унаследует власть, и нынешняя манокарская система сменится монархией с правящей династией Ришсемов. Для Тины, Поля и Стива главным было другое: реформаторы скоро перестанут нуждаться в посторонней поддержке, и тогда можно будет сказать им «до свидания».

— А Саймона Клисса все-таки выпустили, — вспомнила Тина. — Ассоциация Правозащитников даже банкет устроила, я видела в Сети. Правда, самого Клисса почему-то не пригласили.

— Ниарские правозащитники — непонятный народ, — фыркнул Поль. — Столько бились — и ради чего? Чтобы вызволить из-за решетки чокнутого серийного убийцу! С жиру бесятся…

— Здесь не все правозащитники такие, — возразил Стив. — Кроме той Ассоциации, которая возилась с Клиссом, есть еще две-три — там более толковые люди, и делами они занимаются стоящими. А эта Ассоциация на виду, потому что больше всех о себе кричит.

Среди разноцветных голограмм, медленно скользящих над каналом, выделялся прозрачный световой цилиндр, в котором стояла девушка в облегающем платье из серебряных чешуек. Она держала в руках сверкающий флакон сложной формы, а сопровождающая голограмму надпись сообщала, что Вероника Ло, самая красивая и загадочная топ-модель Галактики, предпочитает именно этот загадочный аромат, названный в ее честь.

Ее облик завораживал: изящная, с небольшой точеной грудью, тонкими чертами удлиненного лица и глазами, как сумрачно-серые цветы. Длинные темные волосы, волной отброшенные назад, усыпаны алмазными блестками. Светлая кожа слегка мерцает — это уже спецэффект, заслуга создателей голограммы.

— Классная картинка! — заметил Поль. — Самое классное, что без звука. Если б она скандалила, как настоящая Вероника…

По набережной, параллельно парящему над водой изображению топ-модели, двигалась группа ее поклонников и поклонниц. Тина посоветовала Полю не продолжать, а то ведь дойдет до драки… Кто-то сунул ей прямоугольник размером с ладонь, с объемным портретом Вероники, Стив и Поль получили такие же. Тина нажала на квадратик в нижнем правом углу, и вместо портрета появился заголовок: «Вероника Ло: факты и загадки».

Через секунду его сменил текст: семнадцатилетняя Вероника Ло (настоящее имя — Вероника Лойчева), вспыхнувшая в модельном бизнесе подобно сверхновой, родилась на Кутакане в малообеспеченной семье. Еще в детстве она поняла, что ее место — среди звезд, и полюбила смотреть на звездное небо. Когда Веронике исполнилось шестнадцать, семья Лойчевых вместе с другими кутаканскими иммигрантами в поисках лучшей доли отправилась на Нез, и тут Вероника решила, что пора осуществить свою заветную мечту. Она пришла к известным незийским дизайнерам Ольге Лагайм и Джеральду Крею, и те сразу разглядели в девочке будущую топ-модель. Вероника начала упорно работать над собой, и это, вкупе с врожденным талантом, позволило ей стать тем, чем она стала. Слухи о том, что Вероника якобы жила с Лиргисо, не имеют под собой никаких оснований: на самом деле она лежала тогда в силарской больнице на Незе, и силарские целители могут это засвидетельствовать. Утверждение, будто Вероника вторглась прошлой зимой в «Космоколлегиум» вместе с сотрудником незийской полиции Полем Лагаймом, который устроил в бизнес-центре дебош, настолько нелепо, что знаменитая топ-модель оставляет его без комментариев. Вероника Ло планирует провести на Ниаре около месяца, в соответствии со своим контрактом.

— Тина, — встрепенулся Поль, который тоже просмотрел текст, — отпуск надо выбивать немедленно, сейчас. Я хочу побывать дома, пока Вероники там нет. Она у меня уже вот где! — он провел ребром ладони по горлу.

— Я поговорю с Эланой, — согласилась Тина. — При первой возможности.

На них темной бесформенной громадой надвигался желиец, под его весом хрустела затянувшая лужи ледяная корка, шуршали осколки льда. Люди отступили к парапету — им посторониться проще, чем медлительному уроженцу Жела. Внизу, на желто-розовой воде, змеились золотые зигзаги; над каналом плыла, догоняя Веронику Ло, голограмма космической яхты: новая модель в натуральную величину, отливающие золотом изломанные плоскости — «дизайн для тех, кто любит поражать». Желиец прополз мимо, в фарватере у него тащился робот-дворник, методично сгребающий ледяное крошево к бордюру.

