декламирует стихи, поет песенки. А если без звука смотреть – вообще обхохочешься. Себя Тонкий в такие моменты в зеркале не видел, а зря. Или наоборот хорошо? Тонкий предпочел бы считать себя серьезным человеком, а не клоуном…

Тетя повесила, наконец, трубку и пошла к машине. В руке она держала чехол со спальником, а под мышкой – огромный белый рулон, метра полтора длиной, ага – пенка! Пискнула сигнализация, тетя открыла дверь:

– Вылезайте, племянники! Поможете пенку привязать.

Тонкий подтолкнул Ленку в бок: чего расселась тут, движение задерживает! И выскочил вслед за ней на твердый асфальт – кайф!

– Давай, что там привязывать?

Тетя кинула в него ремень. В полминуты Тонкий прикрутил пенку к верхнему багажнику, проверил: хорошо. Тетя рассеянно наблюдала:

– Сейчас прицепим и поедем в гости… Что, все уже?

Она проверила ремень и осталась довольна:

– Прыгайте обратно, тут недалеко.

Вот это называется прогулка с тетей! Только, понимаешь, вылез из душной машины, как тебя тут же загоняют обратно!

– Ты же говорила – на экскурсию поедем? – завредничал Тонкий.

– Туда и едем. Только экскурсию должен кто-то провести. Ты можешь?

Тонкий покачал головой, Ленка, на всякий случай, тоже.

– И я не могу, я здесь была последний раз триста лет назад, когда Украина еще не была заграницей. Я даже не помню, где тут парк или кино! Вот и позвонила местному знакомому. Заедем за ним и пойдем гулять, он нам все покажет.

Тонкий подумал, что не ошибся насчет встречи с местным коллегой. Только ничего в этой встрече секретного нет, раз тетя берет с собой его и Ленку. Да и кто сказал, что этот местный – тоже опер? Мало ли какие у тети знакомые?

Машина ровно шла по широкой городской дороге без ухабов и бессмертника, и это было здорово. Еще бы Толстый нашелся… Тонкий приказал себе не думать о грустном, но как можно не думать о верном крысе, если тот пропал? Он и не грустный, а очень даже веселый, его верный крыс! Пропал только. Надо сходить в деревню, поискать.

Тетя свернула во двор и затормозила:

– Вот парадный подъезд, прошу, господа! Вылезайте, а я припаркуюсь.

Тонкий с Ленкой не заставили себя ждать: выскочили зайцами. Надо же: действительно подъезд, лавочка, бабульки, обсуждают что-то своем на украинском языке. Дети на площадке бесятся, собаки лают, все, как принято во дворах, ничего особенного. А все равно радостно! Тонкий потянулся и вздохнул: город!

Ленка стояла рядом и меланхолично чистила ногти. Кажется, она была солидарна с братом:

– Хочу в школу.

– Скоро пойдешь, а пока добро пожаловать в гости к Ивану. – Вернула на землю неожиданно появившаяся тетя Муза.

– К Ивану?

– Можно без отчества, тем более, что я его никогда не знала. Захочет – сам вам скажет, но вряд ли. Это мой старый приятель, он здесь живет, – добавила она, видимо, для тех, кто в танке. Ленка даже оскорбилась:

– Поняли уже.

– Ну поняли и прекрасно! – Она распахнула дверь подъезда. – Велкам.

Тонкий с Ленкой прошагали за ней по лестнице на пятый этаж. После гор-то? Легко! Тетя нажала на звонок:

– Не робейте, племянники, делайте умные лица.

Ленка захихикала. Она всегда хихикает, когда ее просят сделать умное лицо, так уж она устроена, эта Ленка.

Щелкнул замок, на пороге показался мужчина в джинсах и майке. На майке была нарисована стрелка вверх и надпись «Лицо года». Если бы Тонкого спросили, он бы сказал, что люди, которые сидели в тот день в жюри, сошли с ума. Ну те, которые эти лица года выбирают. Нет, без обид, господа, Тонкий тоже не Аполлон, но для этого лица носить майки с такими надписями просто кощунство. Или черный юмор, кому что. Лицо было жуткое: красно-коричневое от загара, оно было покрыто белой сеточкой мелких шрамов. Как будто человек специально загорал, натянув на лицо рыболовную сеть. А вы говорите: «Лицо года»… Зато улыбался, как Доктор Ливси из мультика:

– Приветик! Меня зовут Иван. Если кто не в курсе. – Он посторонился, пропуская гостей. – Знакомь с племянниками, Муза. Они сами стесняются.

– И ничего не стесняемся, – буркнула Ленка, стоя на лестнице, решившись переступить порог. – Елена. Можно Ленка. – Она произнесла это с таким видом, как будто говорила: «Бонд. Джеймс Бонд».

Доктор Ливси разулыбался еще больше, пожал ей руку и наклонился к Тонкому.

– Саня. Можно Тонкий. Можно Санек, – поспешил представиться Тонкий. А почему он покраснел, сам не понял.

– Не обращай внимания, Вань, – вмешалась тетя. Они у меня дикарями отдыхали, давно живых людей не видели.

