мне».

Я ждал. «Это все?»

«Вот именно. Сядь и открой свой ум внутренней мудрости».

Я вышел на улицу, нашел камень и в темноте уселся на него. Сначала, в моей голове мелькали случайные мысли. Затем, я подумал о всех важных понятиях, о которых я узнал за все время обучения в школе и университете. Миновал час, потом два, потом три. Через несколько часов должно было взойти солнце, мне становилось холодно. Я стал замедлять дыхание и живо представлять, что мой живот теплеет. Вскоре, я снова чувствовал себя комфортно.

Рассвело. Единственное, о чем мне хотелось ему сообщить, так это об озарении, посетившем меня на лекции по психологии. Я поднялся на свои затекшие и непослушные ноги и поковылял в офис. Сократ, расслаблялся в кресле за письменным столом, увидев меня, воскликнул: «О, так скоро? Ну, о чем ты хочешь сказать мне?»

Я почти стеснялся говорить, но надеялся, что он будет удовлетворен. «Ладно, Сок. Под всеми нашими видимыми различиями, мы все обладаем одними и теми же человеческими потребностями и страхами; мы все находимся на одном пути, указывая этот путь друг другу. И это понимание может дать нам сострадание».

«Не плохо. Отправляйся обратно на камень»

«Но уже светает. Ты скоро уходишь».

«Без проблем», — широко улыбнулся он, — «Я уверен, что до вечера ты придумаешь что- нибудь».

«Вечером, я…». Он указал мне на дверь.

Сидя на камне, до онемения в суставах, я мысленно возвращался в свое детство. Я размышлял над своим прошлым в поисках озарения. Я пытался сжать весь опыт, за месяцы проведенные с Сократом, в какой-нибудь остроумный афоризм.

Я думал о пропущенных занятиях и о вечерней тренировке, которую пропущу, об уважительных причинах для тренера; может быть, я расскажу ему как я сидел позади заправки на камне. Эта история достаточно нелепа, чтобы посмешить его.

Солнце ползло по небосклону, словно в медленной агонии, а я все продолжал сидеть до темноты — голодный, злой и, вконец, отчаявшийся. Мне нечего было сказать Сократу. Затем, как раз перед тем, как он должен был заступить на смену, до меня дошло. Он хотел услышать что-либо глубокое, более космическое! Я с новой силой сосредоточился. Я видел как он входил на заправку, помахав мне рукой. Я удвоил свои усилия. И около полуночи у меня получилось. Я не мог даже ползти, поэтому мне пришлось еще несколько минут разминаться, прежде чем кое-как доковылять до офиса.

«Я увидел под социальными масками людей их общие страхи и мятущиеся умы, и это сделало меня циником, потому что я был еще не в состоянии проникнуть дальше, чтобы увидать Свет внутри них». Я думал, что это настоящее откровение.

«Отлично», — объявил Сок. Но стоило мне с облегчением вздохнуть, он добавил, — «но не совсем то, что я хотел бы услышать. Ты можешь поведать мне о чем-нибудь, по-настоящему, волнующем и живом?». Я зарычал, в никому не адресованном, гневе и вернулся на свой философский камень.

«О чем-нибудь волнующем и живом», — говорил он. Был ли это намек? Как-то само собой получилось, что я начал думать о своих тренировках в спортивном зале. Мои товарищи по команде заботились обо мне как мамы-квочки. Недавно я выполнял круговые вращения на перекладине. При смене рук, я соскользнул и мне пришлось спрыгивать почти с верхней точки пируэта. Я знал, что сейчас мне предстоит довольно жестко приземлиться на ноги, однако Сид и Херб поймали меня в воздухе и мягко опустили вниз. «Поосторожней, Дэн», — пожурил меня Сид, — «Ты хочешь повредить ногу, прежде чем она заживет?» Оба утверждения были далеки от истины.

Я позволил сознанию расслабиться, надеясь, что, может быть, Чувство поможет мне. Пусто. Тело мое стало деревенеть и болеть, я не мог больше концентрироваться. Я подумал о том, что не будет ничего плохого в том, если я встану на камень и попрактикуюсь в медленных движениях тай-ши, китайской разновидности гимнастики, которой обучил меня Сок.

