этом, пожал плечами и сказал, что она имеет право делать выбор.

Но Эльфра оставалась с торговцем только до городских ворот. Оттуда она отправилась прямо в палаты Хигбольда. Вначале, пока он слушал, с лица его не сходило какое-то неприятное выражение. Но девушка не вняла предупреждению, уверенная, что это просто из-за необычности ее рассказа. И чтобы доказать свою правдивость, протянула руку к столу.

На большом пальце ее было надето кольцо (такое большое, что соскакивало с других пальцев женщины) с крупным зеленым камнем, покрытом сетью красноватых прожилок, словно кровеносными сосудами. Держа кольцо перед Хигбольд ом, Эльфра произнесла свое пожелание.

На столе появилось жемчужное ожерелье. За такое ожерелье в дни войны можно было выкупить целый город. Хигбольд затаил дыхание, лицо его потемнело, глаза он полуприкрыл веками.

Рука его метнулась и сжала запястье женщины. Эльфра посмотрела в лицо Хигбольда и захныкала, слишком поздно поняв, что она — только орудие, а теперь это орудие выполнило свое предназначение…

И девушка исчезла!

Хигбольд сжал кольцо в руке и злобно улыбнулся.

Вскоре гостиница сгорела. Никто не мог погасить жаркий огонь, который пожирал созданное магией Прежних. Снова Калеб нищим стоял на холоде. У него ничего не осталось. Ничего, кроме железной воли.

Он не стал тратить времени на сожаления, не оплакивал неосторожность, из-за которой лишился своего сокровища. Просто повернулся и пошел по дороге. Дойдя до определенного места, Калеб свернул с дороги людей. И хотя его засыпал снег, а ледяной ветер дул в спину, он вновь направился к болотам.

Снова прошло время. Никто не восстанавливал — волшебством или по-другому — постоялый двор. Но положение Хигбольда чудесно изменилось. Те, кто был настроен против него, вдруг стали его горячими сторонниками или же испытали неожиданные несчастья. А леди его совсем перестала выходить из своей комнаты. Говорили, что она больна и вряд ли переживет год.

В Верхнем Халлаке никогда не было короля, потому что все лорды считали себя равными. Никто не поддерживал другого, чтобы возвысить его над остальными. Но Хигбольд был не из их числа, и потому либо все должны были объединиться против него, либо признать его правление. И те, кто по общему мнению должны были возглавить сопротивление, вдруг начинали странно колебаться и не мешали ему.

Тем временем распространились слухи о человеке, живущем на краю болот. Этот человек приручал животных и даже продавал их. Один торговец, ищущий что-нибудь необыкновенное, заинтересовался этими рассказами и решил сделать крюк. И приехал в Клавенпорт с тремя странными животными.

Они были маленькие, но внешне очень походили на свирепых снежных кошек с высокогорья. Однако эти оказались прирученными и такими ласковыми, что жены торговцев были совершенно очарованы, и вскоре все леди города желали иметь таких животных. Торговец дважды возвращался из болот и привозил еще кошек — и каждый раз оставался очень доволен прибылью.

Потом ему понадобилось разрешение на ввоз, и он отправился к Хигбольду. По обычаю торговец принес подарок — одну из таких кошек. Хигбольд не был любителем животных. Лошади были для него только орудием, а собаки никогда не лежали в его зале или кабинете. Но он приказал отнести кошку в спальню леди. Может, он решил, что давно не обращал на нее внимания, и этот подарок как-то скроет его безразличие.

Однако вскоре Хигбольду начали сниться сны. В его прошлом было достаточно зла, чтобы снабдить кошмарами целое войско. Но снилось ему не прошлое, а скорее настоящее или даже мрачное будущее. Потому что в каждом сне (а они были настолько реальны, что он каждый раз вскакивал с постели и требовал, чтобы принесли свечи) он терял кольцо, которое принесла ему Эльфра, кольцо, ставшее сердцевиной всех его планов.

Он носил его на цепи под одеждой. Но во всех снах оно ускользало. И теперь он спал, сжимая его в руке.

Тем не менее, однажды утром Хигбольд проснулся и обнаружил, что оно действительно исчезло. Страх измучил его, пока он не отыскал кольцо в складках постели. И он так свирепствовал все это время, что все слуги попрятались, опасаясь за свою жизнь.

