В первом часу пополудни Эдвард Пенни и Ник Максимилиан стояли в небольшом спортзале, где они проводили занятия по бою без оружия, и смотрели, как шестеро мужчин входят во вращающиеся двери из стекла и алюминия. Шаги этих шестерых отдавались эхом, когда они шли через зал к трибуне, где и сели лицом к классу. Неприятности. Это знал весь класс, телохранители Очоа. Пенни и Ники Макс тоже знали, разумеется.
Пенни предупредили утром, предупредил один из телохранителей, он сказал, что Асбун придет сегодня смотреть занятия, но придет не просто так. Он приведет Индейца, а этот тип совершенно сумасшедший. Телохранитель добавил, что Индеец хорошо дерется на ножах и никогда не проигрывает.
— Он тебя вызовет при всех, и примешь ты или отступишь, не имеет значения. Он все равно нападет. Что будешь делать, Эдуардо?
Пенни сказал — спасибо за предупреждение. Вот и все, что он сказал. Не будет он напрягаться из- за того, что кто-то хочет его подставить, первый раз, что ли.
У Пенни было часа два до появления Индейца. За это время он что-нибудь придумает. А уж придумать что-нибудь надо. Одно ясно: он не побежит. Индейца этого, да и любого индейца, которого может спустить на него полковник, он сделает. Если же у Пенни нет такой уверенности, ему следует уже сидеть в самолете на север.
Телохранитель сказал, что Индеец по-настоящему сумасшедший. Иногда, убив человека, он слизывает кровь с ножа. Совсем дикий Индеец.
Ники Макс не мог промолчать, разумеется.
— Ты вот что должен сделать. Возьми ствол и всади ему пулю в член, так будет лучше всего. Он псих, и если хочешь знать, эта гадина еще накокаинится до бровей. Ты должен понимать. Так что не играй с ним. Пара предупредительных выстрелов в лоб, потом возьмись за него всерьез и прикончи.
— Не могу, — помотал головой Пенни. — Нажать на спусковой крючок — не фокус. Стволом тут ничего не докажешь.
Ники Макс вздохнул.
— Видишь, в чем твоя беда. Ты стал слишком много думать.
Пенни улыбнулся едва заметно.
— Асбун хочет унизить меня в каратэ. Это как раз то, чему я приехал сюда учить. Все другое не имеет значения — в теперешнем случае.
— Тут ты прав, — согласился Ники Макс. — Ну и зачем же играть в его игру? По-моему, у тебя мозги размягчаются под старость. Всегда успей убить, пока тебя не убили. Иначе нельзя. А то совсем уже рассопливился со своим Томасом…
Пенни ущипнул Ники Макса за щеку.
— Все нормально. И не такое переживал, можешь поверить. Проблем нет, только разные возможности.
Ники Макс махнул на него рукой.
Шестеро посетителей. Трое из них были офицерами армии Сан-Августина, очень внушительные в серо-зеленой форме, брюки заправлены в верховые сапоги, фуражки, пистолеты «Хеклера-и-Коха». Судя по знакам различия на воротниках и погонам, все трое были приписаны к генеральному штабу, что делало их важными лицами. На них-то Асбун и хотел произвести впечатление. Пенни этих офицеров раньше вроде бы не видел. Он взглянул на Ники Макса, тот помотал головой: тоже не знает. Пенни опять посмотрел на этих троих. Ничего утешительного в их холодных взглядах он не нашел.
А были и еще трое. Асбун, конечно, стильный: как всегда, в голубом блейзере, шелковой рубашке, в этот раз розовой, и обычных сапогах из голубой замши. Зеркальные очки. Фу-ты, ну-ты.
Что же до Индейца, то он, в общем-то был метисом. Наполовину испанская, наполовину индейская кровь, лет сорока, широкоплечий и каменнолицый, в красной рубашке, пузырящихся серых штанах и черных с белым ботинках. Пенни смотрел, как он поднимается на три ряда выше Асбуна и других, проходит немного направо и садится один. Вытащив из кармана рубашки большой красный платок, он повязал голову и отклонился назад, опираясь локтями на скамью позади — а смотрел прямо на Пенни глазами-щелочками. Взгляд у него был такой, что мог бы дробить алмазы.
