дереве живи, – парировал гоминид, – а то кто-то других поучает, а сам под землей шляется, а вчера тушенку лопал». Возразить было нечего и некогда, потому что впереди раздались шаги.

Топот был, как будто сороканожка бежит: человека три, не меньше. Скорее всего, тоже дети, взрослые так не носятся. И все же, встречаться с ними в планы Тонкого не входило. А топот приближался. А Тонкий в коридоре, где ни туда, ни сюда. Да и бежать с разбитой коленкой, в которую вцепился гоминид и кроты с отбойным молотком, согласитесь, затруднительно. Тонкий поднялся кое-как на одной ноге и вжался в стену. Темно, может, и не заметят. А если заметят, то что? Сашка машинально ощупывал стену за спиной: вверх-вниз, вправо, вправо…Рука провалилась в пустоту. Вместо шершавой стены оказалась дыра, на ощупь – достаточная, чтобы пролезть и переждать. Прыгая на одной ноге, Тонкий нырнул в коридор… И тут же получил подзатыльник.

– Где ты ходишь? Все уже давно здесь! – Голос был знакомый-знакомый, а лица, да чего там, и силуэта, Тонкий не видел. Отвечать? Выдать голосом и себя?

– Где ходишь, тебя спрашиваю?

– Ногу подвернул… – Тонкий цедил сквозь зубы, так не разберешь, кто с тобой говорит: Александр Уткин, учительница музыки или крот-мутант.

– Ногу… Маленький, что ли?

Тонкий опустил голову, как нашкодивший первоклашка, хотя знал – зря старается. Этому командиру со знакомым голосом ни черта не видно.

А сороканожка, между тем, уже подошла и встала как вкопанная. Тонкий слышал ее дыхание.

– Идем работать! – Командир потянул Тонкого за руку. Сашка ступил, и тотчас в больную коленку вцепился саблезубый гоминид.

– Не могу! Говорю ж, ногу подвернул!

Сороканожка осмелела. Пользуясь тем, что командир занят воспитанием раненого, она потихоньку, по одному решила проскользнуть мимо. Но разве мимо такого командира проскользнешь:

– Стой, кто это?

– Мы…

– Почему опаздываем…

И началось все как с Тонким. Командир отчитывал, сороканожка оправдывалась. По-хорошему, вырваться бы сейчас и бежать (этот даже руку отпустил), но с гоминидом на ноге далеко не убежишь. Тонкий осторожно по стеночке стал красться прочь. Задел плечом одного сороканожинка, ничего не заложил, занят перебранкой с главным. Задел другого – тоже нормально. Вот уже и свобода, только прокрасться пять шагов, и в жисть тебя не найдут. Вот с Тонким-то все понятно: не взял фонарика, потому что не хотел светиться. А эти отчего не включают свет? Случайных людей здесь, кажется, не бывает, если этот командир ловит в темном коридоре абы кого и гонит на работу…

– Ладно, бегом! – Послышалось за спиной. – И чтобы в последний раз!

Сороканожка утопала, и вспыхнул свет. Ну вот, только Тонкий подумал про фонарики, как они тут же и материализовались. Может, про пистолет подумать, а? Нет, про мотоцикл, сейчас, когда коленка разбита, он бы пригодился. Сел бы да уехал себе…

Луч ударил по глазам, Тонкий чуть не потерял равновесие: стоял, держась за стенку, но автоматически отдернул руку, чтобы прикрыть глаза. Отдернул и чуть не свалился.

Луч был длинный, уходящий далеко-далеко в темноту. Ровный такой, беспощадный в своей прямоте, ничего не скроешь, все ему видать, этому лучу. Даже вздрагивает ровно, весь, без колебаний. И говорит так, будто сейчас порвет:

– Саня, ты?

– Угу. Толстого ищу, и вот на пещеру наткнулся, дай, думаю, посмотрю, крысы любят норки. А что тут у вас, а?

Врать так врать, красиво, убедительно и максимально близко к правде. Толстый пропал? Пропал. Сашка его ищет? Ищет…

– Играем мы тут. – Нашелся голос. – Мы бы тебя взяли, но у тебя нога.

