— Чтобы установить точную причину смерти, — безразлично проговорил Дикин. — Вы же знаете, что я был врачом.

— Вы получили квалификацию врача?

— Да, но меня лишили этого звания.

— Иначе и быть не могло...

— Но не из-за моей некомпетентности, а скажем, за другие провинности.

Но ведь врач — всегда врач.

— Возможно... — Клэрмонт привык смотреть на вещи реально, чтобы не признать справедливости последнего замечания, каковы бы ни были его личные чувства по отношению к этому человеку. — В конце концов, почему бы и не разрешить. Проводите его, Генри!

Когда Дикин и Генри покинули купе, там воцарилось молчание и даже появление Генри с порцией свежего кофе, не нарушило его.

— Ну что? Сердце? — осведомился Клэрмонт, когда Дикин вернулся.

— Пожалуй, это можно назвать сердечным приступом или чем-то вроде этого, — он взглянул на Пирса. — Нам повезло, что с нами едет представитель закона...

— Что вы хотите этим сказать? — губернатор Фэрчайлд был гораздо более обеспокоенным, чем накануне вечером.

— Кто-то оглушил Молине, вынул из его ящичка с хирургическими инструментами зонд, ввел его в грудную клетку и пронзил сердце. Смерть наступила мгновенно, — Дикин обвел присутствующих небрежным взглядом. — Я бы сказал, что это мог сделать человек знакомый с медициной или, по крайней мере, с анатомией. Кто-нибудь из вас знает анатомию?

Резкость, с которой ему ответил Клэрмонт, была вполне объяснима:

— Что за чушь вы тут несете, Дикин?

— Я утверждаю, что его ударили по голове чем-то тяжелым, скажем, рукояткой пистолета. У него рассечена кожа над левым ухом. Но смерть наступила прежде, чем образовался синяк. Под самыми ребрами крошечный багровый укол. Сходите и убедитесь сами!

— Но ведь это нелепо! Кому это могло понадобиться? — тем не менее в голосе полковника прозвучали тревожные нотки.

— Действительно, кому? Вероятно, он сам себя проткнул насквозь, потом вытер зонд и вложил его обратно в ящичек... Так что никто здесь не виноват. Просто глупая шутка со стороны доктора Молине...

— Едва ли уместно...

— В вашем поезде совершенно убийство, полковник! Почему бы вам не сходить и не проверить все на месте?

После минутного колебания Клэрмонт решительно направился во второй вагон и все двинулись за ним. Дикин остался наедине с Марикой, которая смотрела на него с каким-то странным выражением лица.

— Это вы его и убили! Вы ведь убийца! Вот почему вы заставили меня развязать и снова завязать веревки... Для того, чтобы позднее изловчиться и...

— О, боже ты мой! — Дикин усталым движением налил себе кофе.

Разумеется, мотив налицо: я хотел занять его место! Поэтому я пробрался к нему, расправился на свой манер: сделав все так, чтобы смерть выглядела естественной, а потом объявил всем, что его убили. А после убийства я, конечно, снова связал себе руки, по всей вероятности ногами. — Он поднялся, подошел к запотевшему окну и стал его протирать. — Неудачный день для похоронного обряда.

— Обряда не будет. Доктора Молине отвезут обратно в Солт Лейк.

— Но на это потребуется много времени.

Не глядя на него, она сообщила:

— В багажном отделении около тридцати гробов и они пустые.

— Вот как? Черт возьми, это не воинский состав, а прямо-таки железнодорожный катафалк!

— Что-то в этом роде. Нам сказали, что гробы везут в Элко, но теперь-то мы знаем, что их везут в форт Гумбольдт. Скажите, кто по-вашему это сделал?

— Это не сделали ни вы, ни я. Значит, остаются только шериф да семь десятков других... Не знаю, сколько тут везут солдат... Ага, вот они и возвращаются.

Вошел Клэрмонт, а за ним Пирс и О'Брайен. Полковник угрюмо кивнул Дикину и тяжело опустился в кресло. Через мгновение он протянул руку к кофейнику.

Как и предсказывал Дикин, снег с каждым часом становился все гуще.

Поезд шел теперь по живописным местам, прокладывая себе путь через решетчатый мост, перекинутый через бездонную с виду пропасть. Подпорки моста терялись в мрачной, наполненной снежными хлопьями глубине. Тормозной вагон только что миновал мост, как вдруг весь эшелон сильно тряхнуло и состав резко остановился. Взрыв крепких словечек со стороны Клэрмонта выразил чувства всех присутствующих. Через несколько секунд Клэрмонт, О'Брайен, Пирс, а за ними и Дикин были уже на ногах и, соскочив с подножки, стали по колено в снегу передвигаться к локомотиву.

Банлон, морщинистое лицо которого было искажено тревогой, уже бежал вдоль состава им навстречу.

— Он сорвался вниз!

— Кто?... Куда сорвался?

— Мой кочегар, Джексон! — Банлон подбежал к мосту и устремил взгляд в белесую бездну. К нему подошли остальные, включая сержанта Белью и нескольких солдат. Все осторожно и со страхом посмотрели вниз через край моста.

На глубине шестидесяти-семидесяти футов, на выступе скалы, в неестественной позе виднелась человеческая фигурка. А футами ста ниже смутно белела на дне пропасти пенящаяся вода реки.

— Что скажете, доктор Дикин? — спросил Пирс, сделав легкий акцент на слове «доктор».

Тот коротко бросил:

— Он мертв! Это и дураку ясно!

— Я не считаю себя дураком, но мне это не ясно, — мягко возразил Пирс. — А что если он нуждается в медицинской помощи? Вы согласны со мной, полковник?

— Моя власть не распространяется на Дикина, — заметил полковник Клэрмонт.

— И власть Пирса тоже, — добавил Дикин, — если я спущусь вниз, где гарантия того, что он не подстроит мне «несчастного случая»? Вроде обрыва веревки... Ведь вы все знаете, какого мнения обо мне шериф. И все знают, что после суда мне крышка. Шериф сэкономил бы массу времени, если бы просто отправил меня сейчас на дно этой пропасти.

— Веревку будут держать шесть моих солдат, Дикин, — проронил Клэрмонт с каменным выражением лица. — И не надо меня оскорблять!

— Прошу прощения! — Дикин поймал конец веревки, сделал двойную петлю, просунул в нее ноги и обернул веревку вокруг пояса. — Мне необходима вторая веревка! Я подумал, что кочегару все-таки неприлично лежать вот так на скале, пока вороны не очистят его кости.

Через минуту один из солдат вернулся неся веревку, а еще через две минуты после головокружительного и опасного спуска Дикин очутился на выступе скалы, где лежало искореженное тело Джексона. Не обращая внимания на порывы ледяного ветра, Дикин обвязал вторую веревку вокруг тела кочегара, выпрямился и подал знак, чтобы поднимали. Вскоре они были подняты на мост.

— Ну, что? — нетерпеливо осведомился Клэрмонт.

Дикин освободился от веревок и потер исцарапанные колени.

— Перелом основания черепа, а также всех ребер, — затем он вопросительно взглянул на Банлона. — У него была привязана тряпка на правом запястье?

— Точно, была. Привязывать себя за руку тряпкой — привычка многих старых кочегаров.

— На этот раз уловка не помогла и, кажется, я догадываюсь, почему.

Шериф, вы подошли бы сюда, ведь вас, как представителя закона, попросят подписать свидетельство о смерти. Дисквалифицированным врачам в этой привилегии отказано.

Пирс какое-то время находился в нерешительности, затем кивнул и пошел за Дикином. О'Брайен последовал за ними. Они добрались до локомотива.