– А вчера? – возмутилась Ленка.

Доктор Ливси захохотал так, что Тонкий всерьез испугался за стекла в подъезде.

– Может быть, вы все-таки пройдете? – Он посторонился еще, пропуская в глубь квартиры тетю Музу и Ленку. – Это Чапа, он не кусается.

Тонкий сперва вошел, а потом увидел оскаленную морду Чапы, который не кусается. Маленький заросший спаниель отнесся к Сашке негостеприимно. Рыкнул, встал на задние лапы. Передние положил на Тонкого и начал скрести лапой по карману, джинсов, не переставая рычать. Тонкий рассеянно ляпнул:

– Привет. – Больше ни на что изобретательности не хватило. А Доктор Ливси переменился в лице. Гримаса у него была такая, будто он застукал Тонкого за чем-то очень и очень нехорошим, только стесняется сказать это вслух. Тетя Муза ему все-таки друг…

Друг – тетя Муза тоже смотрела на племянника подозрительно. Наконец, отмерла, сказала:

– Елена, пройди в комнату. – И, не дожидаясь, пока Ленка уйдет, потребовала:

– Покажи-ка, что там у тебя?

Тонкому самому стало любопытно, что такого нашел Чапа в его кармане. Джинсы узкие, пихать туда печенье или еще что съедобное – себе дороже. Сядешь так и будет у тебя не печенье, а полный карман крошек. Значит, несъедобное… но что еще могло заинтересовать собаку?

Тонкий сунул руку в карман и вытащил визитницу. Ту, что обронил ночной гость, самую бесполезную находку верного крыса. Тетя тут же отобрала и открыла:

– Та-ак…

А Чапа заливался! Чапа лаял, как будто увидел тысячу кошек, и прыгал вокруг тети с визитницей. А тетя невозмутимо в этой визитнице копалась. Достала пачку визиток, кинула на тумбочку в прихожей. Достала кусок бумажки, сложенный конвертиком. Чапина душа этого не вынесла. Истерически гавкнув, он прихватил тетю за пальцы, держащие бумажку.

– Сидеть! – приказал Доктор Ливси, и собака села, как ни в чем не бывало. А тетя бумажку развернула и едва не высыпав на пол какой-то зеленый порошок, похожий на приправу. Марихуана!

Вот что хранил в этой визитнице ночной гость!

Доктор Ливси закашлялся:

– Это точно его?

Тонкий покачал головой.

– Разберемся, – сказала тетя. – Пошли на кухню.

Тонкого усадили на высокий табурет, налили чаю. Значит, верят. Уже хорошо, а то Сашка на полном серьезе испугался, что придется оправдываться и перед тетей и перед Доктором. Тетя, между тем, села напротив, отдала бумажку Ивану, чтобы не нервировать собаку, и потребовала объяснений:

– Знаю, что не твое. Подозреваю, что ты вообще не в курсе, что такое зеленое носил с собой все эти дни. Скажи только, где нашел?

И Тонкий рассказал. Про ночного гостя, про Толстого, как он нашел визитницу, да и рассказывать-то было недолго! Он-то думал, бесполезная находка, ну и сунул в карман в надежде, что раз ночной гость имеет обыкновение ходить мимо их лагеря, может быть, вернется за своей пропажей. Внутрь заглядывал, да, как же. Нашел кучу визиток и положил обратно, кому они нужны! Наркоту вообще не заметил: она так завернута, будто просто клочок бумажки.

Тетя слушала и мрачнела.

– Значит, в руках это держало как минимум три человека. Зови Ленку, Вань, давай чай пить.

Доктор Ливси кивнул и пошел звать Ленку. Тетя сунула визитницу в карман:

– Забудь, Сань. Если все-таки увидишь этого ночного гостя – покажешь. А так – забудь.

Тонкий кивнул: все понял, не маленький. Даже если тете очень захочется посадить ночного гостя за щепотку марихуаны, она не сможет этого сделать. Визитница побывала уже у троих человек. Ночной гость скажет: «Подкинули», – и никто ничего не докажет. Правда, он может иметь отношение к делу саблезубого гоминида… В таком случае, его стоит представить тете, если он, дурак такой, покажется на глаза.

Вошел Доктор Ливси, ведя перед собой надутую Ленку. Дуться Ленка любит и всегда подходит к делу творчески. Просто «губки бантиком» – это ерунда для чайников. А вот когда у человека надуты даже уши, сразу видно всю силу его обиды.

– Улетишь! – среагировал Тонкий.

– Сам такой! – Ленка сделала неуловимое движение носом, отчего нос тоже надулся. – Что за секреты от мирных граждан?!

Тетя вздохнула, Тонкий подумал, еще чуть-чуть, и у нее тоже надуются уши.

– Увы, Елена, в этот раз никаких секретов. Ничего интересного.

Ленка подозрительно оглядела ее кислое лицо, разочарованную мину Тонкого, вечно улыбающегося Доктора Ливси и милостиво согласилась:

– Ладно, верю.

– Ну спасибо! – Доктор Ливси хохотнул и выдал Ленке чашку, исходящую паром.