интересы.

– Спасибо! – растроганно воскликнул я. – Спасибо… Я знал, что вы хороший человек…

– Но для успешного старта всей этой пертурбации потребны некоторые усилия чисто технического плана, – поспешил заметить Сухов. – И от того, насколько эти усилия будут эффективны, зависит успех мероприятия. И если ты лелеешь надежду о феноменально быстром и красивом завершении, я, увы, вынужден тебя разочаровать…

«Птица-говорун, – вспомнил я, – отличается умом и сообразительностью», – и заскучал.

– Что за усилия, Андрей Иванович? – уныло поинтересовался я. – Мне надо будет раскрутить все это дело до конца, а потом результат выложить вам на блюдечке?

Ну что ты, Эммануил! – поморщился Сухов. – Что ты! В области существует давно устоявшаяся и прочная структура, именуемая в обиходе «мафией». Губернатор и мэр – преступники то бишь, составные звенья этой структуры. Кирпичики. Изъять кирпичики, не потревожив всего сооружения, никак не получится – в самом фундаменте лежат. Для твоей реабилитации потребен суд над истинными преступниками, со всеми необходимыми составляющими. Вывод: придется рушить всю систему! Вон ты какой, оказывается, проблемный – чтобы тебя спасти, придется дать бой целой системе. Она, эта система, не даст безболезненно изъять из себя двух столпов… Я согласен на схватку, но с одним условием: нужна помощь. Помогай, Эммануил, – это у тебя, судя по результатам, получается великолепно. Итак?

– Что нужно? – уточнил я.

– Нужна следственная бригада Генпрокуратуры России, – скромно сообщил Сухов. – Но! Если она свалится на голову прямо сейчас, никаких результатов не будет. Во-первых, власти о выезде бригады узнают еще до того, как ее члены получат задачу. Во-вторых, к приезду этой бригады уже будут приняты меры для абсолютной безрезультативности ее работы. А потому нужно провести предварительное расследование и заполучить неопровержимые доказательства всего того, что там твой Мирюк наговорил под уколом.

– Не понял! – возмутился я. – Чем вам это не доказательство? – и потыкал пальцем в сторону видеомагнитофона. – Что – недостаточно?

– Ну-у-у, дорогой ты наш! – укоризненно протянул Сухов. – Во-первых, сама пленка не является поводом для возбуждения уголовного дела. Во-вторых, тебя можно еще раз арестовать за похищение этого Мирюка, Филянкина. Срок получишь как дважды два… Пленка – это, конечно, хорошо. Нужны фотовидеодокументы, неопровержимые улики, и… и вообще – куча фактов. Так что придется поработать. Потому что, когда нагрянет бригада специалистов, им надо будет за что-то зацепиться – и зацепиться серьезно. А вот эта кассета с записью допроса – это лишь версия. И в то же время это подтверждение твоего преступного деяния – то, о чем я говорил выше… Так что придется каждое показание Мирюка подтверждать фундаментальными основаниями. Ползать по кустам, снимать на видеокамеру, прослушивать разговоры, записывать и так далее… А я, увы, ничего этого сделать не могу – сам понимаешь. Шаг в сторону – сразу шефу донесут. Так что – давай-ка принимайся за работу.

– Я уже слышал это. Получается, – невежливо оборвал я Сухова, – вы хотите моими руками слепить шумное дело, которое прогремит на всю Россию – при благоприятном завершении.

– На весь мир. – Сухов довольно хмыкнул и благосклонно посмотрел на меня. – На весь мир. Это будет что-то на уровне Гдляна-Иванова. Помнишь?

– Помню. – Я извлек кассету из видеомагнитофона, уложил ее в сумку и подошел к двери. – Проводите меня, Андрей Иванович. А то толстый на выходе не выпустит… И кстати: когда вы собираетесь вызывать эту свою бригаду?

– Как только ты соберешь весь необходимый материал, – Сухов развел руками. – Все от тебя зависит. И еще… Так, один нюанс… Я смогу тебе помочь только в том случае, если буду находиться на посту областного прокурора. Понимаешь? Без этого ничего не выйдет.

Я резко развернулся и в упор посмотрел на собеседника. На лице Сухова не дрогнул ни один мускул.

