прямо позади себя. Я бежал и дышал ровно.

Она ускорила темп и снова оглянулась. Я оставался на расстоянии достаточном, чтобы различать капельки пота, выступившие у нее на шее. Когда я обгонял ее, она выдохнула: «Что ты делал? Летал наперегонки с орлами?»

«Да», — я улыбнулся ей, — «с одним двоюродным братцем». Затем я послал ей воздушный поцелуй и ушел в отрыв.

Я уже обогнул Мэри-Гоу-Раунд и был на полпути к месту пикника, когда я увидел, что Джой отстала на добрую сотню ярдов. Похоже, она старалась изо всех сил и уже устала. Я пожалел ее, остановился, присел и сорвал дикий цветок горчицы, растущий около тропинки. Приблизившись, она сбавила ход, чтобы разглядеть меня нюхающего цветок. Я сказал: «Хороший денек, не правда ли?»

«Знаешь, это напомнило мне историю о черепахе… и зайце». После чего она ускорилась до невероятной скорости.

Ошарашенный, я вскочил и бросился за ней. Медленно, но уверенно, я догонял ее, однако, мы уже приближались к краю поляны, а у нее еще был приличный отрыв. Я приближался ближе и ближе пока не услышал ее дорогое пыхтение. Мы бежали последние двадцать ярдов нога в ногу, плечо в плечо. Потом она взяла меня за руку и мы, засмеявшись, стали останавливаться. Тем не менее, я свалился и, с разгона, угодил прямо в нарезанный Сократом арбуз, вдребезги расшвыряв его.

Когда я, лицом вперед, въезжал в арбуз, размазывая его сочную мякоть по всему лицу, Сократ зааплодировал и стал спускаться с дерева.

Джой посмотрела на меня и, жеманничая произнесла: «Дарагуша, не нада так краснеть! В канце канцов, ты, взаправду , чуть у миня не выиграл?»

С моего лица капало; я вытер его, слизал с пальцев арбузный сок и ответил: «Эх, мая перчиночка, тут дажа дураку ясна, что эта я выиграл».

«Здесь есть только один дурак», — заворчал Сок, — «и этот дурак, только что, разгромил арбуз».

Мы все засмеялись и я повернулся к Джой с горящими от любви глазами. Однако, когда я заметил, как она на меня смотрела, я прекратил смеяться. Она взяла меня за руку и отвела на край поляны, с которого открывался вид на холмы Тилден Парк.

«Дэнни, я должна тебе кое что сказать. Ты — очень особенный человек для меня. Но, как говорит Сократ», — она оглянулась на Сократа, который стоял, медленно качая головой из стороны в сторону, — «твой путь недостаточно широк для меня, по крайней мере, сейчас. Я еще очень молода, Дэнни… И мне тоже еще многому нужно уделить внимание».

Меня трясло. «Но Джой, я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Я хочу детей от тебя и хочу согревать тебя ночью. Наша совместная жизнь могла бы быть прекрасной».

«Дэнни», — сказала она, — «есть еще одна вещь, о которой мне следовало сказать тебе раньше. Я знаю, что выгляжу и поступаю…ну, на тот возраст, о котором ты думаешь. Однако, мне только пятнадцать лет».

Я вытаращился на нее, у меня отвисла челюсть. «Это означает, что, на протяжении месяцев, у меня было ужасное количество незаконных фантазий».

Мы все трое засмеялись, однако мой смех был натянутым. Часть моей жизни отвалилась и разлетелась вдребезги. «Джой, я буду ждать. У нас еще есть шанс».

Глаза Джой наполнились слезами. «О, Дэнни, всегда есть шанс… для чего угодно. Но Сократ сказал мне, что будет лучше, если ты забудешь».

Когда я смотрел в лучистые глаза Джой, Сократ, беззвучно, приблизился ко мне сзади. Я протягивал к ней руки, когда он легонько коснулся меня у основания черепа. Все померкло и я немедленно забыл о том, что я когда-либо знал женщину по имени Джой.

Когда мои глаза открылись, я лежал на спине и смотрел в небо.

Должно быть, я задремал ненадолго. Потягиваясь, я сказал: «Нам обоим следует почаще выбираться со станции на пикники, как ты думаешь?»

«Да», — медленно произнес он, — «Только ты и я».

Мы собрали свои вещи и прошли до автобуса около полутора миль через лес. Всю обратную дорогу, меня мучило смутное ощущение, что я забыл сказать или сделать что-то, однако, ко времени, когда автобус достиг низины, это ощущение исчезло.

Перед тем как выйти из автобуса, я спросил его: «Послушай, Сок, а почему бы нам завтра не совершить пробежку по холмам?»

«Зачем ждать до завтра?» — ответил он, — «Встречаемся на мосту через ручей в 23:30. Сделаем отличную полуночную пробежку по горным тропам».

В ту ночь полная луна окрасила серебром верхушки лесной растительности, когда мы начали пробежку. Но мне был знаком каждый фут этого пятимильного маршрута, и я мог бежать по нему даже в полном мраке.

После крутого подъема по нижней тропе, мое тело разогрелось как хлебный тост. Вскоре, мы подбежали к перешейку и начали взбираться по нему. То, что, много месяцев назад, показалось исполинской горой, теперь едва ли требовало от меня усилий. Я бежал, дыша ровно и глубоко, валял дурака и улюлюкал отставшему позади Сократу: «Давай, старикашка…, догони меня, если можешь!»

На длинной, пологой части тропы я оглянулся назад, ожидая увидеть Сока. Его нигде не было видно. Я остановился, посмеиваясь, ожидая очередной ловушки. Ну что ж пусть побегает, поищет меня. Я присел на край холма и стал смотреть на дрожащие вдали огни Сан-Франциско на другом берегу бухты.

В этот момент зашептал ветер и, внезапно, я понял, что что-то не в порядке… совсем не в порядке. Я подскочил и помчался обратно.

Я обнаружил Сократа за изгибом тропы. Он лежал навзничь на холодной земле. Я быстро опустился на колени, нежно переворачивая его на спину и поддерживая, приложил ухо к его груди. Его сердце не билось. «Господи, о Господи», — произнес я, а резкий порыв ветра унес мои слова вниз по каньону.

Положив его на спину, я приложил свой рот к его рту и вдыхал воздух в его легкие; с нарастающей паникой я стал резко давить ему на грудь.

В итоге, я мог лишь тихо произнести, удерживая его голову в своих ладонях. «Сократ, не умирай… Пожалуйста, Сократ». Это была моя идея устроить пробежку. Я вспомнил с какими усилиями, задыхаясь, он подымался по ступенькам промежуточной лестницы. Если бы только…, слишком поздно. Меня охватила злость на несправедливость мира; я ощутил неведомую доселе ярость.

«НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!» — завопил я, и мой крик болью отозвался по всему каньону, спугивая птиц из гнезд в безопасность воздушной стихии.

Он не должен умереть… я не позволю ему умереть! Я почувствовал токи энергии, идущие по моим рукам, ногам и груди. Я отдам ему всю энергию. Если ценой будет моя собственная жизнь, я с удовольствием заплачу ее. «Сократ, живи, живи!» Я схватил его руками за грудь, впившись пальцами в его