эпитет, как «романтическое безумие», то именно лунный свет ввергает нас в подобное состояние духа.

Изящество речи моего собеседника поразило меня.

— Вы хотите сказать, что луна подтолкнула их к самоубийству? — переспросил я.

— Да. Наполовину в этом повинна луна. Но, конечно, не только она. Ведь если бы ее свет обладал такой силой, то мы бы сейчас уже тоже повесились, правда? Мы же буквально купаемся в лунном сиянье!

Туманное, словно бы отраженное в старом зеркале лицо незнакомца исказилось такой усмешкой, что по спине у меня пополз холодок — как в детстве, когда я слушал рассказы о привидениях.

— Так вот… Тот храбрец остался в комнате и на четвертые сутки. К несчастью, ночь выдалась лунная. Я крепко спал у себя в подвале, но среди ночи меня словно кто-то толкнул. Я проснулся и, увидев луну, светившую высоко в небе, прямо в пижаме сломя голову бросился по узенькой лестнице на пятый этаж. Здание, погруженное в сон, было тоскливым и темным. Вам даже трудно представить себе ту зловещую тишину. Словно в огромном склепе…

Тьма была неполной: в коридоре горели отдельные лампочки, но их тусклый свет только подчеркивал мрачную пустоту. Добравшись до злополучной комнаты, я остановился, испугавшись самого себя. Лунатик, бродящий , по развалинам эхом разносились в пустом коридоре. Я повернул ручку, и дверь неожиданно легко распахнулась. В комнате в углу уныло светила настольная лампа под голубым абажуром. Я огляделся в ее призрачном свете: никого. Кровать пуста. Однако окно распахнуто. Готовая ускользнуть серебряная луна бросала последние лучи, высвечивая полстены и крышу соседнего дома. Окно напротив тоже было распахнуто настежь и зияло черным провалом. Зеркальное отражение! Лунный свет еще больше усиливал сходство…

Содрогнувшись от недоброго предчувствия, я подошел к окну, но не решился сразу взглянуть в нужную сторону и сначала глянул вниз, в просвет между домами. Призрачные лучи касались теперь только конька крыши, а щель казалась черной бездонной пропастью. Затем я все же заставил себя повернуть голову вправо. Стена уже погрузилась во тьму, но отраженный свет позволял различать очертания предметов, и, по мере того как я поворачивал голову, в поле зрения появлялось то, чего я и ждал: мужские ноги в черных брюках; бессильно повисшие кисти рук; вытянутое туловище. Веревка, впившаяся в шею. Свернутая набок, поникшая голова. Очарованный светом луны, наш герой повесился на той же самой балке.

Я отпрянул. Меня охватил ужас: а что, если и я поддамся безумию?

И тут… Пятясь, я случайно взглянул на соседнее здание и увидел, как из распахнутого окна выглянуло человеческое лицо! Даже ночью, при лунном свете, был заметен его желтоватый оттенок. Омерзительная морщинистая физиономия… Незнакомец смотрел на меня!

Я замер от неожиданности. Забыл сказать, но то здание пустовало тогда из-за тяжбы между его владельцем и банком, и там не должно было быть ни единой души. Однако в глухой ночной час из пустовавшего дома выглядывал человек! Прямо напротив болтавшегося на поперечине самоубийцы в черном провале окна возник желтый лик злого духа! Нет, это совсем не случайность. Может быть, призрак? Снова от страха у меня по спине поползли леденящие струйки холодного пота, но я не отрывал глаз от желтолицего привидения. Присмотревшись, я разглядел сухонького маленького старичка. Вдруг его омерзительная физиономия сморщилась в многозначительной гадкой ухмылке и скрылась во мраке.

На другой день я навел справки у служащих, расспросил старика швейцара, но все в один голос твердили, что дом напротив пустует, что по ночам там нет даже сторожа. Похоже, я и в самом деле встретился с привидением. Полиция провела тщательное расследование трех смертей, но результат оказался равен нулю: было очевидно, что это не убийства, и дело закрыли. Однако я не желал верить в сверхъестественные причины гибели стольких людей. Меня не устраивало фантастическое объяснение, будто каждый, кто проводит ночь в этой комнате, сходит с ума. Подозрительный желтолицый несомненно имел к происшедшему отношение. Это он убил троих человек. И каждый раз его мерзкая физиономия с гадкой ухмылкой смотрела из дома напротив!

