в себе. Эти признаки властной и напористой натуры смягчались высоким умным лбом и скромностью, с которой он держался на берегу.

Итак, карета остановилась, с запяток спрыгнул лакей, и мистер Блай вышел. Я представился, он пожал мне руку и улыбнулся.

— Вот, значит, какой у мистера Байэма вырос сын, — сказал он. — Смерть вашего отца — большая потеря; его ведь знали, во всяком случае по имени, все, кто имеет отношение к навигации.

В это время появилась матушка, и мы прошли в столовую.

Блай весьма высоко отозвался о работах моего отца по определению долготы; постепенно разговор перешел к островам южных морей.

— Действительно ли жители Таити счастливы так, как полагал капитан Кук? — полюбопытствовала матушка.

— Ах, сударыня, счастье — понятие растяжимое, — ответил гость. — Трудятся они в самом деле немного, почти все свои несложные обязанности придумывают себе сами; свободные от страха перед бедностью и от дисциплины, они ничего не принимают всерьез. — Он помолчал и повернулся ко мне; — Ты знаешь по-французски? — спросил он, втягивая меня в разговор.

— Да, сэр, — ответил я.

— Должна отдать ему справедливость, мистер Блай, — вмешалась матушка, — что у него способности к языкам. Он уже может сойти за француза или итальянца, а сейчас учит немецкий. В прошлом году получил награду за латынь.

— Боже, мне бы такие способности! — рассмеялся Блай. — Сейчас мне проще пройти сквозь шторм, чем перевести страницу из Цезаря. А задание сэра Джозефа и того трудней! Могу вам сказать, что я скоро отплываю в южные моря, — сообщил он и, заметив наш интерес, продолжал: — Четыре года назад, когда закончилась война, я перешел на торговое судно. Купец Вест-Индской компании мистер Кэмпбелл отдал под мое командование свою «Британию»; пассажирами у меня перебывали многие влиятельные колонисты, и все они расспрашивали меня о хлебном дереве, которое растет на Таити. Решив, что плоды хлебного дерева — это дешевая и здоровая пища для чернокожих рабов, несколько вест-индских купцов и плантаторов обратились к королю с петицией выделить специально оснащенное судно, на котором можно было бы вывезти саженцы хлебного дерева с Таити на острова Вест-Индии. Сэр Джозеф Банкс обдумал и поддержал эту мысль. Главным образом благодаря ему Адмиралтейство снаряжает сейчас для этой цели небольшой корабль, а меня вновь призвали на службу и собираются назначить его командиром. Мы отплываем в конце года.

— Будь я мужчиной, — сказала матушка, — я упросила бы вас взять меня с собой — вам ведь понадобятся садовники, а я умею ухаживать за саженцами.

— О лучшем садовнике я не мог бы и мечтать, — улыбнувшись, галантно ответил Блай, — хотя со мной едет ботаник Дэвид Нельсон, исполнявший те же обязанности во время последней экспедиции капитана Кука. Мой корабль «Баунти» будет настоящим плавучим садом, его оснастят всем необходимым для ухода за растениями, поэтому я не боюсь, что не справлюсь с задачей. Но сэр Джозеф дал мне еще одно задание — потруднее этого. Он настоятельно просил, чтобы за время моего пребывания на Таити я собрал как можно больше сведений о туземцах и их обычаях и составил более или менее полный словарь и грамматику их языка. Он полагает, что грамматика может сослужить хорошую службу морякам, отправляющимся в южные моря. Однако в словарях я разбираюсь не лучше, чем в китайской грамоте, а на борту у меня не будет никого, кто смог бы выполнить это задание.

— Каким путем вы пойдете, сэр? — спросил я. — Через мыс Горн?

— Попробую, хотя восточные ветры задуют позднее. Обратно же мы пойдем через Восточную Индию и мыс Доброй Надежды.

Матушка взглянула на меня и направилась к двери; мы встали. Грызя каштаны и запивая их мадерой из отцовского погреба, Блай стал весьма подробно расспрашивать меня об успехах в изучении языков. Удовлетворившись моими ответами, он допил стакан и отрицательно покачал головой слуге, который собирался наполнить его снова. Наконец он заговорил:

— Молодой человек, как вы смотрите на то, чтобы отправиться со мною в плавание?