– Угу. – Тонкий заметил, что луч на месте не стоит, а укорачивается, укорачивается. Тот, кто держит фонарик, явно идет к нему. Петруха! Конечно, как Тонкий сразу не узнал! «Знакомый голос», «Знакомый голос»…Вот тебе и знакомый. Ох невзлюбил его Тонкий! Сам не понял, почему…

Петруха подошел, опустил фонарик, так, чтобы свет падал под ноги. Лицо у него было жуткое, при таком свете: Петрухе еще бы платок побольше, и будет натуральная старуха со свечой из «пиковой дамы».

Старуха осветила Сашкину ногу и подытожила:

– М-да, серьезно. Где это ты так?

– Где-то здесь, – неуверенно пробурчал Тонкий. – Столько коридоров, совсем заблудился.

Да-да, пусть старуха думает, что Тонкий-лох вышел крыску искать и заблудился, пусть думает, что он ни о чем не подозревает…

– М-да, – повторила старуха, – ты извини, мне некогда, – Петруха тараторил скороговоркой, сразу понятно, врет. – Пойдем, я тебе покажу, как выйти…

Очень хотелось завопить: «Я сам!», – но Тонкий сразу выдал бы себя. Идти с Петрухой не очень-то хотелось, но выбора не было. Ладно, как Петруха выведет, так Тонкий и войдет обратно. Даже лучше: хоть коленку обработает.

– Пошли.

Тонкий повис у Петрухи на плечах и попрыгал за ним на одной ноге. Первый поворот проскочили хорошо. На втором Тонкий начал кое-что подозревать. На третьем подозрения усилились. Гоминид с кротами мутантами кровожадно подглядывали из щелей. На четвертом повороте произошло то, чего Тонкий боялся. Петруха посветил фонариком впереди себя, сказал:

– Во-он туда иди, там выход. А мне пора. – И унесся прежде, чем Тонкий успел ответить.

Так он и знал! Приплыли. Чего хорошего ждать от Петрухи? Гоминид с кротами вылезли на волю и нарезали круги у ног Сашки.

Нет, для приличия Тонкий, конечно, доскакал на одной ноге, куда показывали. Там оказался тупик – стоило ли сомневаться. Петруха негуманно и бесчеловечно его кинул. То, что он скотина – доказано, это и раньше было заметно. А еще доказано то, что пещерным жителям явно есть что скрывать. И Петруха играет не последнюю роль в их пещерном быту.

Тонкий осторожно по стеночке опустился на землю, чтобы отдышаться. Ничего, дорогу он запомнил, или думает, что запомнил, но не будем о грустном. Сейчас выждем полчасика и пойдем, откуда пришли. Тонкий найдет пещерных жителей и выведет на чистую воду. Только передохнет.

Гоминид трусливо подглядывал из-за камня. Вот и хорошо, пусть там сидит. А то ишь!.. Что именно «Ишь», Тонкий придумать не успел: пришли кроты со своими молотками и вцепились в коленку с новой силой. Сломал или нет? Какая разница! Надо выбираться отсюда. Ну и что, что мало времени прошло: пока Сашка на одной ноге допрыгает, Петруха на своих двоих успеет совершить кругосветное путешествие. Будет рассказывать друзьям про крокодилов, львов и Миссисипи, про белых медведей. Будет врать, как видел снежного человека… А Тонкий еще будет скакать по пещере на одной ноге как дурак. Значит, надо идти. А то сидя с этими кротами и гоминидом, с ума сойти можно.

Тонкий вцепился пальцами в крошащуюся земляную стену, подтянулся, встал… Так. Без паники! От того места, где он стоял, вело аж три коридора в разные стороны. Пришел он, кажется, оттуда… Нет, оттуда… черт, было бы посветлее, хоть бы собственные следы увидел, а так… Тонкий приказал себе не паниковать, цыкнул на гоминида и поскакал наугад.

Первые пять минут ему казалось, что дорогу он выбрал правильно: руки узнавали на ощупь знакомые стены. Следующие пять минут он сомневался: вроде слишком долго идем, с Петрухой было меньше. Может, дорога все-таки не та? Еще, наверное, час, Тонкий паниковал: «не та дорога!», – но шел, куда шел, не меняя направления. А потом под руку попался знакомый коридорчик в стене, и сразу стало легко и весело.

