бешенство.

Теперь сам понял, до чего же трудно донести до них суть. Они с еле скрываемым раздражением терпят мою болтовню о внутренней сути и ждут, как я тогда, практики. Вижу в их глазах до боли знакомое выражение, как будто у них шило в одном месте. Смотрят на меня, как на зануду.

Я оказался в роли своего наставника, пусть земля ему будет пухом. И до меня дошло, что почти все хронические больные такие.

И Вы, мой собеседник, возможно, тоже пойдете по этому пути нетерпеливого ожидания практики! Вам тоже будет казаться, что я долго говорю о вещах, не касающихся Вашего зрения, но как мне быть, если именно в этом находятся главные ключи к решению проблем!

Еще раз настоятельно требую обратить внимание на мою малюсенькую ошибку, которая обернулась шестилетним каторжным безрезультатным трудом.

Внимание, личная ошибка!

После того, как с горем пополам под руководством наставника вылечил почки, я остался один на один с еще одной своей нерешенной проблемой, о которой мне было стыдно говорить. Сейчас я об этом рассказываю спокойно.

Впоследствии я вылечился и не только вылечился. но создал свою школу. Туда валом валят мужчины, которых я делаю не просто сильными в сексуальном плане, но превращаю в роторные машины, работающие двадцать пять часов в сутки и тридцать три дня в месяц.

Но это стало потом, а сначала я потерял годы жизни, пока понял, что не столь важно само упражнение, сколь суть, которую в него вкладываешь и как его выполняешь.

Обратите свой внимательный взор на нижеследующие пункты. Это ОЧЕНЬ важно!

От одного и того же упражнения можно получить:

1. пользу,

2. вред или

3. не добиться никакого результата.

Когда мне надо было самостоятельно работать над своей проблемой, я, оказывается, забыл, или не обратил внимание, или, вернее, пренебрег главными, но, с моей точки зрения, второстепенными вещами. Речь идет об искусственно создаваемом, нужном для выздоровления внутреннем настрое.

Выполняю упражнения, которые мне показывал наставник, неделю, выполняю месяц, ну никаких улучшений в состоянии здоровья.

Вот тогда я начал «улучшать», «укреплять», «усиливать», «обогащать» новыми упражнениями его методику.

Первое, что я добавил, – бег. Сначала по 300-400 метров каждый день и за год довел расстояние пробежек до десяти километров. И это каждый божий день!..

Не помогает!

Дальше – больше. Зимой свою дежурную трассу пробегал босиком, в одних спортивных трусах. Представьте себе, бежит полуголый парень, в волосах сосульки звенят. Но и этого показалось мало. Добавил купание в проруби. Ни хрена не помогает!!

В комнате специально из окон вытащил стекла. Все это время жил, можно сказать, в природных условиях: на улице минус двадцать и в комнате примерно столько же.

И все напрасно! Весь этот труд день ото дня работал против меня. Выздоровления не видать как своих ушей!

Из-за того, что утренние часы у меня были заняты, я в обеденное время прибегал домой и ложился отдыхать на «мягкую» доску размером метр на два, всю утыканную такими остренькими гвоздиками. И даже умудрялся спать!

К этому моменту моя эпопея уже продолжалась два года.

А, кстати, чуть не забыл. Вечер тоже у меня был загружен трехчасовой тренировкой по рукопашному бою.

Я не мог простить тех подлецов, которые избили меня в армии. До сих пор не знаю, за что сделали тогда меня инвалидом. Я должен был научиться драться, чтобы постоять за себя!

И впоследствии стал серебряным призером чемпионата СССР по каратэ в своей весовой категории. Вел тренерскую работу, обучал других, как побеждать, а сам свою болезнь победить не мог! И так на этот мартышкин труд уходило по шесть-восемь часов в день.

Шесть лет такого упорства не дали никакой пользы. Как был импотентом, так и остался. Почему?

Да потому что я все это делал вначале с энтузиазмом, как никак почки-то вылечил! Потом с недоумением: почему не помогает, я же больше работаю над собой, чем раньше?!

Потом с сомнением, дальше с отчаянием, которое перешло в. уныние, и в конце с яростью мазохиста я начал себя терзать.

Теперь посмотрим. Получается, сначала я тренировал тело, волю, настойчивость. О, Всевышний! Внутренняя суть формировалась синхронно с моим телом. Сначала я во время тренировок:

– до высочайшего уровня развил в душе недоумение и хаос;

– укрепил сомнение в выздоровлении до состояния непобедимого монстра;

– это перешло в состояние устойчивого неверия в успех своих действий;

– дальше я, оказывается, тренировал отчаяние;

– с ослиным упорством умножал день ото дня уныние;

– а закончилось это тем, что я стал истязать, разрушать себя с ненавистью ко всему, да еще в специально отведенное для этого время!

Однажды мой наставник меня спросил: «Сынок, не кажется ли тебе, что ты засиделся в холостяках?»

Ведь на Востоке двадцать семь лет – зрелый возраст. Вот тогда меня прорвало, и я рассказал ему о своей беде.

«Ах, ты, безмозглый осел! – и ка-а-ак шандарахнул меня посохом по спине. – Ты столько лет лечишь людей, а сам болеешь! Чему ты их обучаешь, несчастье ты мое?! Почему не сказал мне об этом?!»

Мне было стыдно. Мужчине лучше подохнуть, чем признаться в собственном бессилии. Учитель мой