Шестым посетителем был Херман Фрей, маленький человечек средних лет с маслянистой кожей, кривым носом, в одну дужку очков в роговой оправе был встроен слуховой аппарат — а над всем этим витал пушок черных волос, обрамлявших лысинку. Его, бизнесмена весьма преуспевающего, часто видели во всем белом: сегодня тоже. Костюм, галстук, подтяжки и кожаные туфли. Белое с головы до ног.
Но это еще не все. Три верхних зуба была золотые, а один из них украшен сапфиром в форме звезды. А из ста восьмидесяти частных самолетов в аэропорту Мерседа — число потрясающее для столь маленькой страны — три принадлежали ему. Остальные, как узнал Пенни, принадлежали торговцам наркотиками, чьи ряды включали некоторые из старейших и лучших семей Сан-Августина.
Херман Фрей был самым преуспевающим в стране денежным менялой, его сеть обменных пунктов в четырех городах давала годичный оборот побольше самого крупного банка в Сан-Августине. Не являлось секретом, что видные люди в правительстве и армии, занимающиеся кокаином, широко пользуются его услугами. Сегодня он сидел в спортзале и нервно поглаживал кольцо с брильянтом на мизинце, хмурился и жевал нижнюю губу — он вообще был человек нервный. Когда неподалеку хлопнула дверь, он подскочил, будто от выстрела. Сейчас Фрей казался еще более нервным, чем обычно. Пенни знал почему.
Пенни смотрел, как Херман Фрей спускается с трибуны и подходит к автомату кока-колы рядом с офисом. Возвращаясь, он нес по банке в каждой руке, держал их подальше от тела, чтобы не забрызгать чем-нибудь свой белый ансамбль. Он отдал одну банку Асбуну, тот поднял ее тостом в сторону Пенни, улыбнулся, не обнажая зубов, потом начал что-то шептать сидевшему рядом армейскому офицеру.
Херман Фрей поднялся к Индейцу. Но остановился он чуть не доходя, облизнул губы и протянул банку — подходить ближе ему явно не хотелось, и Пенни подумал: будто боится кобру погладить. Фрей поставил банку на соседнее с Индейцем сиденье, вытер свои маленькие ручки белым носовым платком и вернулся к Асбуну. Индеец проигнорировал кока-колу. Он сидел совершенно неподвижно, глаза не сводил с Пенни.
А Пенни посмотрел наверх, туда, где проходила беговая дорожка вдоль стены зала. Он тронул Ники Макса за плечо и показал пальцем.
— Это еще что такое? — На дорожке стояла примерно дюжина мужчин, главным образом американцы и европейцы — «любители войны». Дорожка была предназначена для джоггинга, но никто из них джоггингом и не думал заниматься. Опершись на перила, все смотрели вниз, на Пенни и трибуну с шестью фигурами. — Надо полагать, все уже знают, — сказал он Ники Максу.
Глядя на беговую дорожку, проходящую над головой, Пенни раздраженно потер затылок. Поганые «любители войны». Если им не удается найти действие в Африке или на Среднем Востоке, если не получают жалованье за истребление людей в Никарагуа, Гондурасе или Сальвадоре, они по крайней мере могут с беговой дорожки спортзала в Сан-Августине посмотреть хотя бы какое-то действие бесплатно. Пенни начал чувствовать напряжение. Не хватало только маленьких животных и птиц, спасающихся кто куда, когда инстинкт предупреждает их о землетрясении, лесном пожаре или другом природном бедствии.
На беговой дорожке мускулистый негр в темных очках, желтой безрукавке и серых тренировочных штанах поприветствовал Пенни поднятым на высоту плеча сжатым кулаком. Затем показал подбородком на Индейца. Пенни кивнул, стащил с шеи полотенце хаки и вытер им лицо. Негра звали Лайделл Колмс, Пенни был с ним поверхностно знаком во Вьетнаме, где тот служил морским пехотинцем, до сих пор Колмс еще не разобрался в своей жизни. После Вьетнама Колмс вернулся домой, в Калифорнию, попал в тюрьму за кражу автомобиля, там стал Черным Мусульманином, иранцы завербовали его воевать на Среднем Востоке. Последний раз Пенни видел его до Сан-Августина, в Бейруте два года назад, Колмс уже решил не воевать больше с шиитами и хотел убраться куда-нибудь. Пенни дал ему пятьсот долларов, хватило оплатить проезд
