Хейвен, все было спокойно. Просто идиллическая вечерняя тишина. Но стоило Линдбергу вместе со своими пассажирками показаться на мостике, как во всех укрытиях на берегу закопошились спрятавшиеся журналисты. Его поджидали!
Только теперь Линдберг наконец понял, что полицейский был прав. Из-за этих охотников за сенсациями Констанс оказывается еще в большей опасности, чем была. И все по его вине! Теперь ему стало ясно, что значит быть «национальным героем» и какую фатальную роль может сыграть его популярность. Он должен лететь, лететь куданибудь в другое место. Этот ночной полет напоминал кошмар. Сперва он попытался приводниться у ХемстедХарбора, но прямо оттуда взлетел в направлении ХендиПойнта. Там покружил над посадочной полосой, но был вынужден выйти на крутой вираж и направиться^ МанхассетБею. Но повсюду было одно и то же, У него не было ни малейшего шанса попасть куда-то, где его бы не. ждали. Шла беспощадная травля.
Что же случилось у Одинокого Орла? — волновало журналистов. Почему он улетел вместе с семьей Морроу за неделю до своей свадьбы, как беглец?
У Линдберга не было выбора, ему нужно было заправиться горючим. А это значило — обратно в Энгельвуд. Было уже совершенно темно, когда он закружил над поместьем Морроу, но это не дало ему ни малейшего преимущества перед преследователями. Им не нужно было совершать посадки вслепую, не нужно было так рисковать, ведь они шли за ним по земле. Энгельвуд был заполнен, как какой-нибудь стадион. Спасибо домашним и одному другу, который прибыл в Энгельвуд, когда узнал о полете: благодаря им Линдбергу и трем женщинам, Констанс в том числе, удалось пройти в дом невредимыми.
Но что делать теперь? Одно ясно: убийца ждет своего часа, затерявшись в толпе.
Теперь был только один выход. Если это поможет… Своре надо кинуть кусок пожирнее! И поэтому на следующий день Линдберг позволил «проскользнуть» в газеты такой информации: якобы «он в тесном семейном кругу тайно сочетался браком с Анной Спенсер Морроу и направился со своей женой в свадебное путешествие. Бессмысленный ночной полет был только отвлекающим маневром, чтобы в пылу сражения им самим уехать на автомобиле…» В мгновение ока Энгельвуд опустел. Получилось! Теперь, наконец, Джеймс Треверс мог охранять малышку Констанс по своему методу.
И весьма успешно, если судить по тому, что через три года, 1 мая 1932 года, девушка счастливо и безмятежно жила в Милтон-колледже и готовилась к выпускным экзаменам. В этот день Констанс узнала, что ее маленький племянник — Чарлз Линдберг-младший, «дитя нации» — похищен.
Труп нашли 12 мая, точно в тот день, когда его жизнь должны были выкупить за пятьдесят тысяч долларов.
Линдберг хотел ее спасти. По-своему, на авантюрный лад.
Одинокий Орел хотел пролететь над всеми горами мира… Но теперь ему было некуда лететь.
Часть вторая
ДВЕРЬ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ
ТЕНИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ
С Алексеем я познакомился несколько лет назад, но до сих пор не знаю ни его фамилии, ни адреса… Доподлинно известно лишь то, что он москвич, и то, что каждое лето вместе со своими товарищами Алексей выезжает на места былых боев Великой Отечественной… Появляется и исчезает Алексей неожиданно. Вот и теперь он позвонил неожиданно…
— Давай встретимся… Есть разговор, -многообещающе сказал Алексей и повесил трубку.
Сразу замечу, что Алексей с товарищами не охотники за оружием, — на этот вид находок в компании Алексея наложено табу — «Оружие не брать!». Желанными же находками являются: воинская атрибутика, предметы быта: ножи, бутылки, фляги и прочая мелочь… В почете и неожиданные в местах боев находки — так, в позапрошлом году Алексей нашел в разрытом блиндаже россыпь довоенных немецких значков… Видать, потерявший их немец был завзятым коллекционером!
В этих походах по местам, так сказать, боевой славы с ним и его товарищами частенько происходят как курьезные, так и странные, а где-то и страшные случаи…
Через полчаса после телефонного разговора мы уже сидели в скверике возле «Макдоналдса», что у метро «Пушкинская».
— Алексей, как вы съездили в этом году?
— Да неплохо… Снова, как и год назад, работали в Брянских лесах, в верховье реки Жиздры, где почти полтора года с зимы 1942-го по конец лета 1943 года стоял фронт…
— Были интересные находки?
— Находки у нас традиционные — наши и немецкие солдаты, навсегда оставшиеся в-русской земле, и предметы их быта…
— И сколько вы откопали в этом году?
— Отрыли шестерых наших и одиннадцать немцев, причем четверых солдат вермахта в заваленном блиндаже на берегу реки Жиздры… Как бомба или снаряд попали туда, так они там все и остались. Стали мы аккуратно рыть… Почва там песчаная — работать легко. Разрыли накат, перепилили бревна и отрыли истлевшие немецкие сапоги с торчащими из них костями… Стали рыть аккуратнее… Вот тазовые кости, позвоночник, ребра… Потихоньку и остальных отрыли… Четверых… Один, видимо, был офицер — с крестом… Пока работали, потихоньку стало смеркаться… Мы оставили скелеты возле ямы, а сами расположились метрах в двухстах, на полянке…
А вот ночью стало происходить черт-те что! Мы народ привычный… Спать в Лесу нам не впервой… Но тут… Такого еще не было! Ночью нас разбудил дежурный — Валера. «Ребята, — говорит, — что-то происходи», а что — не пойму!» Мы повскакали… Слушаем… А там, за лощиной, где мы копали, слышны немецкая речь, немецкие марши, смех, лязг гусениц… Мы, честно говоря, перепугались… Собрали, вещички и отошли к реке — это с полкилометра… Там до утра и просидели…
— Но к блиндажу-то вернулись?
— Да, конечно. Утром пошли снова туда… Все на месте… Ничего не тронуто… Лежат скелетики, как мы их и оставили… Но чуть дальше прошли, а там… Танковые ямы…
— Это еще что?
— Укрытия, в которых стояли танки… И самое поразительное — свежие следы гусениц!!! Мох весь изрезан, словно только вчера здесь какие-то «пантеры» ездили!
— Может, какие-то местные трактористы развлекались?
— Если бы! Там до жилья ближайшего километров десять! Глухомань! Даже не знаю, что и подумать! Следы явные — ночью танки ходили… Да мы и рев двигателей слышали… Мистика!
— А с немцами-то что сделали?
— Похоронили, как положено. Так в общей могиле их и зарыли… Правда, и тут не обошлось без приключений…
— Еще что-то?
— Да! Мы все вообще-то приучены к останкам относиться с почтением, аккуратно… Но новичок наш Константин — первый раз с нами был… Как бы это выразиться — был несколько беспечен и непочтителен к останкам…
