Быстрый Ветер удивленно уставился на сестру.

— Я обратил на это внимание раньше. Кажется, тебя заинтересовал пленник?

Дождевая Слезинка закусила нижнюю губу, словно пыталась принять какое-то решение. Вдруг она спросила брата:

— Ты когда-нибудь задумывался о наших настоящих родителях, Быстрый Ветер? — и тут же вспыхнула, испугавшись, что брат только посмеется над ней.

— Нет! Не задумывался! — резко ответил молодой человек и принялся пылко доказывать: — Чейены наш народ, никогда не забывай об этом. Ты не раз видела, как жестоки бледнолицые, какие они хитрые, коварные, лживые. Они хотят завладеть нашей землей, многие из моих друзей были убиты солдатами. Солдаты готовы вышвырнуть нас из домов. Нападают на невинных женщин и детей. Они хотят полностью истребить племя чейенов. Когда-то мы были миролюбивым народом. Например, Черный Котел и его племя и до сих пор остались такими. Но боюсь, если мы перестанем сопротивляться, то скоро все погибнем. Неужели ты считаешь, что бледнолицые примут нас в свое общество с радостью? Нет, маленькая сестренка, ты глубоко ошибаешься. Мы с тобой чейены. И навсегда останемся индейцами.

Воодушевленная пылкой речью Быстрого Ветра, Дождевая Слезинка воспрянула духом, словно хлебнула глоток целебного бальзама. Она видела своими глазами, как безжалостно солдаты уничтожают чейенов, и ее ненависть к ним никогда не ослабевала. Внезапное чувство жалости к светловолосому пленнику испарилось. Он ее враг. Его смерть ничего не значит. Крепко сжав руку брата, девушка вышла из вигвама. На землю давно опустились сумерки. Ограниченное пространство вокруг костра было высвечено зловещими отблесками багрово-красного пламени костра.

Зак словно балансировал на грани действительности и мучительного забытья. Он понимал — часы его жизни сочтены, и пытался отвлечь себя от мысли о том, что скоро должно произойти с ним. Он был хорошо осведомлен об индейцах и знал, что боль, испытываемая им сейчас, ничто по сравнению с теми муками, какие ему предстоит испытать нынешней ночью.

Мысленно он вернулся к тому ужасному моменту, когда несколько часов назад его притащили на веревке в лагерь чейенов. От боли он потерял сознание, а когда открыл глаза, то увидел полукровку, индейскую девушку, которая с ненавистью и презрением взирала на него. Он не мог заставить себя забыть о ней, несмотря на отчаянное положение. Она была настоящей красавицей, с тонкими чертами лица и дымчато-серыми глазами, которые опровергали ее индейское происхождение. Ростом она немного выше остальных женщин в деревне, а столь стройную фигурку невозможно скрыть под туникой из мягкой оленьей кожи. Если бы не черные волосы и не смуглая кожа, он никогда бы не подумал, что в ее жилах течет кровь этих дикарей. Женщины-индианки были круглолицыми и кареглазыми, она же напоминала узколицых сероглазых красавиц Кавказа.

Однако он чувствовал, как сильно девушка ненавидит его, даже не будучи с ним знакома. К несчастью, алчность белого человека сделала невозможным мирное сосуществование двух культур. Хотя Зак недолго пробыл на Западе и еще не участвовал ни в одном презираемом им побоище с индейцами, тем не менее, он ощущал себя частичкой той системы, которая оправдывала и сделала возможными подобные погромы.

Пляска вокруг огромного костра становилась все неистовей, по мере того, как в круг вступали все новые и новые мужчины и женщины. Зак догадывался, что пытки и его смерть станут главным событием сегодняшнего праздника. С невольным трепетом и ужасом, он представлял себе, что ждет его в конце вечера, хотя трусом себя не считал. Невыносимо болело бедро в том месте, где застряла стрела. Боль не прекратилась и тогда, когда стрелу извлекли из раны, а молодого человека поволокли в центр лагеря и привязали к столбу. Ноги не держали Зака, и он повис на руках, изо всех сил стараясь не потерять сознание.

Затих рокот барабанов, прекратились танцы, наступила напряженная тишина. Зак сообразил, что пришел его черед и гордо выпрямился. Неважно, что эти туземцы будут выделывать с ним, главное — он постарается оставить о себе хорошее впечатление. Он вызывающе смотрел на почти обнаженных, нелепо разрисованных людей и бессознательно пытался взглядом отыскать ту девушку, которую видел ранее. Для него сейчас самое важное — показать ей, что он не боится смерти, что белый человек может быть таким же храбрым и стойким, как и воин-индеец.

