кверху.

— А каково настроение команды, после того как вы накормили ее солеными маслинами?

Вахтанг не понял шутки и ответил по-военному:

— Как всегда, моя команда рвется в море.

— Что ж, отлично…

Сайманов встал и, заложив пальцы за отворот кителя, на котором горели выпуклые адмиральские пуговицы, не спеша прошелся по кабинету грузным моряцким шагом. Остановившись у стены, где висела карта морского театра военных действий, он велел Вахтангу подойти ближе и начал с того, что сказал, как бы между прочим:

— Наше наступление в Заполярье, товарищ старший лейтенант, становится делом ближайшего будущего…

Только строгие законы воинской дисциплины, запрещавшие перебивать начальника, удержали Вахтанга от вопросов, и контр-адмирал сурово продолжил:

— На этот раз вам доверяется особо… учтите это, товарищ старший лейтенант, особо ответственная и рискованная операция разведывательного порядка. С целью выбора места для высадки наших десантов вы на немецком «охотнике» должны будете проникнуть вот сюда…

Вахтанг поднял глаза на карту, проследив за рукой Сайманова, и на мгновение даже растерялся. Рука контр-адмирала показывала прямо на гавань Лиинахамари, подходы к которой охранялись мощными батареями мысов Нуурмиенисетти и Нуурониеми.

— Есть… проникнуть в Лиинахамари! — ответил Вахтанг.

Но контр-адмирал сказал:

— Не горячитесь! Надо тщательно продумать все детали. А сейчас я познакомлю вас с человеком, который хорошо знает условия плавания в Петсамо-воуно…

Он позвонил, и через несколько минут в кабинет вошел пожилой норвежец в высоченных бахилах, под стать его саженному росту, с копной волос соломенного цвета.

Когда он протягивал для пожатия ладонь, Вахтанг заметил на запястье его руки выжженное клеймо фашистской каторги.

Оскар Арчер, — назвал себя норвежец и слегка поклонился.

Глубокой ночью «охотник» немецкого типа с советской командой на борту благополучно обогнул выступавший в море полуостров Рыбачий. Береговые батареи североморцев, предупрежденные командованием, беспрепятственно пропустили мимо себя силуэт вражеского корабля. Впереди «охотника» лежал просторный Варангер-фиорд, где-то слева таился узкий проход в Петсамо-воуно.

Ровно стучал выхлоп мотора. Высокий бурун фосфоресцирующей голубым светом пены с шипением и грохотом опадал позади катера. Грузно раскачиваясь, «охотник» с разбегу влезал на скользкие гребни волн и легко скатывался по ним в глубокие провалы…

Вахтанг брал высоты полярных светил — Капеллы, Денебы и Веги.

Оторвавшись на мгновение от секстанта, он сказал Арчеру:

— Только бы не взошла луна и не помешала нам…

Норвежский штурман, натягивая на голову капюшон, махнул рукой во тьму, односложно ответил:

— Айны…

Вдали чернели приплюснутые утесы Айновых островов, окруженные белой полосой прибоя, громоздившегося на скалы. Несколько веков подряд Кольские городничие посылали девок собирать на этих островах необыкновенно крупную морошку: в Коле ее ссыпали в бочонки, заливали ромом и отправляли в столицу — царям; считалось, что айновская морошка помогает с похмелья…

— Да, Айны, — отозвался Вахтанг и сказал: — А знаете, чем они сейчас славятся? На этих островах стоит батарея, которая уже через два часа после начала войны потопила гитлеровский транспорт, шедший в Петсамо…

— О-о! — восхищенно ответил Оскар Арчер и снова посмотрел во тьму, но Айновы острова уже скрылись из виду, а на зюйде проступила полоска берега.

Подошли ближе. Берег был высок и обрывист; на взгорье его, как объяснил лоцман, стояли закопанные в землю немецкие танки.

