всякой охоты вошли в тоннель. Землянин поставил фонарик на минимальный расход энергии, и в его тусклом свете они хорошо видели тщательно отделанные стены. Они были выложены натуральным местным красным камнем, скрепленным уже знакомым им черным веществом.

— Хорошо, что эта ваша вибрация сюда не добралась, — заметил Логан, — а то бы нас и с этой стороны замуровало.

Как и при нападении хиксов, время для Сторма пропало, и он, как в бесконечном кошмаре, брел по этому тоннелю. Они шли не быстро, и все-таки землянину казалось, будто он словно идет вброд в каком-то вязком потоке. Казалось, сам неподвижный застывший воздух неохотно расступается перед ними. Никто из них не смог бы сказать, как давно они покинули пещеру. Обычные человеческие мерки словно исчезли в этой бесконечной, абсолютно одинаковой на всем протяжении трубе, в ее душном полумраке.

И тут Сурра вдруг обогнала Сторма и устремилась вперед. Ее шкура мелькнула в свете фонарика и растворилась во мраке. Землянин остановился, собираясь подогнать свой растянувшийся отряд, и тут его подтолкнул Рейн. Он заметил, что все лошади нетерпеливо рвутся вперед, туда, где исчезла кошка.

— Свежий воздух! — воскликнул Логан. Теперь и Сторм уловил легчайшее дуновение свежего воздуха, вторгшееся в это мертвое царство. Словно далекий взмах невидимых крыльев донес до них свежесть и незнакомый, но очень приятный запах.

Сторм замер, поводя фонариком, пока тот не уткнулся в черное пятно на одной из стен.

Это оказался боковой проход, единственный, на который они наткнулись. И в глубине его сиял большой квадрат нормального дневного света.

Сторм погасил фонарик и двинулся прямо к этому сиянию. Ему пришлось отогнать в сторону Рейна и кобыл, опередивших его, и он чуть не споткнулся о замершую от восторга Сурру. Проход был перегорожен металлической решеткой, и Сурра, поднявшись на задние лапы и опираясь передними на переплетения прутьев, пристально вглядывалась внутрь. Сторм пристроился рядом и тоже заглянул за решетку.

Проход вел не на открытое пространство, как сначала показалось Сторму. Вместо привычных уже горных пейзажей он увидел какой-то странный сад — среди растений, в первую очередь попавшихся ему на глаза, не было ни одного знакомого. Он вгляделся попристальнее и остолбенел.

Нет! Никогда в жизни не переживал он такого потрясения, даже когда получил посылку от своего погибшего деда. Невольно он еще крепче вцепился в решетку. Там, за первой грядой незнакомых растений, виднелся холмик, покрытый настоящей зеленой — Зеленой! — травой, и над ним возвышалась обычная земная — Земная! — сосна.

— Сосна! — выдохнул он, и сам звук этого слова словно возвратил ему земное бытие, словно перенес через пустоту космоса дыхание Далеких Богов. Он всем телом ударился в эту решетку, словно надеясь проломить ее и поскорее встать под этой сосной.

— Сторм, посмотри, тут замок с внутренней стороны, — с трудом вошли в его сознание слова Логана.

Теперь и он увидел, что решетка была заперта на механический замок какой-то неведомой конструкции. Но ведь любой замок можно открыть!

Землянин просунул руки сквозь решетку и постучал по замку. Проклятая железяка держала их в поганом тоннеле, когда перед ними открылся свежий невероятный мир! Но он уже достаточно овладел собой, чтобы не броситься на механизм с голыми руками. Он внимательно осмотрел и ощупал его, а потом отстегнул от пояса свой длинный нож.

Сторм распластался на решетке, просунув руку как можно дальше на ту сторону и осторожно начал кончиком ножа проверять все отверстия замочного круга. Пока он работал, Гор-гол и Логан сдерживали возбужденных животных. Он успел весь покрыться потом, прежде чем признал бесполезность своих усилий и с трудом вытащил руку из решетки. Если бы был какой-нибудь инструмент! Но в его распоряжении был только нож Горгола, точно такой же, как у него, а у Логана после плена вообще ничего не осталось. А применить бластер и выжечь замок рука не поднималась.

Сторм снова заколотил по упрямой решетке, и вдруг до него донесся знакомый визг. И визг этот доносился с другой стороны решетки! Сторм мысленно обругал себя идиотом. Ну конечно: эта решетка непроходима для них, а вот Хинг прекрасно пролез в одно из отверстий и теперь уже карабкался на прутья с другой стороны.

