фильмов? — поразился Михаил. — Ребята, вы меня разочаровали… Чем же вы занимались столько времени?

Смущенный Котрикадзе ответил, что они только позавчера научились обращаться с телевизионной аппаратурой гонтов, однако в тот же день нашли энциклопедию, после чего все инженеры и лингвисты были брошены на расшифровку научной информации. Михаил поневоле вспомнил американскую комиссию по радиосвязи, которая считала, что телевидение предназначено лишь для научных целей. Вот и милейший Роман Григорьевич всерьез полагал, будто стереотелевизоры инопланетян не могут хранить ничего, кроме серьезных фильмов и фундаментальных трудов по физике, математике и астрономии… А ведь ясно, что здесь кроется нечто иное, причем разгадка этой тайны может оказаться важнее любых физико- математических уравнений.

Очнувшись от этих мыслей, он увидел, как Зураб пытается запустить фильм

«Рейд на Фурбешу» в режиме «Одиночный». Внутри кубического экрана титры быстро сменились изображением космических дредноутов, мчавшихся к тускло-красной звезде. Котрикадзе пошевелил рычажком, и звездная эскадра послушно изменила курс. Затем панорама Вселенной внезапно исчезла, и появилась знакомая маска, которую гонты надевали перед высадкой на Землю. Из динамиков послышался голос, четко выговаривавший русские слова:

— Звездолет вызывает старую базу. Мы знаем, что в данный момент люди работают с нашим оборудованием. Если слышите меня — отвечайте громким разборчивым голосом, старайтесь говорить в микрофон, расположенный чуть ниже экрана.

— Вижу и слышу вас, — ответил Михаил. — Где вы находитесь?

Гонт, словно не услышав его, повторил свое обращение, потом сообщил, что звездолет эвакуировал всех обитателей Тунгусского бункера и готовится взять курс на Огонто. После этого он сказал:

— Немедленно покиньте остров. Мы намерены ликвидировать расположенное там оборудование. Предупреждаю: будет взрыв, при котором радиация опасна для жизни в радиусе пяти километров. Вы меня поняли?

— Вы обещали нам… — попытался протестовать Михаил. Последовала короткая пауза, после которой гонт ответил:

— Обещание было силой вырвано у заложников, а потому не стоит о нем вспоминать. Повторяю. Командир звездолета приказал уничтожить базу вместе с островом. Ровно через час по земному времени вы должны находиться не ближе пяти километров от базы.

Михаил принялся торговаться, нагло солгав, будто они не успеют так быстро удалиться от Туару. В конце концов гонт без особого энтузиазма добавил тридцать минут, но предупредил: это — крайний срок и ровно через полтора часа будет включен детонатор. На этом сеанс связи оборвался.

«Между моим вопросом и его ответом выходила па в десять — двенадцать секунд, — прикинул Михаил. Звездолет сейчас далеко от Земли, и радиоволнам требуется такое время, чтобы преодолеть путь от базы на корабль обратно…»

Получалось, что расстояние до звездолета составляет полтора-два миллиона километров.

Отогнав лишние мысли, он спросил, можно ли будет запустить эти стереотелевизоры от земных источников электропитания. Зураб заверил начальника, что никаких трудностей возникнуть не должно: требовался всего лишь временный ток с напряжением четыреста — четыреста тридцать вольт и частотой около восьмидесяти герц.

— Тащите на берег все, что сумеем вынести, — распорядился Михаил. — Дома спокойно посмотрим все их филь?

Телевизоры и радиоаппараты были намертво соединил со столами, которые в свою очередь составляли единое целое с полом отсека. Ни винтов, ни каких-либо иных соединений — обнаружить не удалось, ножовке этот материал оказался по зубьям. Кто-то запоздало вспомнил об автогене. Презрительно покосившись на коллег, замкнувшихся на земных технологиях, Ордынцев достал из-за пояса лучевой пистолет — и перерезал пучком концентрированного света ножки стола и пучки проводов, соединявших приборы с электросетью базы.

