Музу на мотоцикле.

Сзади бибикнули, и Тонкий съехал на тротуар, чтобы не мешать движению машин. Остальное он наблюдал, уже сидя на травке рядом с мотоциклом.

Семеныч уже стоял, положив руки на капот, когда под гудки и ругательства подрулила тетя Муза:

– Где Ленка?!

– Сбежала твоя ненормальная! – огрызался бомж. – Крысой скотч перегрызла и сбежала. Крыса в машине, – на всякий случай добавил он.

Тетя кивнула, невозмутимо открыла дверцу, достала Толстого и посадила на плечо.

Двое в штатском обыскивали Семеныча. Еще двое стояли, наблюдая действо, еще один записывал. Тетя достала из кармана паспорт бомжика и визитницу, протянула тому, кто наблюдал, и долго что-то говорила. Ясное дело, вещи из рук не задержанного, а постороннего, фигня, а не улика. Впрочем, судя по найденному у бомжа пистолету, спичечному коробку с травой (во дурак!) и наручникам, которые на него надели, улик хватало и так. Потом из «Фольксвагена» вышел еще один в штатском и с лабрадором. Лабрадор быстро нашел авоську бомжа в багажнике (нет ничего, просто пахала дымом), долго обнюхивал «жигуль», чихал, морщился, но в конце концов проводник решил, что наркотиков в машине нет. «Жигуль» тетя отогнала к обочине, бомжа погрузили и увезли, как будто ничего и не было. Тете сказали: «Мы вас вызовем», не утруждаясь объяснениями, как это будет. Они же здесь дикарями: ни адреса, ни телефона, мобильник – и тот не заряжен.

– Заряжен мобильник, не волнуйся. – Тетя подошла к Тонкому и сразу ответила на незаданный вопрос. – Мне Иван вчера зарядил. И Елене. И тебе. Пока ты ночью по городу шлялся, он нам телефоны привез. Держи.

Тонкий хотел сказать, что у него нет мобильника, но, увидев эту серебристую коробочку с надписью, прикусил язык. На коробочке было выгравировано: Сыщику Александру Уткину от Доктора Ливси.

Тонкий покраснел:

– Спасибо. Только я вслух его так не называл…

– Это тебе кажется. Его многие так называют, причем сами не замечают этого. Думаешь, ты первый?

Тонкому почему-то стало стыдно. Но приятно, что ни говори: не каждый день получаешь такие подарки от таких людей.

На той стороне дороги стояла Ленка. Она махала рукой, облепленной огрызками скотча, визжала и прыгала. Тетя погрозила ей пальцем, и Ленка, как воспитанная, сперва дождалась зеленого, потом осторожно перешла дорогу и прыгнула тете на шею!

– Ну я и перепугалась же, блин! – Тонкий ждал душещипательного рассказа о нелегком существовании заложника в бандитской машине, а услышал ерунду:

– Сидишь, никого не трогаешь, а на тебя прыгает крыса! Умереть же недолго с перепугу! Теть Муз, давайте уже Сашку в больницу отвезем, а то болезнь на голову перекинется.

Тонкий потрогал больную коленку. Кто здесь ненормальный, конечно, вопрос, но с больницей идея хорошая. Да и поспать неплохо бы.

Перелома врач не нашел, а вот вывих вправил, чем вызвал у Тонкого бурю отрицательных эмоций. Давно так больно не было, правда. К тому же велел лежать и не носиться на мотоциклах, ну кто это вытерпит?!

Тонкий валялся на пляже и чертил прутиком. Федька скакал вокруг и делился впечатлениями от допроса:

– Прикинь, он спросил меня, сколько народу работало на Семеныча за все время?! Я, что ли, секу? Я сколько у меня братьев не всегда помню, а он «Сколько народу», – обхохочешься, Сань! – Федька упал на спину и картинно покатился от хохота. – А тебя как допрашивали?

Тонкий честно признался, что спрашивали его только фамилия-имя-датарождения-где-живешь, а все остальное время он просто сидел и рассказывал историю про саблезубого гоминида. А потом рассказывала Ленка. А тетя рассказывала уже раза три, и сегодня опять поехала…

– Повезло. – Оценил Федька. – А наших всех замучили вопросами: «Где живешь», «Как живешь», «Зачем живешь»…

Тонкому до сих пор было не по себе. Федька маленький, его отпустили, как отпустили всех его «товарищей по цеху». Даже Петруху. Этот балбес-переросток на поверку оказался младше Тонкого. Все равно паршиво. Устроил несовершеннолетним недобровольную экскурсию в отделение милиции. Несовершеннолетний знает, кому обязан этим счастьем, а все равно скачет и смеется вместе с экскурсоводом, как будто ничего не было. Нет, вроде Тонкий все правильно сделал. Когда дети работают на плантации с марихуаной – это что-то из ряда вон.

– Ты хоть мне объясни, зачем тебе это было надо? – спросил он, чтобы почувствовать: правда на его стороне.

Федька снисходительно хмыкнул:

– Скажи, вот ты бы взял меня на работу?

– Конечно, нет: ты маленький.