«Хинг! — подумал Сторм, — да, Хинг может здесь помочь. Но прежде всего надо взять себя в руки и полностью успокоиться. Учитель зверей не сможет управлять своей командой, если он не в состоянии справиться с самим собой». Это был основной принцип его профессии, и (Впервые со времени начала своей работы он нарушил его. Это напугало его не меньше, чем жуткое оружие хиксов. В конце концов, там была просто механическая мощь, а здесь его собственная ошибка, потеря квалификации.

Он проделал несколько дыхательных упражнений, возвращая себе обычный самоконтроль и избавляясь от нетерпения и паники. Сейчас надо было полностью сосредоточиться на Хинге, на его неуемном любопытстве, на его всепроникающих когтях. Сторм добрал все свои силы в жесткий мысленный приказ, совсем как тогда, когда он звал Баку.

Хинг замер, сложив лапки перед грудью и задрав мордочку, прислушался, потом быстро полез вверх по решетке, пока не ткнулся носом в лицо Сторма. Он был готов действовать и вопросительно щебетал.

Когда-то Хингу уже приходилось делать подобную работу. Он тогда откопал спрятанную машинку, сумел вскрыть футляр и поработал с нею так, что она превратилась в бесполезную груду деталей. Но тогда Сторм мог помогать ему, мысленно направлять его, а кроме того, у них был макет, и они хорошо потренировались на нем. А сейчас землянин и сам не знал устройства механизма и ничем не мог помочь. Он мог только поощрить любопытство Хинга, заставляющее его совать нос и коготь в любую дырку. К сожалению, у Хинга не было ни быстроты и сообразительности Сурры, ни безошибочного инстинкта Баку, и он хуже всех воспринимал мысленные приказы.

Сторм достиг предельной концентрации своих сил. Даже со стороны было видно, что он прилагает колоссальные усилия и вот-вот сорвется. Ни Горгол, ни Логан не могли понять, чем он сейчас занят, но оба видели его напряжение и хранили уважительное молчание.

Хинг перебрался по решетке к самому замку. Он держался за переплет прутьев задними лапами, а передними с любопытством охлопывал этот металлический круг. Сторм, всем телом прижавшийся к решетке, кожей чувствовал каждый удар когтей по металлу.

Хинг еще раз поскреб лапой замок и недовольно взвизгнул, то ли рассердившись на неподатливый замок, то ли недовольный звучащим в мозгу настойчивым приказом. Но он не отступил. Шипя не хуже, чем рассерженная Сурра, он попробовал упрямую штуковину на зуб, а потом снова застучал по ней когтями. Сторм так никогда и не узнал, смог ли Хинг действительно разгадать это устройство или же случайно ткнул в нужное место, но из замка вдруг вырвался тоненький лучик света. Перепуганный Хинг, визжа, отскочил в сторону, а решетка вдруг дрогнула и поехала внутрь вместе со вцепившимся в нее землянином.

Он совсем обессилел и как во сне позволил Горголу отвести себя в сторону, чтобы пропустить лошадей. Там, поддерживаемый норби, он опустился на землю, бездумно уставившись на витающие в воздухе легкие облачка тумана.

— Ну и местечко! — негромко сказал Логан, и вместо обычной насмешки в голосе его прозвучал какой-то благоговейный страх.

Воздух был удивительно свежий, а кроме того — пахучий, пряный, словно здесь одновременно благоухали все цветы всех известных миров.

Собственно, так оно и было, но это выяснилось потом. Горгол помог Сторму подняться на ноги, и тот увидел Сурру, присевшую перед шаровидным кустом, усыпанным пурпурными цветочными венчиками. Блаженно жмурясь, принюхивалась она к его терпкому аромату. Лошади давно умчались пастись на пригорок, заросший свежей зеленой травой, явно происходившей из родного мира Сторма.

Землянин освободился от поддержки Горгола, пошатываясь, подошел к сосне и обнял ее ствол. Осторожно оглаживал он пальцами ее красноватую кору, ощущая запах смолы и нагретой хвои, сейчас для него более необычный, чем любые экзотические ароматы. Да, это был не сон и не мираж — настоящая земная сосна стояла на вершине пригорка среди другой земной растительности. Оперевшись спиной об ее ствол, Сторм огляделся. Взгляд выхватил чудесные кусты роз, тяжелые гроздья сирени и еще множество знакомых и незнакомых, но таких родных растений. И все пышные, все цветущие, все ЖИВЫЕ!