— Я знаю. Так вот: на следующий день я выехал и — полюбил эти места. Нет, разумеется, сперва дела шли погано. Попытался было выращивать лошадей, но все спустил псу под хвост. И следующим номером моей программы был полицейский участок — снова-здорово. Но здешняя жизнь мне кажется именно такой, какой бы я хотел ее видеть. Здесь нет сложных проблем, и я могу с ними справиться. Я свободен. А вот с тобой что произошло?
— Да просто у этого парня, который сидит тут рядом с тобой, были полные штаны амбиций. Приходилось всякий раз доказывать, что ты действительно такой крутой, каким представляешься, и всякий раз оказывалось, что это совсем не так.
— А может быть, просто так любил зашибать, что это вышибло из тебя всю прыть?
Данлоп пожал плечами.
— Что было сперва: курица или яйцо? Да и какая разница? Все равно я очутился здесь. Неважно, что меня сюда привело, просто нужно признать, что здесь мне самое место. Нигде. И я никто и звать меня никак.
— Так почему бы не прекратить воевать с самим собой? Почему не осесть в таком вот местечке?
Данлоп засмеялся.
— Да нет, я серьезно, — настаивал Слотер. — Ведь все могло бы быть намного хуже. Но иногда мы оказываемся именно в том месте, которое нам необходимо.
— Или которое заслуживаем. Натан, это чересчур напряженно снова оказаться вместе, и когда!.. Я чертовски рад тебя видеть. Но знаешь, мне не нравится то, что я чувствую.
42
Оно обнюхивало ботинок. Но вдруг отпрянуло назад и село на корточки, почувствовав в горле странное ощущение. Удушающий спазм прошел, и оно уставилось на ботинок. Подождало и уже почти решило снова обнюхать его, но потом передумало, торопливо отправившись к куче одежды, лежащей в углу. Голубая, жесткая, грязная и влажная, как и ботинок. И вновь горло перехватило, зацарапало, и от этого оно взъярилось и, отскочив от одежды, зарычало.
Несколько в стороне лежал еще один ботинок: на сей раз длинный и темный, сквозь поверхность которого просвечивали светлые пятна, и который слабо пахнул — частично потом, частично животным, которому он когда-то принадлежал. Оно принюхалось и подобралось поближе. Затем закусило кожу и помотало мордой, сапог свободно болтался в пасти, летая из стороны в сторону. Но одежда, висящая наверху, терлась о голову и здорово раздражала, поэтому оно хватануло лапой, зацепилось за карман, потянуло вниз, и какие-то вещи свалились вниз. Обмотанное тряпками, испуганное, оно отчаянно пыталось выбраться из-под одежды, рыча, отбиваясь лапами и скидывая другие вещи. Тут оно стало принюхиваться. Мыло и какие-то химикалии, оно затявкало. Закусив крепко ткань и разрывая ее на мелкие полосы, оно услыхало какие-то звуки, доносившиеся из коридора. Повернулось, всматриваясь. Но дверь была закрыта. Шум прекратился. Поэтому оно вернулось к одежде, трепля ее и рыча.
Что-то процокало. Оно стояло мордой к дверям. Ручка принялась поворачиваться. Оно замерло, — ткань свисала с морды. Ручка продолжала проворачиваться. Дверь открылась, и вошла она. Со свисающей с зубов тканью, оно обнажило клыки и зарычало. На нее.
Она коротко вздохнула:
— Уоррен?
И тогда оно прыгнуло. Она отступила назад. Локоть ударился о дверь. Она захлопнулась и женщина заблокировала ее своим телом, тщетно пытаясь повернуть ручку, когда оно снова прыгнуло вперед. Стараясь избежать зубов, она отступила к шкафу.
— Уоррен!
Но оно лишь оскалилось, не останавливаясь.
— Уоррен!!!