Здесь крылась какая-то тайна. Я ни минуты не сомневался в этом.

…Через неделю я сделал потрясающее открытие. Как-то меня отправили с поручением, и, проходя мимо того самого дома, я приметил рядом с ним небольшое кирпичное здание, весьма старое, с несколькими отдельными входами. Помещения в нем арендовали разные мелкие предприниматели и небольшие конторы. Мое внимание привлек пожилой господин в визитке, буквально взлетевший по каменной лестнице к одной из дверей.

Мне показалось, что я уже где-то встречался с этим сухоньким старичком. Я инстинктивно замедлил шаг и остановился. Человечек, вытирая перед порогом ноги, вдруг обернулся, и у меня даже дыхание перехватило. Я увидел то самое желтое отвратительное привидение, что выглядывало из окна ночью!

Старичок скрылся за дверью. На золоченой вывеске, висевшей над входом, значилось: «Доктор Рёсай Мэра. Офтальмолог». Я расспросил тамошнего рассыльного и выяснил, что старичок и есть доктор Мэра собственной персоной.

Я не мог прийти в себя от изумления: как объяснить, что доктор медицины бродит ночами по безлюдному зданию и с ухмылкой любуется на удавленников?

Словно бы между прочим я выведал все подробности прошлого и настоящего доктора Мэры.

Несмотря на свои преклонные лета, он был не слишком почитаем как врач и, похоже, не мастер зарабатывать деньги: даже сейчас ему приходилось арендовать помещение для частной практики. Он отличался причудами и с клиентами обходился весьма неприветливо, подчас даже грубо, так что порой поступки его отдавали безумием. Жил он один, в комнатушке за кабинетом. Семьи у доктора не было никогда. Говорили, что он питает настоящую страсть к книгам и помимо специальной литературы у него есть старинные фолианты — трактаты по философии, а также труды по психологии и криминологии.

Один из окрестных торговцев, побывавший на приеме у доктора, сообщил мне прелюбопытнейшие подробности:

«Каждое утро он выставляет в специальном стеклянном ящичке глазные протезы. Ох, и каких там глаз только нет! И все они так и сверлят тебя, так и сверлят! Ужас как неприятно… А еще у него там скелет и несколько восковых кукол размером с человека. Ну зачем все это глазному врачу?..»

С того дня, как только выдавалась свободная минута, я наблюдал за доктором, а заодно и за тем памятным окошком на пятом этаже соседнего дома, однако ничего такого не заметил. Желтая физиономия не показалась ни разу.

И все-таки доктор был мне подозрителен. Ведь это его лицо я видел той ночью. Но в чем я мог его подозревать? Если предположить, что все три самоубийства были убийствами, задуманными и воплощенными доктором Мэрой, то как он это осуществил? Здесь мое воображение заходило в тупик. Однако я был уверен, что убийца именно он. Я целыми днями ломал голову над этой задачей. А однажды забрался на кирпичную стену за домом и заглянул в жилую комнату доктора. Там стояли пресловутые восковые куклы, скелет и ящик с искусственными глазами. Но как, как он сумел подчинить своей воле людей, находившихся в другом здании? Это было непостижимо. Гипноз? Нет, совершенно исключено. Внушить желание умереть невозможно, я слышал — гипноз не имеет подобной силы.

…Минуло почти полгода, когда случай подтвердил мои подозрения. На проклятую комнату нашелся желающий, приезжий из Осаки. Он не знал о ее дурной славе и, решив сэкономить на плате, согласился без разговоров. А может быть, просто не думал, что теперь, через полгода, может повториться та же история. Но уж я-то не сомневался, что и этот кончит так же, как предыдущие. И решил воспрепятствовать злодеянию.

С того дня я, отлынивая от работы, неотступно следил за доктором Мэрой. И вдруг мне все открылось. Я проник в его тайну.

— Вечером на третий день после приезда нового съемщика я заметил, как доктор Мэра, явно стараясь не попасться никому на глаза, вышел из дому без своего обычного чемоданчика. Разумеется, я последовал за ним по пятам. Однако вопреки моим ожиданиям доктор Мэра всего лишь зашел в магазин готовой одежды, находившийся неподалеку. Выбрав пиджачную пару, он оплатил покупку и вернулся к себе.

Никакой, даже самый плохонький лекаришка не станет носить готовое платье. С другой стороны, вряд ли доктор стал бы таиться, покупая костюм для помощника. Нет, дело явно нечисто. Для чего же ему