В общем, Саймону удалось перевести конфликт на высший уровень, и все бы для них с Риммой обошлось, если бы на другой день по одному из незийских телеканалов не показали сделанную на «Сиролле» видеозапись. «Двое террористов пытались спровоцировать на выставке осветительных приборов кровавый инцидент, могли быть жертвы…»
Ох, не зря Саймон хотел убить серую врачиху Суйме, это она его подставила! Все рассказала насчет чьюлуска, логично и обстоятельно, как в научном докладе, а потом начала расхваливать Поля Лагайма: какой симпатичный молодой человек, да как ее поразила его сила воли — несмотря на отраву и внушение, сумел сохранить над собой контроль и чуть не довел себя до инфаркта, лишь бы никому не причинить вреда.
— Старая дура! — поморщился Бишон. Никогда еще Саймон не видел рыхлого флегматичного Грушу таким раздраженным. — Сама не соображает, что несет, она же токсиколог, а не психолог! Ни при чем тут воля, у человека просто не может быть такой сильной воли, поскольку человеческие возможности изначально ограничены. Лагайм — мутант, и вследствие каких-то неустановленных особенностей его метаболизма чьюлуск на него подействовал слабее, чем на нормального человека, вот и все. Нет ведь, надо ерунду городить! Безответственная болтовня…
Клисс надеялся, что Суйме сказанет что-нибудь обидное в адрес Лиргисо, и тогда тот ей скормит ее заостренные незийские уши, вот потеха-то будет! Но Суйме оказалась умой бабенкой, недаром у нее столько ученых степеней: о Лиргисо она отзывалась сдержанно и без оскорблений, а в конце интервью выразила надежду, что он все-таки проявит гуманность и освободит Поля Лагайма. Небось, заплатил он ей не меньше, чем в прошлый раз, и продажная докторша не хочет отпугнуть выгодного клиента!
Когда Саймон заикнулся о том, что Суйме хорошо бы ликвидировать, от него отмахнулись: «Контора» борется с мутантами, а не с токсикологами, и если убить ученого с галактическим именем, это нам популярности не добавит, так что сначала думай, а потом вылазь с предложениями.
Что ж, зато он сумел убедить начальство в том, что Ивену Деберав надо уничтожить: девчонка явно предрасположена к мутации; общение со Стивом Баталовым и Тиной Хэдис приведет к тому, что она тоже станет экстрасенсом. Саймон изложил это в своем отчете, в графе «Что я считаю целесообразным», и заработал сразу пять баллов.
После Суйме выступали приглашенные въедливым ведущим эксперты, они анализировали действия Клисса и Кирч и строили предположения насчет того, к какой организации эти двое принадлежат. «Подразделение Игрек» упоминалось в числе наиболее вероятных вариантов. Потом пошли интервью с представителями Космопола, незийских органов безопасности и администрации «Сиролла», а также с посетителями выставки. Все они говорили о чертовом «сканере» с теплотой и сочувствием, и по примеру Суйме просили Лиргисо освободить его.
— Итак, задание вы провалили. Вы должны были показать, что Лагайм опасен для окружающих, а вместо этого сделали из него героя в квадрате. Выродок-мутант как образцовый член цивилизованного общества! Нам это было нужно?! — Маршал бросил на Саймона свирепый взгляд. — Пиарщик, твою мать… Это называется, с точностью до наоборот! Ну что, расстрелять вас за это?
Римма, красная, как рак, смотрела в пол и молчала. А Саймону вспомнился расстрел Гулера, и как все это было, и за что осудили Гулера, — и вдруг его осенило.
— Все еще можно исправить! — выпалил он, торопясь изложить свою мысль, пока не велели заткнуться. — Я слышал, в Синсаодге у Лиргисо были высказывания, что он хочет легализации, чтобы его принимали в обществе… Если так, он наиграется с Лагаймом и отпустит его, и затягивать с этим не будет, потому что все его просят, — самое то, чтобы произвести благоприятное впечатление! Тогда мы захватим Лагайма, как собирались, а перед этим какой-нибудь компромат на него состряпаем на скорую руку, я придумаю…
— Он его не отпустит, — тихо возразил Груша. — Может, он так и сделал бы, но Лагайм «сканер».
— По-моему, Лагайм его только в одном смысле интересует, — Саймон попытался скабрезно усмехнуться, но вышло что-то беспомощное и бледное, слишком близко маячила угроза расстрела.