Женщина отпихивалась ногами, кидала с трюмо фотографии, отступила и опрокинулась на кровать, когда оно летело через комнату, — она закричала. Прыгнув в последний раз, оно упало на женщину, и они оба скатились с кровати. Она сильно ударилась спиной об пол, и пасть щелкнула возле ее горла. Женщина захрипела и ударила по ней. Удар пришелся по носу и по горлу. Оно почувствовало, как кровь заструилась по губам, распробовала ее вкус, когда она попала в рот, и подавилось. Широко разинув рот, оно пыталось избавиться от кровяного привкуса, разозленное струящимся в глотку кровавым потоком и сомкнуло зубы. Его мгновенным замешательством воспользовалась женщина, она нащупала угол стола, находившегося рядом с кроватью и, опершись на него, попыталась подняться, отбиваясь ногами. К его морде стремительно приближался ботинок, но ему удалось увернуться и оно вонзило зубы в ногу над кожей туфли. Женщина взвыла и попыталась высвободить ногу, но оно рычало, смыкая клыки и чувствуя, как кровь струится в глотку и ощущая все тот же солоноватый привкус. И снова подавилось, пока женщина крича выворачивала ногу, вырывая ее из пасти. Что-то тяжелое ударило его в плечо и рядом с мордой рухнула лампа и абажур. Пронзительная боль прокатилась по руке. Взвизгнув, оно на мгновение застыло в нерешительности. Но прежде чем оно сумело прийти в себя, женщина вскочила на ноги и, оступившись, заковыляла к двери, но оно развернулось, рыкнуло и, прыгнув, добралось до створки, поворачивая ручку, пытаясь вывалиться в коридор.
Но всего лишь стукнулось в дверь, царапая когтями ручку. Женщина с другой стороны кричала не переставая. Ручка не поддавалась. Оно слышало крик и смутно понимало, что женщина держит ручку, держит дверь и что выбраться таким образом оно не сможет. Даже больше: оно почувствовало опасность. Подойдут другие. Они загонят его в ловушку. Надо убираться. Оно развернулось в поисках выхода, увидело раскрытое окно, сетку — за ней была свобода — и рванулось вперед, прыгнуло и ударилось телом в сетку. Проволока поддалась, врезаясь в лицо. Сетка порвалась, и оно вывалилось на крыльцо, сразу же поднявшись, но оно ничего не видело вокруг от боли. Оно помотало головой, чувствуя, как рот заполняет соленый поток. Когда зрение возвратилось, оно закашлялось, отплевываясь. Навалившись на проволочную ограду, оно свалилось в кусты.
— Уоррен! — услышало оно чей-то крик.
43
Слотер принял сообщение, подъезжая к пригородам. Взяв микрофон, он произнес:
— Понял, Мардж, — включил сирену и мигалку и посмотрел на Данлопа. — Так, с выпивкой придется несколько обождать.
Он резко надавил на педаль, набрал скорость, проскакивая мимо начавших попадаться домов, вывернул в боковую улочку, не обращая внимания на удивленно воззрившихся на машину людей, сосредоточился под завывание сирены на бегущей впереди дороге. Крутанул руль резко влево, едва успев объехать молодого паренька на фургоне. “Ну, конечно, — съязвил он про себя, похолодев от страха, — зачем тебе быть осторожным, убил одного ребенка, теперь ищешь очередную жертву, так, что ли? Скинь скорость. Будет мало проку, если по пути на место происшествия ты кого-нибудь угробишь. Тогда уж торопиться будет некуда”.
Но он не мог сбавить скорость. Руки тряслись, когда Натан заставлял себя следить за людьми, спускающимися с тротуара перед его машиной или вылезающими из своих автомобилей. На полном ходу Слотер проскочил мимо красного сигнала, едва не врезавшись в едущую сбоку машину, скрипя тормозами, вывернул за угол и тут увидел сгрудившихся людей и автомобили выше по улице, одна высокая женщина стояла рыдая, вторая же поддерживала ее за плечи.
Люди стали оборачиваться к полицейской машине. Натан, нагнувшись, вырубил сирену с мигалкой. К окруженному дому подходили все новые и новые прохожие, и, наконец, Слотеру удалось