Но вот наступила ночь, когда ему снова приснился сон, и очень реальный. Что-то сидело вначале в ногах его постели, потом начало медленно, осторожно приближаться. А он не мог пошевелиться, лежал в поту и ждал этого приближения.

Неожиданно Хигбольд пришел в себя от кошмара и чихнул. Кольцо отлетело и упало в ногах постели. И тут рядом с кольцом появилась кошка. Глаза ее так горели, что он поклялся бы, что это не кошка, а что-то другое, более разумное и злое, поселившееся в том маленьком кошачьем теле. С холодной расчетливостью это существо следило за ним, а он лежал, не в силах пошевелиться и протянуть руку к кольцу. И тут кошка спокойно взяла кольцо в зубы, спрыгнула с кровати и исчезла.

Хигбольд закричал и попытался схватить ее. Но кошка была уже у дверей его комнаты и стрелой промелькнула мимо стражника, прибежавшего на крик лорда. Хигбольд оттолкнул солдата и побежал вдогонку.

— Кошка! — его крик поднял всю крепость. — Где кошка?

Но в этот предрассветный час все спали. А те, кого разбудил его крик, мигали и не могли прийти в себя.

Хигбольд хорошо знал, что в крепости имеются сотни, даже тысячи мест, куда может заползти маленькое животное, где оно может бросить кольцо, и его никогда не отыщут. Эта мысль сводила его с ума, так что вначале он походил на безумца, бегал взад и вперед, кричал, приказывал схватить кошку.

Но потом пришел посыльный от ворот и сказал, что стражники видели кошку. Она спрыгнула со стены и убежала из города на свободу. И Хигбольд ощутил в глубине растущий холод, подобный холоду смерти: это означало конец всем его планам. Если в крепости столько тайников, то что сказать о всей окружающей земле?

Он вернулся, погруженный в молчание тяжестью утраты, в свой кабинет. Здесь он бил кулаками по каменной стене, пока боль не прорвалась в его охваченный гневом мозг и он не смог снова рассуждать разумно.

Животных можно выследить. С его псарнях содержалось множество собак, хотя сам он никогда не развлекался псовой охотой, забавой высокорожденных. Он будет охотиться на эту кошку, как никогда ни на одного животного не охотились в Верхнем Халлаке. Придя в себя, он начал быстро отдавать приказы, и от его голоса вздрагивали и отворачивались в сторону слуги, стараясь держаться от него подальше.

Охота началась в предрассветный час, хотя из ворот крепости выехал довольно небольшой отряд. Хигбольд взял с собой только псарей со сворой лучших собак и оруженосца.

След был чистым и свежим, и собаки сразу взяли его. Но побежали они не по дороге, а сразу свернули в сторону. Всадники с трудом поспевали за ними, и вскоре собаки намного их опередили. Только лай впереди свидетельствовал, что они по-прежнему идут по следу. Хигбольд теперь держал свой страх под контролем, он не гнал лошадь, но тело его было напряжено; если бы он мог вырастить крылья, то сразу бы полетел вперед.

Местность становилась все более дикой и мрачной. Лошадь оруженосца захромала и отстала. Хигбольд даже не посмотрел в его сторону. Солнце взошло, и впереди показалась зелень болот. Холод в сердце Хигбольда усилился. Если кошка уйдет в болота, преследовать ее там будет невозможно.

Но когда они добрались до болота, след повернул и пошел по его краю, как будто животное благоразумно решило не доверяться сомнительной безопасности топей.

Наконец охотники увидели маленькую хижину, построенную из материалов этой заброшенной земли: стены из камней и булыжников, крыша крыта тростником. Но когда преследователи приблизились, собак неожиданно отбросило, словно они наткнулись на невидимую стену. Они прыгали, лаяли, но их снова и снова отбрасывало назад.

Псарь спешился и побежал к собакам. Но тоже встретил сопротивление. Он споткнулся и чуть не упал, потом поднял руки, провел ими направо, налево. Словно касался какой-то поверхнрсти.

Хигбольд тоже спешился и прошел вперед.

— Что это? — он заговорил впервые с тех пор, как сел на лошадь.