– Что вы имеете в виду? – придурковато поинтересовался я, не желая «догонять» смысл сказанного. – Он должен скоропостижно уйти на пенсию?

Нехорошо улыбнувшись, Сухов покивал головой – оценил мое умение грубо притворяться – и вкрадчиво заметил:

– Он на пенсию долго не уйдет – хотя уже давно пора бы… Он, несмотря на дряхлый возраст, держит в руках все нити, так сказать… Так что… В общем, если при живом прокуроре я позвоню в Москву и потребую следственную бригаду, уже спустя пятнадцать минут меня будут с пристрастием допрашивать в мрачном подвале УВД здоровенные мордовороты.

– Я что – должен его замочить? – сердито поинтересовался я.

– Если он погибнет от пули, ножа или иных причин насильственного плана, это вызовет ажиотаж, и дело сорвется, – пояснил Сухов, отрицательно покачав указательным пальцем у меня перед носом. – А он… он должен умереть естественной смертью… Понимаешь, Эммануил?

– Вы что – думаете, я киллер? – тихо спросил я, ловя выражение глаз собеседника. Интересно – знает этот фраер что-либо о ПРОФСОЮЗЕ? Или так – наобум идет?

– Я ничего такого не думаю, – так же тихо ответил Сухов, не отводя глаз. – Ты имеешь вес в своем мире – пользуйся им. Этот парень должен умереть, чтобы я мог тебя вытащить. Умереть как можно более естественно, как можно более… натуралистично (я невольно вздрогнул!). А как это произойдет – это, извини, уже твои проблемы.

Усадьба прокурора, как и большинство резиденций областных боссов, располагалась в живописном пригородном лесопарке к северо-западу от города. Я обосновался в заброшенном трехэтажном доме, который пару лет тому назад начал возводить какой-то скороспелый нувориш областного розлива, но благополучно довести дело до конца не успел – то ли посадили, то ли грохнули за плохое поведение. У нас в пригороде таких свидетельств непрочности внезапного благосостояния пруд пруди.

С места моего наблюдения хорошо просматривался фонтан прокуророва особняка и примерно треть подворья.

Я уже пятые сутки торчал здесь, прерываясь на отдых тишь глубоко после полуночи – Коржик и Саша Шрам приезжали и везли меня к Оксане, где я торопливо принимал душ, выслушивал последние новости «параллельщиков» и отправлялся почивать часа на три (около часа приходилось уделять физиологическому обслуживанию психоаналитички, чтобы помнила, с кем имеет дело!). Увы, никаких результатов мое сидение не имело. Прокурор находился в отпуске и безвылазно торчал на усадьбе. Впрочем, будь у меня все составляющие прокуророва быта, я бы тоже никуда не выходил. Бассейн, корт, сауна, обширная лужайка, посыпанные гравием дорожки в огромном саду..; Зачем куда-то ехать? Супруга, худосочная мегера, укатила на лето в Швейцарию – тепло, видите ли, она плохо переносит… Отсутствие супруги прокурору возмещали какие-то длинноногие особи младого возраста, которые периодически возникали в поле моего наблюдения, перемещаясь по надобности из дома в сауну и еще куда-то там. Увы мне, увы – нет у меня таких возможностей. Особняки с бассейнами и ногогрудые девицы мне по статусу не положены.

А тот факт, что его усадьбу охраняют четыре парных патруля милиции и суточный пост охраны на КПП у ворот, меня огорчил. Он же не Президент, мать его ети, – он просто областной прокурор, которому по штату даже телохранитель не полагается! Помимо десятка ментов, торчавших в усадьбе, прокурора охраняла система тревожной сигнализации: по забору тянулись нити емкостной системы обнаружения вперемежку с радиолучевыми датчиками, а над фронтоном виднелись три видеокамеры на штативах.

В обычном порядке проникнуть на территорию усадьбы было невозможно. Поэтому я изучал обстановку и терпеливо ждал, когда ситуация позволит приступить к более продуктивным действиям. Судя по всему, до исхода сегодняшних суток что-то должно было произойти…

Пока я валял дурака на третьем этаже недостроенного хауса, мои соратники вкалывали в городе,