Гоминид сидел на потолке и оскорбленно прял ушами. Еще бы, он не ожидал такого облома. Вот она, жертва: подбитая уже, заведенная в самый дальний угол, она по определению должна была заблудиться и сдаться на милость хозяина пещеры…

– Фиг тебе гоминид! – сказал Тонкий вслух и пошел дальше по коридорчику.

Ну и что, что узкий, Тонкий все равно Тонкий, да и бредет по стеночке, иначе не может. Главное, не пропустить в стене какой-нибудь поворот, не заблудиться снова. Один чуть было не пропустил: если бы не отпустил стенку, да не свалился прямо спиной в коридор – мог бы заблудиться снова. А так – свернул и сразу получил в физиономию удар свежего ветра. Выход?

Света в конце коридора не было. То есть был, но… Тонкий тупил несколько секунд, прежде чем понял: на улице стемнело, пока он бродил по пещере. Поэтому и свет такой скудный – ночь на дворе. Так, а где пещерные жители? Тонкий так и не нашел их гнездо. Кружил-кружил, чтобы найти выход? Другой на его месте был бы рад, но у нас же тут не аттракцион «лабиринт», а слежка за гоминидом…

Первым порывом было развернуться и пойти другой дорогой. Но забытые было кроты так вцепились в больную коленку, что Тонкий не выдержал. Хватит, господа. Наигрались. Завтра Тонкий придет сюда с тетей и ниткой, чтобы не заблудиться. У него есть смягчающие обстоятельства – ножка болит. Детский сад, блин! Тонкий сполз по стене и сел на землю. Ужасно хотелось реветь: прошлялся тут дотемна, а вместо того, чтобы накрыть шайку пещерных жителей, нашел выход. И продолжать поиски никаких сил нету. Слабак! Гоминид на потолке покрутил пальцем у виска и смотался в глубь пещеры.

– Предатель, – сказал ему Тонкий. – Много ты понимаешь! Тебе бы так!

Встал и пошел к выходу. «Ну и что, что трус, ну и что, что червяк, зато живой!» – вспомнилась фраза из анекдота, но веселья это не прибавило.

Цикады орали, перекрикивая море. То есть, нет, моря было не слышно! И не видно тетиного «жигуля». Неужели тетя с Ленкой решили перебраться на другое место, не дожидаясь Тонкого? Бред, господа, так не бывает. И костровища нет, и бревен…

Далеко впереди полукругом стояли чинары. А близко впереди шумело поле. Трава шевелилась на ветру, тут и там стояли одинаковые серые валуны.

Незнакомое место, точно. И как прикажете выбираться?

Самое противное в этом поле было то, что не было земляных стен, на которые так удобно опираться, когда скачешь на одной ноге. Забавно получается: что же Тонкому теперь по открытому месту и не ходить? «Нельзя ходить – так поползем», – решил Тонкий и ничтоже сумняшеся плюхнулся на пузо.

Ползком было не в пример легче и быстрее. Сашка дополз до стены чинар, получил колючку в ладонь и убедился: чинар не стена, а крепость. Здесь только фасад, а глубже – целый лес чинар обступил полукругом несчастное поле. Что же получается: кроме как через пещеру отсюда не выйти?

Тонкий не пожалел времени, обполз поле по периметру. Не все, конечно, а сколько не поленился. Везде лес, везде колючки. В чащу лучше не соваться. Во забрел-то, а? От расстройства он чуть не влетел головой в один из валунов, вовремя выставил вперед ладонь и… Валун упал на бок, будто подушка.

Тонкий пощупал внимательнее: да он подушка и есть! Точнее – мешок. Обычный мешок из обычной мешковины. Значит, место все-таки обитаемо? Может, здесь место ночевки пещерных жителей? Тогда где сами жители? Тонкий на всякий случай оглянулся: нет, никого, разве что все лежат на поле пластом в специальных маскировочных костюмах. И отдыхают. Интересные дела.

Гоминид выставил из пещеры любопытную морду и сверкал глазами.