— Я убежден, Лиргисо прекрасно понимает ценность «сканера», — психолог обращался не к нему, а к Маршалу и Челькосеру. — В его распоряжении находится уникальный живой прибор, и он его не отдаст.
— Лагайм умеет разговаривать! — с горечью проскрипел Пергу. — Почти как мы… А вы знаете, что словарный запас самого развитого из моих «сканеров» составляет несколько десятков слов? Знаете, нет?! Надо было сразу его брать, без потаканий общественному мнению! — он снова перешел на крик, только теперь уже орал на Маршала. — Вы никогда не вникаете в проблемы моей лаборатории, вам противно! Радуйтесь, враг получил тактическое преимущество!
— Челькосер, замолчи! — Маршал хватил кулаком по старой выцветшей столешнице под мореный дуб. — Замолчи, тебе сказали! Потом обсудим… Вы, оба, — он повернулся к Саймону и Римме, — будете драить, бестолочи, седьмой отсек. Вручную, без роботов. И чтоб ни пятнышка не осталось, сам проверю! Пошли вон отсюда!
Когда створки раздвижной двери захлопнулись за спиной с оглушительным стуком, словно выплюнули вслед ругательство, Саймон спросил у Кирч:
— А что там, в седьмом отсеке?
— Лаборатории Пергу, — буркнула Римма. — И склады с грузами, которые мы таскаем с собой для маскировки. На два месяца работы.
— Дурдом… — прошептал Клисс. — Мы же не виноваты, от нас же ничего не зависело! Расстреливать за это — дикость, и это наказание — тоже дикость…
— Не зуди. У нас тут казарма, и порядки казарменные. Проштрафились — будем отвечать.
Римма опять была патлатая, в засаленном комбинезоне с пузырями на коленях, на ее румяном лице отражалась сложная гамма чувств: пристыженность, покорность решению руководства, а заодно презрение и ехидное злорадство в адрес Клисса, который этим решением недоволен, но увильнуть от наказания не сможет.
«Дурдом, — про себя повторил Саймон. — Если Маршал тебе прикажет, ты сама себе пустишь пулю в лоб. И все вы здесь такие, но я-то нормальный! Может, я в чем-то и псих, но среди вас я точно самый нормальный…»
Вернувшись в каюту, он наугад взял с полки первую попавшуюся брошюру из библиотечки Хельги Раговски, плюхнулся на койку и начал листать, чтобы хоть немного успокоить нервы.
Разноцветные пометки на полях, некоторые фразы и абзацы отмечены маркером. У Саймона от этой пестроты рябило в глазах, но он стал читать, вначале бездумно, потом с нарастающим интересом.
Вот оно… Вот доказательство того, что он ни в чем не виноват и никогда не был виноват! И в тюрьму его посадили ни за что, и Лиргисо подвергал его пыткам его без всяких на то оснований. Здесь все написано! Эту книжку бы издать квадриллионным тиражом и вручить каждому по экземпляру, чтобы никаких больше претензий к Саймону Клиссу.
Ежели с человеком что-то случилось, он сам себе это подстроил; отсюда следует, что тот, кто пострадал от действий преступника, должен винить не преступника, а самого себя; отсюда следует, что нельзя проявлять жестокость к преступнику — тот был всего лишь твоим орудием, ибо твоя мысль материальна, и это она вынудила преступника причинить тебе зло.
За что же, спрашивается, Саймону всю жизнь доставалось? За что его посадили за решетку? Ведь все те, кто из-за него погиб или потерпел неудачу, сами заставляли его так поступать, воздействуя на него своими материальными мыслями — почитай книжку, и все поймешь! А Хинар за что хотел ему отомстить? За то, что одурманенный мейцаном Саймон восемь лет назад летал над пляжами на Ниаре и стрелял по курортникам? А нечего было желтомордому валяться на том пляже, сам подставился!
И Лиргисо тоже сам виноват: если Саймон взорвал его виллу, значит, отморозок с Лярна хотел от виллы избавиться. Может, страховку рассчитывал получить… Или за что-то себя наказывал: в книжке написано, что это одна из главных причин того, почему люди становятся жертвами преступлений. А Саймон Клисс всего лишь орудие высшей справедливости, бич божий, топор судьбы, и спросу с него никакого.
Перед тем как уснуть, Саймон сунул книгу под подушку. Говорят, чистая совесть — лучшая подушка, а он только сейчас открыл, что его совесть девственно чиста, и так было всегда.
