и донесли, что с тыла быстро подходит большой отряд матабили.

На минуту в душе Ганса, Гендрика и Аренда шевельнулась мысль: быть может, не стоит так уж строго судить вчерашних торговцев за то, что они поспешили убраться подальше от опасности. Жизнь, как видно, была им слишком дорога, чтобы отказываться от нее по доброй воле.

Все заветные мечты и давно лелеянные надежды вспомнились нашим искателям приключений. Невольно они подумали, что не худо бы и им спастись. Но в них было слишком сильно чувство чести, они и помыслить не могли о том, чтобы бросить на произвол судьбы отважное племя макололо, — ведь охотники, сами того не желая, оказались виновниками их несчастья.

Все они посмотрели на Виллема. Уж он-то ни в коем случае не покинет доблестного вождя, которому они столь многим обязаны, не покинет даже для спасения собственной жизни! И они больше не колебались. Судьба Макоры будет их судьбой.

Они попросили вождя отдать племени приказ остановиться, и он издал клич, который, наверно, был слышен на милю окрест. Ему откликнулись идущие впереди, те, кто погонял стадо; и среди множества голосов прозвучал один, который все узнали с безмерной радостью.

Этот голос донесся издалека, невнятно, но, услышав его, макололо стали в восторге прыгать и скакать как сумасшедшие, и многие закричали:

— Синдо! Синдо!

Люди Макоры устремились вперед, все ускоряя шаг, и через несколько минут повстречались с большим отрядом воинов макололо, которые порадовали их вестью, что следом подходят новые подкрепления.

Синдо и его товарищи успешно выполнили свою миссию.

Случилось так, что в эти критические для Макоры дни Ма-Мочисане как раз посетила свои южные владения, и с нею было множество воинов из разных подвластных ей племен.

Она не забыла Макору, он был другом ее детства. Желание помочь Макоре подкреплялось еще и давней ненавистью к племени матабили, и, не теряя ни минуты, Ма-Мочисане послала Макоре на выручку отряд лучших своих воинов. Они подоспели как раз вовремя. Приди они двумя часами позже, и им пришлось бы вступить в бой с врагом, не успев выбрать удобную для обороны позицию.

И вот, вместо того чтобы встретиться с горсточкой усталых изгнанников, люди Мосиликатсе увидели перед собой большой отряд, полный сил, готовый к любой схватке, — увидели победоносных воинов благородного Себитуане.

Воины Мосиликатсе поняли, что лишь одно может спасти их от позора: надо немедленно переменить тактику. Они решили сейчас же сразиться с противником.

И они ринулись на макололо, но были отброшены.

После короткой стычки они были разбиты наголову и отступили так поспешно и беспорядочно, что ясно стало: они уже не вернутся.

С той поры охотники никогда больше не слыхали про матабили.

А через три дня Макора представил своих друзей ко двору Ма-Мочисане и сам присягнул в верности своей новой повелительнице.

Соплеменники с радостью приняли вождя, который вернулся на родину после долгого изгнания, да притом ускользнул от своих преследователей — матабили.

— У меня к вам покорнейшая просьба, — сказал Гендрик своим друзьям на другой день после того, как охотники были представлены ко двору Ма-Мочисане.

— Я хотел бы кое-что узнать, да только может ли кто-либо из вас мне ответить?

— Превосходно! — отозвался Виллем. — Что до меня, я охотно сделаю все, что в моих силах, чтобы просветить тебя. Что ты хочешь знать?

— Если мы собираемся еще остаться в этой части света, я хотел бы, чтобы кто-нибудь растолковал мне, чего ради мы это делаем, — сказал Гендрик. — Я вполне могу вернуться домой.

— Я тоже, — поддержал Аренд.

— И я, — прибавил Ганс. — Хватит с меня охоты за жирафами и за кем угодно. В последний месяц мне все порядком надоело. За нами тоже достаточно поохотились.

— Мне грустно это слышать, — сказал Виллем. — Я-то пока не могу вернуться домой. Разве мы уже добились того, ради чего сюда приехали?

— Нет, — заметил Гендрик. — И, конечно, никогда не добьемся.

— Почему ты так думаешь? — удивился Виллем.

— А почему бы мне думать иначе? Начать с того, что, как правило, людям удается осуществить далеко не все свои желания. Нам очень повезло в двух наших прежних путешествиях, и грех жаловаться, если на сей раз не повезет. Нельзя же всегда рассчитывать на победу. Счастье капризно, и сейчас я больше всего на свете хочу благополучно добраться до дому.

— Нет, мне еще рано ехать домой, — возразил Виллем таким тоном, что друзья поняли, насколько твердо его решение. — Мы провели здесь всего несколько недель, но за это короткое время добыли много клыков бегемота, а жирафов мы пытались поймать только один раз. Но не для того я проехал больше тысячи миль, чтобы бросить все дело после первой же неудачи. Зачем мы сюда приехали? От Грааф- Реннета до Лимпопо не такой близкий путь, чтобы проделать его понапрасну. Надо привезти добычу и показать, что не зря мы потратили время и лишились лошадей. Вот если нам еще раз пять не повезет, тогда можно будет говорить о возвращении, а раньше я и слушать не стану.

Гендрик и Аренд подумали о том, сколько раз за последние недели жизнь их висела на волоске, но, пожалуй, еще больше они думали о своих невестах. Ганс не мог забыть о желанной поездке в Европу. Но все эти доводы не подействовали бы на Виллема, будь они даже высказаны вслух. Он поехал на север за двумя молодыми жирафами. На эту поездку были потрачены время и деньги, и спутники Виллема не могли сколько-нибудь убедительно объяснить, почему надо отказаться от дальнейших попыток довести дело до конца.

Виллем всегда охотно уступал желаниям друзей. В мелочах он никогда им не противоречил. Но теперь они не могли с ним сладить. Ни Ганс, ни Гендрик, ни Аренд не могли вернуться домой, бросив Виллема, а он, по выражению Гендрика, уперся, как осел, и волей-неволей им тоже пришлось остаться.

От макололо они узнали, что к западу отсюда, на расстоянии дня пути, есть большой акациевый лес, где не раз видели жирафов, и решили побывать там.

Макора вошел в милость при дворе Ма-Мочисане и не мог сопровождать охотников, так как он был очень занят устройством своего племени на новом месте. Но он уверял, что им нечего опасаться — они несомненно найдут в том лесу и жирафов, и подходящее место для новой западни. В помощниках у них тоже недостатка не будет.

Чтобы они всегда могли без труда передать ему любое известие, Макора послал с ними четверых лучших своих гонцов — двоих из них охотники пришлют к нему, если захотят сообщить что-либо важное.

С истинным удовольствием Виллем и его товарищи снова пустились в путь — ведь теперь они не бежали от злобного врага, а только расставались с друзьями, с которыми, наверно, еще встретятся.

Во время путешествия Гендрик и Аренд, увлеченные охотой, порой забывали о том, что манило их домой, но им столько раз приходилось удирать от погони, нередко рискуя при этом жизнью, что неудивительно, если мысли их то и дело обращались к мирным картинам цивилизованной жизни.

Черныш был в восторге оттого, что они расстаются с макололо. В последние дни он очень горевал, что ему приходится быть в столь дурном обществе, — во всяком случае, уверял, что горюет. Что он думал на самом деле, неизвестно, да и не так уж важно; но он не упускал случая повторить, что все несчастья постигли его хозяев лишь потому, что вел их Конго и окружало их племя, чей язык Конго понимал, а он, Черныш, не понимал. Уж конечно, этого довольно, чтобы с ними случилась любая беда. А теперь они