Он смотрел на Реттига. Потом повернулся к затененному оврагу. Несмотря на фонари и луну, он почти ничего не видел, и на смену ярости вновь пришел страх.

— Хорошо. Вы правы. Только дурак мог предложить идти сейчас туда. Просто, увидев трупы лошадей…

— Можешь не сомневаться, шеф, мы в любом случае доберемся до того, кто это сделал. Но не сейчас. Пора было уходить отсюда.

— Слушайте, а что же делать с лошадьми?

— Да оставь ты их. Теперь-то какая разница…

Слотер слышал, как полицейские идут за ним следом и, взобравшись на ограду, он снова услышал телефонный трезвон. “Кто бы ни звонил, — подумал Натан зло, — он должен знать, что мы остановили эту нечисть”. Он, проклиная все на свете, помчался к дому, но, схватив трубку, вдруг почувствовал, что мозг отказывается воспринимать доносящиеся слова. Натану показалось, что последние несколько дней никогда не закончатся.

Он мчался по коридору под пристальными взглядами медсестер. Толкнув дверь, ворвался в “прихожую”, и, пробежав ее, оказался в прозекторской. Морг напоминал бойню. Везде кровь, разбитое стекло и разбросанные инструменты. Аккум навалился на “разделочный стол”. По всему халату шли кровавые пятна, маска тяжело повисла, прилипая к шее. Лицо его было неестественно белым. Выглядел он так, словно был смертельно болен, руки его тряслись. Стоящий возле него человек в уличной одежде выглядел ничуть не лучше.

Оуэнз. Слотер припомнил ветеринара, с которым время от времени встречался и который, несмотря на отменно выполняемую работу, был постоянно хмур.

Они повернулись в его сторону, Слотер огляделся, почувствовал запахи химикалий и сладковатый — засыхающей крови. Он ничего не понимал и только набрал в легкие воздух, чтобы задать вопрос, как его опередил Аккум.

— Я снова убил его.

Слотер взглянул сначала на него, затем на Оуэнза. Он был озадачен и не скрывал этого, подходя ближе.

— Слушай, ты, пожалуйста, попытайся успокоиться. По телефону твой голос звучал так, словно у тебя нервный срыв.

— Но я его убил.

— Я знаю, ты мне уже все по телефону сказал. И там, еще возле поместья, тоже говорил. Но откуда ты мог знать, что его убьет снотворное. А что это за кровища? Что-то не пойму, что же здесь произошло.

— Боже Всемогущий, неужели ты меня не слышишь? Я только что его убил.

Слотер повернулся к Оуэнзу.

— Что с ним такое?

— Это здесь. Вам лучше самому взглянуть.

Оуэнз с трудом произносил слова. Он указал на дальний конец комнаты, за последний стол, туда, где по стене на пол стекала струя крови. Слотера охватило дурное предчувствие. Он пошел туда, и возле стола Натан увидел лужу крови и, хотя и не хотел, но все-таки решился и посмотрел за угол, где разглядел на полу маленькие ножки. Тогда он наклонился ближе и увидел труп мальчика, чей живот был располосован, а лицо было просто страшное — безобразное, перекошенное и дьявольски злобное.

— Черт, да ведь ты его на куски разрезал!

Слотер развернулся и сверкнул глазами.

— Ты ведь сказал, что он умер еще в поместье!

— В этом не было никаких сомнений. Клянусь своей репутацией…

— Клянусь репутацией!..

— Не придирайся к словам. Я сделал все положенные тесты: мальчик был мертв.

— Хорошо, тогда он…

— Воскрес из мертвых и попытался на меня напасть.

Слотер не понял ничего, в словах Аккума не было смысла. Натан тупо смотрел на врача. Только через какое-то время до него дошло то, что тот сказал, и он отступил на шаг от Аккума.

— Черт побери, ты действительно сломался. Свихнулся.

— Нет. Выслушай меня. Ты не так меня понял, я не то хотел сказать…

— Надеюсь, черт…

— Я хотел сказать, что паралитическая фаза болезни, видимо усугубляется снотворным.

Слотер стоял молча, не реагируя.

— Вероятно, он был в таком бессознательном состоянии, что признаков жизни как бы нельзя было обнаружить.

— Да что ты лепишь? Мы что, читаем Эдгара По?

— Пожалуйста, не перебивай. Я ведь проверил сердце и дыхание, даже смерил температуру, когда приехали сюда. Все результаты оказались отрицательными.

— Сканирование мозга?

— Я же сказал, что сделал все, что полагается в подобных случаях. И насколько я это видел, мальчик был мертв. Положив его на стол, я хотел было приняться за работу, и тут он открыл глаза и схватил меня. Я…

— Давай-ка помедленнее. По одному факту за раз. Значит, выходит так, что парень впал в кататонию. Так? Ты мне это хочешь сказать?

— Это могло, вполне могло произойти. Такое случается, правда, крайне редко. Бывали случаи, когда пациента объявляли мертвым, а он приходил в сознание на столе в морге.

— Боже, сканирование мозга…

— Послушай ты меня: годами считалось, что остановка сердца является бесспорным доказательством человеческой смерти. Затем выяснилось, что человеческое сердце способно биться настолько слабо, что мы его можем и не услышать. Тогда стали делать другие испытания. Температура тела. Мозговые ритмы. На самом деле мы до сих пор не имеем полного представления о том, когда же человек умирает на самом деле. Человеку, предположим, делают операцию. Все сначала идет хорошо, но затем вдруг отказывают и сердце и мозг. Итак, он мертв. Но вдруг через пять минут все функции восстанавливаются. Вот как, почему это происходит? Можешь мне объяснить? Я, например, не могу.

Слотер смотрел на него. До него слова Аккума доходили с трудом.

— Хорошо, давай предположим, что твои аргументы верны. Прошло действие снотворного, которое, скажем, убрало признаки паралича.

— Он меня схватил. Мы боролись. Я ведь знал, что не должен допустить, чтобы он меня искусал. Неважно, что он маленький. Я не мог ему позволить вцепиться в меня. Он прыгнул, а у меня в руке был скальпель.

Они молча пожирали друг друга взглядами.

— Черт, побери меня черт! — вдруг выкрикнул Аккум и грохнул кулаком по столу.

Слотер подошел к нему. Положил руку ему на плечо.

— Успокойся.

— Но мне…

— Успокойся. Все будет нормально. Мы, например, знаем, что тот сбитый хайкер куда-то исчез. А ведь прежде, чем он попал в морг, я знаю, что он был искусан.

— Да. А еще Док Маркл. Его напугали до смерти. Они смотрели друг на друга.

— И еще одно. Мыши умерли, — раздался голос Оуэнза. Слотер посмотрел в его сторону. Ему даже не пришлось задавать наводящие вопросы.