С той минуты, как он впервые заговорил о путешествии, я непрерывно думал, что ничего лучшего мне не надо, и все-таки слова его застали меня врасплох.

— Вы не шутите, сэр? Неужели это возможно? — запинаясь, пробормотал я.

Решение остается за вами и миссис Байэм. Я же буду только рад включить вас в экипаж.

Теплый летний вечер был чудесен; мы вышли в сад, и Блай принялся обсуждать с матушкой предстоящее путешествие. Я знал, что он ждет, когда я скажу ей о его предложении; наконец во время одной из пауз в разговоре я набрался смелости:

— Матушка, лейтенант Блай был так добр, что предложил мне присоединиться к его экспедиции.

Если она и удивилась, то ничем этого не показала, а просто повернулась к гостю:

— Вы делаете Роджеру честь. Разве может неопытный юнец оказаться вам чем-нибудь полезным?

— Не беспокойтесь, сударыня, он станет моряком. Он мне приглянулся, да и к тому же я употреблю в дело его способности к языкам.

— На сколько вы уходите?

— Года на два.

— Он должен был поступить в Оксфорд, но я думаю, с этим можно подождать, — произнесла матушка и шутливо обратилась ко мне: — Ну, сэр, что скажете?

— Дело только в твоем разрешении.

— Тогда считай, что ты его получил, — улыбнулась она и похлопала меня по руке. — Разве я могу препятствовать? Путешествие в южные моря! Если бы я была парнем и мистер Блай пригласил бы меня, я сломя голову полетела бы к нему на корабль!

Блай хрипло рассмеялся и посмотрел на матушку с восхищением:

— Из вас вышел бы моряк каких мало, сударыня. И, готов поспорить, совершенно бесстрашный.

Мы договорились, что я явлюсь на «Баунти», когда тот придет в Спитхед, однако снаряжение корабля так затянулось, что он был готов к отплытию лишь осенью. В октябре я распрощался с матушкой и поехал в Лондон, чтобы заказать мундир, навестить нашего старого адвоката мистера Эрскина и нанести визит сэру Джозефу Банксу,

Из всех этих событий больше всего мне запомнился вечер у сэра Джозефа. В моих глазах этот человек был воплощением романтики: красивый, цветущий сорокапятилетний мужчина, президент Королевского общества, соратник бессмертного капитана Кука, друг таитянских принцесс, исследователь Лабрадора, Исландии и южных морей.

После обеда он увел меня в свой кабинет, увешанный диковинным оружием и украшениями. Из бумаг, лежавших на столе, он выбрал пачку рукописных листов.

— Мой словарь таитянского языка, — объяснил сэр Джозеф. — Он весьма краток и несовершенен, но может оказаться вам полезным. Полагаю, что принятый капитаном Куком и мною принцип написания слов следует изменить. Я подумал и пришел к выводу — да и Блай согласен со мной, — что удобнее и проще записывать слова так, как записывали бы их итальянцы; в особенности это касается гласных. Вы ведь знаете итальянский?

— Да, сэр.

— Тем лучше. На Таити вы проведете несколько месяцев, пока будут собирать молодые растения хлебного дерева. Блай позаботится, чтобы у вас было свободное время, а вы посвятите его словарю, который я надеюсь издать после вашего возвращения. Таитянские диалекты чрезвычайно распространены в южных морях, поэтому словарь наиболее употребительных слов с краткими сведениями по грамматике понадобится морякам довольно скоро. Сейчас южные моря почти так же далеки от нас, как луна, но уверяю вас, что места, где водится много китов, равно как и новые земли для поселений привлекут внимание, особенно теперь, когда мы потеряли колонии в Америке.

Многое на Таити покажется вам занимательным, — продолжал он, немного помолчав, — но постарайтесь не терять времени даром. И главное, будьте осторожны в выборе друзей туземцев. Когда