Вахтанг завел катер под скалу, которая, нависнув над кораблем, закрывала его сверху, и, приказав заглушить моторы, осмотрелся. Тесная цель фиорда Петсамо-воуно теперь находилась совсем рядом и невольно напоминала раскрытую пасть какого-то гигантского животного, которое, припав к черной воде океана, жадно пьет и никак не может напиться. И вот в эту каменную утробу Вахтанг должен ввести свой «охотник», потом вернуться обратно, чтобы на рассвете снова стоять перед Саймановым и докладывать о выполнении боевого задания…

— Ладно, — сказал он, — здесь и будем ждать.

А ждать пришлось мучительно долго. Ветер усиливался с каждой минутой и развел крутую волну. «Охотник» грозило разбить о прибрежные камни, которые то захлестывались водою, то снова обнажали свои черные острые зубья. Вахтанг, продрогший до костей, велел принести на мостик спирту. Вдвоем с норвежским штурманом они выпили и снова стали ждать.

Наконец из мрака ночи выплыл узкий силуэт миноносца типа «Редер». Корабль, очевидно, возвращался в гавань с боевого задания, проведенного в высоких широтах: на его палубе лежал слой льда, который матово светился в темноте. В этот момент Вахтанг был даже рад поскорее влезть хоть в самое пекло, только бы кончилось это ожидание.

Когда же он встал у телеграфа и катер направился в, сторону миноносца, опасность стала увеличиваться с каждой минутой, но старший лейтенант был опытным и смелым воином, на которого опасность действовала успокаивающе.

— Право на борт! — скомандовал он рулевому. — Заходить миноносцу с кормы…

Гитлеровцы уже, видимо, заметили вынырнувший из мглы моря «охотник» и не придали этому никакого значения, — мало ли кораблей и катеров возвращается по ночам с боевого задания.

— Заходить в корму! — крикнул старший лейтенант рулевому, и, когда «охотник» встал в кильватерную струю миноносца, он жестко приказал:

— Так держать.

— Есть, держаться в струе! — бодро ответил рулевой, и катер пошел за вражеским кораблем.

На какое-то краткое мгновение в прорехе облаков показалась яркая луна и осветила угрюмые берега, темные волны, тяжко дышащие за бортом, и тупой ахтерштевень миноносца, два кормовых орудия которого уставились прямо на «охотник».

— Эх, не знают они… — сказал, не договорив до конца, боцман Чугунов, сидевший за пулеметом, и тихо рассмеялся.

— Вон там, на востоке, мыс Романов, а там, на западе, — объяснил Оскар Арчер, — мыс Палтусово Перо. Это все ваши русские названия. Вот сейчас, очевидно, будут запрашивать позывные…

И действительно, с высоты мыса Палтусово Перо, ограждающего вход в Петсамо-воуно с запада, вспыхнула точка огня. Вспыхнула и погасла. Потом снова вспыхнула и дала короткий проблеск.

Впереди шумно гудел турбинами миноносец. Вахтанг заметил, как на его широком мостике засуетились темные фигуры людей и узкоглазый фонарь Ратьера прочертил во тьме тонкую полоску света, направленную в сторону наблюдательного поста.

— Ответили, — облегченно вздохнул мичман Назаров. — Ну, теперь бы только за чужой счет прорваться.

— Прорвемся, — ответил Вахтанг.

Но когда корабли втянулись в «чулок» фиорда, на корме миноносца неожиданно вспыхнул желтый фонарь гакобортного огня. От неожиданности старший лейтенант даже не сразу сообразил, что это значит, а когда понял, то невольно улыбнулся. Этим зажженным огнем вражеский миноносец оказывал идущему за ним катеру особое внимание: теперь Вахтангу оставалось только следовать точно за огнем корабля, который сам выбирал верное направление.

— Ну вот, господин Арчер, — сказал Вахтанг, — приберегите свои знания на случай выхода из Петсамо-воуно…