боксерские шорты и черные носки, когда вдруг отвлекся — ему что-то сказали из-за кадра. Он кивнул, опять подошел к женщине, вытащил сигару изо рта. Ухмыльнулся, подул на кончик сигары — до ярко-красного свечения — и загасил сигару у Ханако на спине.
По команде Императрицы проектор выключили, зажгли свет. Она велела убрать проектор и экран. Двое мужчин выполнили ее указания, потом встали в коридоре, их тени были видны через дверь из рисовой бумаги. Госпожа Гэннаи молча обмахивалась веером, она видела, что молодые женщины плачут. Юрико на увиденное отреагировала сильнее, чем другие; закрыв лицо платком, она покачивалась вперед- назад, охваченная искренним горем.
Но у нее-то и были с Ханако самые близкие отношения. Случалось, их принимали за сестер, и это нравилось обеим. К сожалению, они-то и оказались первыми из жен «Мудзин», чье поведение вышло за рамки приличий.
Императрица заговорила негромко, объяснила женщинам, что этот фильм — предупреждение. На нем хроника: как наказывали Ханако. Она-то считала себя в безопасности, сбежав от Императрицы под защиту богатого и влиятельного человека на Западе.
Но Они отыскал ее, доказав тем самым, что от Императрицы скрыться невозможно. Юрико, Юка и Оман сами только что видели, что Серж Кутэн лишился рассудка и подвижности — сделал это Они — и останется беспомощным до конца своих дней. Кутэн и Ханако весь остаток жизни будут расплачиваться за ущерб, нанесенный «Мудзин». Они вырыли яму другим и упали в нее сами. Как та лиса.
Госпожа Гэннаи наказала своим слушательницам никогда не рассказывать об увиденном сегодня. А если это сделает хотя бы одна из них, накажут всех троих. В то же время они не должны забывать, что им показали в фильме. Наглядные доказательства: Императрица способна достойно ответить на любое оскорбление. Ее карающую волю исполнит Они. А его не остановит ничто.
Она сказала, что молодые жены, будучи японками, являются членами одного великого племени, объединенного кровью и обычаями с начала истории. Племя это всегда подвергалось опасности со стороны природы и других наций, поэтому не было ничего важнее, чем лояльность всех членов племени. Лояльность к самому племени, к семье, к наставникам, таким как госпожа Гэннаи — это и есть Япония.
— Не выполнив свой долг по отношению ко мне, — продолжала она, — вы не выполните свой долг перед «Мудзин» и всей страной. Будущее «Мудзин» зависит от того, как каждая из вас будет себя вести. Все вы должны делить славу и бесчестье, заслуженные любой из жен «Мудзин».
Буквально раздавленные, молодые женщины стали кланяться, лбом касаясь пола. Да, повторяли они, ибо сегодня им было дано понять ее слова и мысли за этими словами. Теперь они уяснили смысл коллективной ответственности: нельзя удовлетворять свои желания за счет общего блага. Им напомнили также, что зло существует в мире и что сама
Императрица есть зло. Сегодня они отступили, убоявшись этого зла, и страх останется с ними на всю жизнь.
Императрица поднялась с пола и сказала: выпирающий гвоздь бьют по шляпке. Потом она постучала в дверь сложенным веером. Один из мужчин в коридоре сдвинул ее, поклонился от пояса и отступил в сторону — а Императрица повела молодых женщин в соседнюю комнату. Здесь они переоделись в летние кимоно и очистили лица полотенцами, которые нежно пахли гиацинтами. Госпожа Гэннаи подождала, когда выйдет служанка, и обратилась к женщинам в мягкой манере — как мать, бранящая детей за мелкую провинность.
Она посоветовала им троим не проводить так много времени вместе, больше внимания уделять вместо этого своим мужьям, детям, даже старшим женам компании. Оман следует отказаться от азартных игр; в знак доброй воли госпожа Гэннаи оплатила ее игорные долги, но векселя оставит у себя. Юка должна оставить все мысли о любовной связи, больше времени проводить со своими двумя детьми, посещать приемы «Мудзин». Юрико, разумеется, надлежит подумать об увеличении семьи; Императрица рекомендует принять решение поскорее.