Они второпях выволокли из пещеры столы с закрепленными на них агрегатами.

Последними уходили минеры, заложившие в каждый отсек базы по центнеру тротила.

Хоть гонты и обещали подорвать объект, люди решили подстраховаться. Часовой механизм фугаса был установлен на минут позже времени, назначенного инопланетянам: если гонты не разнесут свою базу, это сделает земная взрывчатка.

Когда последняя шлюпка отчалила от берега, возле пещеры мягко и беззвучно приземлился обтекаемый аппарат размером с полуторку Горьковского автозавода.

Михаила Каростина это зрелище, несомненно, заинтересовало бы, а вот его сын, который родится через четырнадцать лет, без труда узнал бы авиетку троклемского производства. Четыре робота деловито забрали оставшиеся на складах предметы, вынесли аппаратуру телерадиосвязи, а также энергетические генераторы и компьютерно-информационные комплексы, принятые людьми за видеомоноблоки.

Квазиразумный Мозг Лабиринта очень интересовался техникой, которую создала цивилизация планеты Огонто.

Поднявшись на борт линкора, Михаил первым делом распорядился перетащить все экспонаты в надежное место, защищенное прочной броней.

Подняв якоря, «Халхин-Гол» лег на курс норд-вест. Каростин, стоявший на площадке рядом с радарным отсеком, смотрел в бинокль на удалявшийся Туару и заметил, как с острова поднялась крохотная темная точка. Локатор показал, что неизвестная машина быстро набирает высоту. Контакт был потерян в тридцати километрах от поверхности — «Сегмент-1» просто не предназначался для наблюдения за целями выше этой отметки… До конца жизни Михаил будет ломать голову над риторическим вопросом: кому принадлежал тот аппарат — гонтам или фурбенам?

А точно в названный гонгами срок сверкнула яркая вспышка. Сходящиеся лазерные импульсы разогрели смесь лития с дейтерием до температуры, при которой начинается термоядерный синтез. Ввысь рванулся шар раскаленной плазмы, сопровождаемый столбом пепла и пара. Несколько моряков, которые в этот момент разглядывали остров сквозь линзы и призмы оптических приборов, получили тяжелые ожоги роговицы. Грибовидное облако испаренной жидкости быстро остыло, а когда вода вернулась в океан, стало видно, что Туару больше не существует.

Всю ночь гудели паровые котлы, выжимая полную мощность, и турбины гнали огромный корабль на северо-запад. К утру их отделяло от места вчерашней стоянки почти триста миль. Но вскоре после рассвета натянутые на мачтах антенны приняли радиограмму с борта дальнего разведчика АНТ-39: японский флот курсирует восточнее Итурупа и Хонсю. Стало ясно, что самые удобные проливы — Надежды и

Буссоль для «Халхин-Гола» закрыты…

Бибереву даже не было надобности смотреть на карту, чтобы понять: следует уводить корабль как можно дальше к норду, а затем прорываться в Охотское море через Первый Курильский пролив под прикрытием береговой авиации. До

Петропавловска-Камчатского оставалось почти полторы тысячи километров — тридцать часов движения полным ходом.

Если, конечно, враг не перехватит их превосходящими силами в открытом океане.

И это случилось. «Красная Звезда» сообщила, что на перехват «Халхин-Голу» спешит соединение в составе линкоров «Сайен» и «Тоса», авианосца «Амаги» и шести эсминцев или легких крейсеров. В 11.38, когда поступило это сообщение, оба линкора находились на расстоянии восьмидесяти пяти миль севернее советского корабля. Сопровождаемый миноносцами «Амаги» подтягивался с запада.

Адмирал приказал поднять в воздух КОР-3 и склонился над картой. Судя по данным, переданным с «Красной Звезды», «Сайен» и «Тоса» лишь перекрывали

«Халхин-Голу» путь к Камчатке, а главный удар должны были нанести палубные бомбардировщики авианосца.

— Атакуем этот плавучий аэродром, — огласил свое решение Матвей

Аристархович. — Взять четыре румба к весту. Полный вперед.