молитву в присутствии многих, и при занятиях внешних; да при том же занятия наши не так важны, и разговоры наши не столь занимательны, чтобы не можно было найти удобства, при оных, повременно и часто призывать имя Иисуса Христа, если даже и ум не приобучен еще к непрестанной молитве; хотя, конечно, уединение от людей и рассеивающих предметов и составляет главное условие для внимательной и непрестанной молитвы; однако, в случае невозможности воспользоваться оным, не должно извинять себя в редкости молитвы: поелику количество, частость доступна возможности каждого – и здорового и больного, и состоит в его воле. Доказательные сему примеры представляют те, кои бывши обременены обязанностями, развлекающими должностями, заботами, хлопотами и работою, не токмо всегда призывали Божественное имя Иисуса Христа, но даже и посредством сего обучились и достигли непрестанной внутренней молитвы сердца. Так патриарх Фотий, из сенаторов возведенный в сан патриаршеский, при управлении обширною Константинопольскою паствою, непрестанно пребывал в призывании имени Божия, и даже достиг чрез сие самодейственной, сердечной молитвы. Так Каллист во св. Афонской горе, проходя хлопотливое поварское послушание, научился непрестанной молитве. Так простосердечный Лазарь, обремененный непрестанными работами на братию, беспрерывно, при всех шумных занятиях произносил Иисусову молитву и успокаивался. И многие другие, подобно упражнявшиеся в непрестанном призывании имени Божия. Если бы невозможно было молиться при отвлекающих занятиях, или в обществе людей, то конечно не предписывалось бы невозможное. Св. Иоанн Златоуст в поучении своем о молитве говорит следующее. 'Никто не должен представлять ответа, что невозможно всегда молиться занятому жизненными попечениями, или не могущему быть в храме. Везде, где ты ни находишься, можешь поставить жертвенник Богу в уме твоем посредством молитвы''. Итак, молиться удобно и на торжище, и в путешествии, и стоящему при продаже, и сидящему за ремеслом; везде и во всяком месте молиться можно. Да и подлинно, если человек обратит прилежное внимание на себя, то везде найдет удобство для молитвы, только бы убедился в том, что молитва должна составлять главное занятие перед всеми его обязанностями. В таком случае он бы, конечно, распоряжался в делах своих решительнее, при необходимом разговоре с людьми соблюдал бы краткость, молчаливость и уклончивость от бесполезного многословия; не суетился бы излишне в хлопотах, дабы посредством всего этого более приобресть времени на тихую молитву. При таком настроении все действия его, силою призывания имени Божия, ознаменовались бы успехом и, наконец, он приучил бы себя к беспрерывному молитвенному призыванию имени Иисуса Христа и опытно познал бы, что частость молитвы, сие единственное ко спасению средство, представлено возможности и воле человека, и что во всяком времени, положении и месте молиться можно, и удобно восходить от частой молитвы устной к умной, а от сей к молитве сердечной, отверзающей царство Божие внутрь нас.
ПРОФЕССОР. – Согласен, что при всех механических занятиях можно, и даже удобно совершать частую, или даже непрерывную молитву, ибо машинальное рукоделие не требует напряженного углубления, и многого соображения, а потому ум мой и может при оном погружаться в непрестанную молитву и уста следовать тому же. Но когда должен я заняться чем-либо исключительно умственным, как-то: внимательным чтением, или обдумыванием глубокого предмета, или сочинением, то как могу при сем молиться умом и устами? И так как молитва есть преимущественно дело ума, то каким образом в одно и то же время одному уму я могу дать разнородные занятия?
СХИМНИК. – Разрешение этого вопроса вашего очень будет не трудно, если возьмем в соображение то, что непрестанно молящиеся разделяются на три разряда: 1) на начинающих, 2) успевающих и 3) научившихся молитве. А посему, начинающие могут иметь и при умственных упражнениях повременное частое возбуждение ума и сердца к Богу, и произношение краткой молитвы устной; а успевающие или пришедшие в постоянное настроение ума, могут заниматься размышлением или сочинением в беспрерывном присутствии Божием, как основании молитвы. Это может выразить следующий пример. Представь, что строгий и взыскательный Царь повелел тебе сочинить рассуждение на данную им глубокую материю – в Его присутствии – у подножия Его трона; как бы ты ни был совершенно занят твоим предметом, однако же присутствие Царя, в руке которого жизнь твоя, овладевши тобою, не попустит тебе ни на малое время забыть, что ты рассуждаешь, соображаешь и сочиняешь не наедине, а на месте, требующем особенного благоговения, почтения и приличия. Это то ощущение и живое чувство близости Царя очень ясно выражает возможность заниматься непрестанною внутреннею молитвою и при умственных упражнениях.
Что же относится до тех, кои долгим навыком или милостию Божиею от молитвы умственной приобрели молитву сердечную, то таковые не токмо при глубоком занятии ума, но даже и в самом сне не прекращают непрестанной молитвы, что свидетельствует Премудрый:
ИЕРЕЙ. – Позвольте, преподобный батюшка, и мне в свою очередь, высказать свои мысли. В прочтенной вами статье замечательно выражено, что единственный способ ко спасению и совершенству, есть частость молитвы – «какова бы она ни была»... Для меня это неудобопонятно, а потому мне представляется: какая будет из того польза, если я и беспрестанно буду молиться и призывать токмо языком Имя Божие, но не имею внимания, и не понимаю, что говорю? Это будет только одно празднословие! Последствием сего будет токмо то, что переболтается язык, а ум препятствуемый сим в своих размышлениях, также понесет ущерб своей деятельной способности. Бог требует не слов, а внимательного ума и очищенного сердца. Не лучше ли, хотя и изредка, или в установленное токмо время, совершить хотя и краткую молитву, но со вниманием, с усердием, с теплотою души, и с достодолжным понятием? А иначе, хотя день и ночь произноси молитву, но не имей чистоты душевной и дел благочестия, то и тогда не приобретешь ничего спасительного; но оставшись при одной наружной токмо болтовне, и наконец утомившись и соскучившись, придешь к такому последствию, что, совсем охладивши веру к молитве, вовсе бросишь сие бесплодное упражнение. Далее бесполезность одного устного моления можно видеть и в обличениях, представленных Священным Писанием; так например:
СХИМНИК. – Представленное вами заключение могло бы иметь некоторое основание, если бы не соединена была с советом устной молитвы, – непрестанность или всегдашность; если бы молитва во Имя Иисуса Христа не имела самодействующей силы, и не приобреталось бы внимание и усердие к оной вследствие постепенности при упражнении молитвенном... Но так как здесь дело идет о частости, долговременности и непрестанности молитвы (хотя бы оная и сопровождалась вначале невнимательностью или сухостью), то сим и разрушаются выведенные вами неправильные заключения. Разберем это подробнее. Один духовный писатель, убеждая в величайшей пользе и плодотворности частой молитвы, выражаемой единообразными словами, напоследок говорит: 'Хотя многие ложнопросвещенные и почитают бесполезным и даже мелочным сие устное и частое творение одной и той же молитвы, называя оное машинальным и бессмысленным занятием простых людей; но к несчастью, они не знают той тайны, которая впоследствии открывается сим машинальным упражнением, не знают того, как устный, но частый вопль сей нечувствительно соделывается истинным воплем сердца, углубляется во внутренность, становится приятнейшим, делается как бы естественным для души, просвещает ее, питает и ведет к соединению с Богом. Мне кажется, эти порицатели подобны тем маленьким ребяткам, коих вздумали научить азбуке и чтению; соскучив сим учением, они закричали однажды: – не во сто ли раз лучше идти