— Поль, когда мы прилетели на Ниар, ты не пробовал засечь Лиргисо? — спросил Стив.

— Нет. В смысле, пробовал, но его нет. Или он куда-то свалил, или постоянно держит экранировку, или его действительно тогда убили.

— Это вряд ли, — сказала Тина. — Космопол в его смерть не поверил, как и мы. И журналисты тоже. Мне не нравится, какой ажиотаж они создают вокруг Лиргисо.

— Модный страх, — пожал плечами Стив. — Это глупо, но страх тоже может стать модным — как покрой одежды, дизайн аэрокара или система взглядов. Поль, попробуй сканировать хотя бы два-три раза в день, вдруг поймаешь. Ты уверен, что сможешь узнать его?

— Уверен. Мне эта сволочь до сих пор иногда в кошмарах снится, еще бы я его не узнал… В первый день, как мы сюда прилетели, я через каждые полчаса сканировал, но ничего не нашел.

Канал плавно поворачивал, над ним взметнулась арка: здание, облицованное молочно-белым люминогласом. Рябь цветных огней впереди стала гуще. Из-под арки выплыла прозрачная гигантская рыба, словно сделанная изо льда — своего рода аквариум, в котором кружили, исполняя замысловатый рыбий танец, ее миниатюрные копии. У этой голограммы не было сопроводительных надписей — видимо, не реклама. Поль засунул руки в карманы, отвернулся к парапету и в течение некоторого времени рассматривал рыбу, потом опять заговорил:

— Тина, я хотел кое о чем посоветоваться с тобой до отпуска. Можно сейчас?

— Можно.

Они направились к люминогласовой арке. Стив отстал, Поль молча шел рядом с Тиной, и та уже решила, что советоваться он раздумал, когда услышала его неуверенный голос:

— Я хочу сказать Ивене, что люблю ее. Как по-твоему, она не испугается?

— Почему она должна испугаться?

— Ну, все-таки… — Поль запнулся. — Я давно люблю ее, с того момента, как в первый раз увидел. Я ведь ее вначале увидел не нормальным человеческим зрением, а своим особенным. Она похожа на пушистую звездочку. Я не хочу, чтобы она обиделась или начала меня бояться. Наверное, мне сейчас надо сидеть на Манокаре и не соваться на Нез, чтобы не мешать ей жить, но так хочется хоть немного побыть рядом с ней… Ты можешь сказать, что мне делать?

— Поль, я не могу решать за тебя. С чего ты взял, что помешаешь ей жить?

— Учитывая разницу в возрасте… — даже профиль Поля, тонко прорисованный на фоне плывущей над каналом радужной абстракции, которая приглашала в новое кафе на площади Сирен, выглядел напряженным. — Кроме того, я неврастеничный тип с целым букетом паранормальных способностей и нулевым самоконтролем. Сейчас ей хорошо, Ольга и Ли о ней заботятся, и вдруг влезу я со своими признаниями…

— А тебе не приходило в голову, что она, возможно, тоже влюблена в тебя?

— Не знаю. Я мог бы что угодно себе навоображать, но все равно есть только то, что есть. Я уже больше года с этим живу, тяжело так долго находиться в подвешенном состоянии.

Из-под арки появилась еще одна Вероника Ло в световом цилиндре, на ней был отороченный пятнистым фиолетовым мехом деловой костюм от Вены Ресом.

— Ты себя недооцениваешь. По тебе такая топ-модель с ума сходит!

— В жизни бы на нее не смотрел… — процедил Поль.

У подножия здания-арки, на широких опоясывающих ступенях, расположилась группа людей в стеганых куртках из потускневшей и потертой некачественной «зеркалки». Людей?.. Линия высокого лба изламывается почти под прямым углом: горизонтально расположенный нос, выдвинутые далеко вперед челюсти; глаза, вполне человеческие, окружены ресницами настолько пушистыми, словно те растут в несколько рядов. Бледные лица и кисти рук покрыты редкими светлыми волосками.

Существа сидели кто на ступенях, кто на потрепанных дорожных сумках; они пили санду из банок и ели пирожки — это говорило о том, что их метаболизм от человеческого не отличается. Кто это — иммигранты? Небогатые путешественники? Вокруг них вертелся робот-рекламоноситель, показывал то одну картинку, то другую; участники пикника не обращали на него внимания. Робот нагло нарушал правила: он