Господин Белолилий обитал в небольших размеров комнатке, что, впрочем, было неудивительно. Удивительным было другое: абсолютная чистота, царившая в комнате, аккуратно застеленная постель и чисто вымытый пол. Невозможно было бы даже представить, что в этой каморке кто-то жил, если бы не… На грубом столике рядом с кроватью стоял небольшой, достаточно примитивно выполненный портрет бульдога в парике, хотя при ближайшем рассмотрении выяснилось, что на самом деле это портрет женщины. Эту предварительную гипотезу в какой-то мере подтверждала надпись, сделанная на обратной стороне портрета: «Хорошему мальчику от мамы».

Рядом с портером лежала книга. «Интересно, какие книжки может читать человек типа господина Банджо?» – невольно подумалось Сьюзен.

Книга состояла всего из шести страниц. Именно такие книги предназначаются для приучения детишек к печатному слову: вот мама, вот рама, ну и так далее.

На каждой странице располагалось не более десятка слов, тем не менее между четвертой и пятой страницами была аккуратно вложена закладка.

Сьюзен взглянула на обложку. Книга называлась «Добрые Скаски». На обложке были изображены голубое небо, зеленые деревца и неестественно розовощекие дети, игравшие с веселой собачкой.

Книга выглядела так, словно ее читали часто, хотя и медленно.

И все. Больше никаких улик.

Тупик.

Впрочем, возможно и нет…

На полу рядом с кроватью валялась словно случайно оброненная серебряная монетка достоинством полдоллара.

Сьюзен подняла ее и подкинула. Потом внимательно посмотрела на о боже. Набрав полный рот пива и гоняя его от щеки к щеке, о боже задумчиво таращился в потолок.

Она прикинула его шансы на выживание в страшдественском Анк-Морпорке, особенно если перестанет действовать лекарство. В конце концов, бог похмелья существовал лишь для того, чтобы мучиться головной болью и блевать. В мире существовало крайне мало вакансий, которые могли занять существа с подобной квалификацией.

– Слушай, ты когда-нибудь ездил на лошади? – спросила она.

– Не знаю. А что такое лошадь?

В темных глубинах библиотеки Смерти раздался скрип.

Совсем негромкий, но явственно слышимый в таинственном безмолвном царстве книг.

Считается, всякая человеческая жизнь – это ненаписанная книга. Так вот, именно тут эти книги и писались.

Скрип стал более громким и ритмичным, он повторялся через равные промежутки времени.

Книга на книге, полка на полке… и в каждой книге на странице постоянно изменяющегося настоящего сами собой возникают слова, описывающие чью-то жизнь…

Скрип вынырнул из-за ближайшего угла.

Как оказалось, издавала его шаткая конструкция в несколько этажей высотой. Она была похожа на открытую со всех сторон осадную башню. У основания между колесиками были установлены педали, которые и приводили в движение всю конструкцию.

Сьюзен, держась за поручни, стояла на верхней площадке.

– Ты не можешь побыстрее? – спросила она. – Мы только-только добрались до буквы «Б».

– Я уже целую вечность кручу эти педали! – задыхаясь, ответил о боже.

– «А» – очень популярная буква.

Сьюзен внимательно осматривала полки. Особенно много книг было посвящено «Анониму». То есть людям, которые по тем или иным причинам не носили имен.

Впрочем, большинство этих книг были очень короткими.

– Ага… «Бу»… «Буг»… «Буд»… поворачивай налево.

Громоздкая башня завернула за угол.

– Так… «Бут»… Проклятье, «Бут» находится двадцатью полками выше.

– Рад это слышать, – мрачно произнес о боже.

Он дернул на себя рычаг, который переключал цепь на другие шестерни, и снова налег на педали. Площадка со скрипом поползла вверх.

– Все, достаточно, – крикнула через несколько минут Сьюзен. – Так, посмотрим… Аабана Бутылкер…

– Полагаю, Фиалка находится гораздо дальше, – попытался пошутить о боже.

– Вперед!

Башня, покачиваясь, поползла вдоль полки с книгами на букву «Б».

– Стоп!

О боже резко нажал на педаль тормоза, и башня зашаталась.

– Кажется, это она, – донесся сверху голос Сьюзен. – Можешь опускать.

Завращалось огромное колесо, увешанное свинцовыми грузами, и башня со скрипом и скрежетом начала складываться. Когда до пола оставалось несколько футов, Сьюзен спустилась по лестнице.

– Здесь что, есть абсолютно все? – спросил о боже, когда Сьюзен начала листать книгу.

– Да.

– Даже боги?

– Все живые и обладающие самосознанием существа, – сказала, не поднимая головы, Сьюзен. – Странно… Похоже, она находится в заточении. Но кому могло понадобиться заключать в темницу зубную фею?

– Кому-нибудь, у кого очень болят зубы? – Сьюзен вернулась на несколько страниц назад.

– Голова закрыта мешком, ее куда-то несут. Так… – Она перевернула страницу. – А здесь говорится, что она зашла к Банджо, взяла зуб… а потом почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной… затем ее долго везли на телеге… мешок сняли… какая-то дорога… и…

– Все это написано в книге!

– В автобиографии. У каждого человека она есть. Тут описывается вся твоя жизнь по мере ее развития.

– И у меня тоже есть автобиография?

– Думаю, да.

– Ничего себе. «Проснулся, поблевал, захотел умереть». Не слишком увлекательное чтение.

Сьюзен перевернула страницу.

– Башня, – сообщила она. – Фиалка находится в башне. Изнутри башня вся белая, ноне… снаружи? И выглядит нереальной? Вокруг растут очень странные яблони. Рядом виднеется река, тоже ненастоящая. Там плавает много золотых рыбок… на поверхности.

– Типичные последствия загрязнения окружающей среды, – понимающе кивнул о боже.

– Сомневаюсь. Здесь говорится, что рыбки живые.

– Живые и плавают на поверхности? Как такое возможно?

– Это то, что видит Фиалка.

– Правда? Слушай, может, она этого своего плесневелого сыра переела?

– Голубое небо, но… нет, вероятно, она ошибается… тут сказано, что голубое небо только над головой…

– Самое нормальное место для неба. Лучше и не придумать, – ответил о боже. – А вот если оно вдруг оказывается у тебя под ногами, верный признак: жди беды.

Сьюзен полистала страницу туда-обратно.