Дождевая Слезинка сегодня не разделяла восторга, который охватил ее родственников и друзей в предвкушении картины жестоких пыток, предстоящих пленнику. Она всегда ощущала себя не в своей тарелке при подобных церемониях, но сегодня не могла не пойти на праздник, внутреннее чувство толкало ее. Она бы все равно пошла, даже если бы очень захотела остаться в вигваме. Странное двойственное чувство охватило ее, когда она поняла, что он смотрит прямо ей в глаза.

Несмотря на тяжкие ранения, он не кричал и не молил о пощаде, как это делали большинство пленников. Наоборот, каким-то образом он сумел собраться с силами и гордо поднял голову. Он глядел на Дождевую Слезинку ввалившимися от страданий глазами. Девушка инстинктивно почувствовала, какой это гордый, храбрый и стойкий мужчина. Легко он не сдастся и умрет с достоинством. Ей почудилось, что губы бледнолицего шевелятся, словно он беззвучно говорит ей что-то. В мыслях у Дождевой Слезинки царила сумятица. Девушка отчаянно пыталась сосредоточиться. Бледнолицый смотрел на нее со смелостью отчаявшегося человека. Почему он так смотрит на нее? Что пытается сказать? Почему она так заволновалась?

Снова ритмично зарокотали барабаны, еще неистовее, чем раньше. Толпа рванулась к пленнику, невольно увлекая за собой Дождевую Слезинку. Она оказалась так близко к белому солдату, что могла коснуться его рукой. Снова смолкли барабаны, вперед выступил Белый Орел, потрясая в воздухе жезлом. Головной убор для торжественных церемоний, сделанный из птичьих перьев, волочился по земле. Вождь готовился подать сигнал ожидающим воинам. Пританцовывая вокруг пленника, индейцы размахивали палками и копьями перед лицом Зака, желая продлить его душевные муки и насладиться смятением и страхом, а уж потом приступить к пыткам.

Дождевая Слезинка хотела отойти в сторону, убежать, вернуться в вигвам, но какое-то внутреннее чувство удерживало ее на месте.

— Разве тебя это не возбуждает? — удивилась Летняя Луна, бочком пробираясь к подруге. — Мы поспорили, как долго сможет продержаться пленник, когда наши горячие воины начнут пытки.

Чейены любили игры, особенно споры и пари. Дождевая Слезинка покачала головой, не в состоянии отвести взгляда от пленника. Светлые волосы, освещенные пламенем костра, казались ярко- розовыми, а глаза стали такими синими, что почти ослепляли ее. Если бы кто-то предсказал ей ранее, что она совершит через мгновение, Дождевая Слезинка не поверила бы. Она осознавала, что поступает глупо.

Безответственно.

Необдуманно.

Двигаясь безотчетно, словно сомнамбула, Дождевая Слезинка вышла из толпы и заслонила пленника собой. Резко умолкли барабаны, а отец посмотрел на нее так, будто она лишилась рассудка.

— Что это значит, Дождевая Слезинка? — резко спросил Белый Орел.

— Разве у нашего племени нет такого обычая, сохранить жизнь пленника, если один из нас выйдет и объявит того своим рабом?

Белый Орел недовольно нахмурился. Конечно, такой обычай существовал, но он редко выполнялся, когда пленником оказывался мужчина. Пленниц редко истязали и замучивали до смерти, потому что женщину обычно забирал один из воинов.

— Ты знаешь наши обычаи не хуже меня, дочь. В голосе Белого Орла слышался упрек. Дождевая

Слезинка еле сдерживалась, чтобы не потерять над собой контроль. Но все ее существо восставало против жестоких обычаев. И сильнее всего она противилась изощренному убийству красивого русоволосого мужчины. Возможно, люди станут насмехаться над ней, удивятся неуместной жалости дочери вождя. Вероятно, она возненавидит себя за то, что спасла жизнь бледнолицему, но сейчас она не могла позволить соплеменникам расправиться с солдатом.

— Я объявляю белого солдата своим рабом, — громко провозгласила Дождевая Слезинка.

Индейцы что-то недовольно выкрикивали. Совершенно ясно, им не понравилось, что их лишили