Подогнув колени, я стал выполнять грациозные движения руками, медленно раскачиваться вперед-назад, поворачиваться вокруг своей оси и позволил дыханию контролировать перенос центра тяжести моего тела. Мой ум опустел, а затем наполнился сценой.

Несколько дней назад, я сделал неторопливую и осторожную пробежку по парку. Для того, чтобы лучше расслабиться, я начал, покачиваясь, выполнять комплекс упражнений тай-ши. Я сосредоточился на мягкости и равновесии движения, ощущая себя словно морская водоросль в океане.

Несколько старшеклассников, парней и девушек, остановились, чтобы понаблюдать за мной, однако, я не обращал на них никакого внимания, позволив своему вниманию течь вместе с движениями. Я закончил и пошел обратно надевать спортивные штаны поверх своих беговых шортов, и тут мое повседневное сознание заявило о себе: «Интересно, хорошо ли я смотрелся?». Внимание мое привлекли две симпатичные девчонки-тинейджеры, которые следили за мной и хихикали. «Наверно, они под впечатлением увиденного», — думал я, засовывая обе ноги в одну штанину, само собой, я потерял равновесие и шлепнулся на задницу.

Девчонки и все окружающие стали громко смеяться. Я на секунду смутился, а потом откинулся на спину и захохотал от души вместе с ними.

Я раздумывал, по-прежнему стоя на камне, чем этот эпизод мог быть так важен. И тут меня осенило; я хочу сообщить Сократу о чем-то стоящем.

«Я вошел в комнату, остановился прямо перед письменным столом Сока и сказал: „Обычных мгновений не бывает!“

Он улыбнулся. «Добро пожаловать!» Я свалился без сил на диван, а он стал заваривать чай.

После этого, я стал относиться к каждому мгновению в спортзале — на полу и в воздухе — как к особенным, достойным моего полного внимания. Дальнейшие занятия потребуются, как неоднократно объяснял мне Сократ, для того, чтобы расширить это острое, как бритва, восприятие мира на каждое мгновение повседневной жизни, что потребует гораздо больше практики.

В первой половине следующего дня, перед тренировкой, я воспользовался теплым и солнечным деньком, чтобы посидеть и помедитировать в роще красных деревьев. Я едва просидел десять минут, когда кто-то схватил меня сзади и стал раскачивать туда обратно. Со сбившимся дыханием, я откатился в сторону и стал на четвереньки. Тут я увидел, кто это баловался.

«Сократ, порой, тебе совершенно не хватает хороших манер».

«Соня!» — сказал он, — «Хватит спать на работе, тебе предстоит работенка».

«Сейчас не моя смена, — передразнивал его я, — „Обеденный перерыв, обратитесь к другому клерку“.

«Пора пошевелить задницей, Шериф-Каменный-Зад. Сходи одень кроссовки, встречаемся здесь через десять минут.

Я вернулся домой, обул свои старые Адидасы и поспешил обратно в рощу красных деревьев. Сократа там не оказалось. В тот момент я увидел ее.

«Джой!» На ней были голубые шелковые беговые шорты, желтые кроссовки Тайгер. Футболка была завязана узлом вокруг талии. Я подбежал и обнял ее. Я смеялся, пытаясь повалить ее на землю, чтобы побороться с ней, однако она крепко стояла на ногах. Я хотел поговорить с ней, выразить ей свои чувства, рассказать ей о своих планах, но она ладошкой прикрыла мне рот и сказала: «Дэнни, у нас будет время поговорить сегодня вечером. А сейчас повторяй за мной».

Она показала мне замысловатую разминку, состоящую из упражнений тай-ши, визуализации, ритмической гимнастики и движений на скоординированность, чтобы, по ее выражению, «разогреть ум и тело». Через несколько минут я ощутил прилив легкой свободной энергии.

Неожиданно, я услышал слова Джой: «По команде, на старт, внимание, марш!» Она побежала вверх через кампус к холмам Клубничнго Каньона. Пыхтя как паровоз, я следовал за ней, отставая все больше и больше, поскольку был еще далеко не в лучшей для бега форме. Рассердившись, я изо всех старался угнаться за ней, мои легкие начали гореть. Далеко впереди, Джой остановилась на верху возвышения перед футбольным полем. Я едва мог дышать, когда добежал до нее.