А превыше всего, они трое обязаны всячески выискивать нити, которые могли связывать Тэцу Окухару и покойного господина Никкэи, так как госпожа Гэннаи подозревает: господин Никкэи действовал по наущению Окухары. У самого-то Никкэи ума явно не хватило бы, чтобы задумать и провести операцию, которая стоила ему жизни. Кто подходил на роль Аикути больше, чем Окухара, кто мог бы выиграть больше от падения Императрицы? Посещайте приемы, которые устраивает компания, сказала госпожа Гэннаи молодым женам, и слушайте внимательно. Смотрите открытыми глазами — и докладывайте два раза в неделю, даже если об Окухаре ничего нет. Она сама будет судить, чего стоит их информация. И она будет чрезвычайно недовольна, если кто-нибудь ее ослушается.
Теперь, сказала она, приступим к чайной церемонии. Но сначала прогуляемся по саду, среди красных сосен, абрикосов, зеленых ив. Пора насладиться миром, покоем, красотой. Сад — это одно из высших наслаждений в жизни, прекрасное лекарство от волнений. В чайном домике, указала госпожа Гэннаи, они будут пить чай из чаши семнадцатого века в рассеянных лучах солнца, проникающих в маленькое бумажное окошечко. Каждая из трех молодых жен уже принимала участие в прежних церемониях и знала, что разговор пойдет об истории этой церемонии, обсуждаться будут разложенные на столе принадлежности, все древние и очень красивые.
— А еще о чем мы станем говорить во время церемонии? — она адресовала этот вопрос Юрико.
Юрико, у которой глаза покраснели от слез, склонила голову.
— Мы не забудем поблагодарить за прекрасную церемонию, которую вы устроили для нас. И пообещаем вернуться сюда через четыре дня, чтобы еще раз выразить свою благодарность.
Юка и Оман согласно кивнули.
Госпожа Гэннаи помолчала.
— Я намечаю еще одну чайную церемонию через три недели.
Когда все три женщины поспешно заявили, что будут ждать этого события и нетерпением и обязательно придут, она показала на Юрико: ей, старшей, выпало быть секяку, почетной гостьей, а значит, она должна войти в чайную комнату первая — вползти на четвереньках.
Вползать на глазах у остальных.
Императрица похвалила всех за эстетическое чувство и утонченность, от чего не улыбнулась только плачущая Юрико. Госпожа Гэннаи не сказала им, что приучилась не верить улыбкам тех, кто ее боится. Врагам доверять нельзя.
Глава 3
Было уже около полуночи, когда Эдвард Пенни поднялся по лестнице на второй этаж четырехэтажного городского дома, принадлежащего сенатору Фрэн Маклис. Он нес с собою ЭКР-1, Электроник Каунтермэжерз Рисивер. Пенни работал у сенатора начальником службы безопасности. А ЭКР-1 — самое изощренное устройство для выявления подслушивающих «клопов».
Внешним видом он больше всего напоминал переносной кассетный магнитофон, такие очень популярны среди черных парней. Пенни было не по средствам завести собственный ЭКР-1, этот он позаимствовал у бывшего агента ФБР, сейчас работавшего в международном отделе крупного банка. ЭКР-1 не разрушает и не деактивирует «клопы». Он их обнаруживает и дает возможность подслушивать. Так можно узнать, кто подключился к твоей линии или записывает твои разговоры. Микроволны тоже улавливаются, а это уже нечто.
Сенатор Маклис приказала Пенни выяснить, кто прослушивает ее офисы и дома в Нью-Йорке и Вашингтоне. Кто-то записывал все телефонные разговоры, она от этого бесилась. Были в записях и ее разговоры без телефона — значит, кто-то из друзей или служащих ходит с микрофоном: этот акт предательства она восприняла особенно тяжело. Пенни предстояло не только покончить с
