когда он настойчиво повторил:
– Так ты согласна, Тори? Ты останешься?
– Ты хочешь, чтобы я жила с тобой в замке? – спросила она, сглотнув.
Он кивнул, а она затаила дыхание в надежде, вопреки всему, услышать то, о чем мечтала. Всего несколько слов, которые сделали бы ее самой счастливой женщиной на земле, но то, что она услышала, было ни к чему не обязывающим обещанием.
– Мы будем любить друг друга дни и ночи напролет.
От разочарования и боли потери Виктория ощутила горечь во рту.
– Нет, Роберт, я не могу. – Лучше уж прекратить это сейчас, пока у нее еще есть для этого силы, чем ждать, когда она надоест ему или когда он все-таки встретит свой идеал, а ее выбросит из жизни, как использованную вещь.
– Ты хочешь сказать, – грозно навис он над ней, приподнявшись на локте, – что то, что было между нами, для тебя всего лишь развлечение на одну ночь и ты по-прежнему собираешься замуж за своего биржевого маклера?
Виктория молчала. Она до сих пор так и не призналась ему, что никакого жениха у нее нет, но так даже лучше. Пусть думает что угодно, лишь бы не догадался о ее истинных чувствах к нему.
Приняв ее молчание за согласие, Роберт поднялся и с каменным лицом стал собирать свои разбросанные вещи.
– Что ж, мисс Стоун, я все понял. Надеюсь, я доставил тебе такое удовольствие, которого ты никогда не забудешь. И когда старина Тони будет целовать тебя, ты будешь вспоминать мои поцелуи, мои объятия. Ты веришь в проклятия? – со злой усмешкой бросил он. – Так вот тебе мое: как бы ты ни старалась, ты никогда не забудешь меня.
Виктория отвернулась к стене, стараясь изо всех сил сдержать навернувшиеся на глаза жгучие слезы. Она не сомневалась – это проклятие непременно сбудется.
8
На следующее утро Роберт и Виктория долго ждали на маленькой пристани парома, чтобы плыть обратно. Попрощавшись с Макдуглами, они почти не разговаривали друг с другом. Атмосфера между ними была напряженной, наэлектризованной до предела.
Пока они въезжали по узкому металлическому трапу и парковали машину у правого борта парома, Виктория решительно смотрела вперед, избегая даже мимолетного взгляда в сторону Роберта. Ей отчаянно хотелось поскорее приехать в гостиницу, чтобы не чувствовать рядом его гнетущего, молчаливого присутствия, постараться поскорее забыть о том, что было, и не думать, что могло бы быть, если бы все сложилось иначе. Она надеялась вырвать свою любовь из сердца, хотя с горечью понимала, что это будет нелегко.
Роберт все-таки забрал ожерелье с собой в замок, и Виктория больше не пыталась переубедить его, понимая, что это бесполезно, особенно после их вчерашнего разрыва.
У Виктории судорогой сводило живот при воспоминании о том, что произошло между ними предыдущим вечером, и она молча молилась, чтобы он больше не поднимал эту тему. Но ее молитва не была услышана.
Паром уже подходил к большой земле, Роберт и Виктория отчужденно стояли рядом, старательно делая вид, будто любуются морем. Вдруг он произнес холодным, словно Северное море, голосом, который больно резанул ее:
– Я так понимаю, это конец?
Боль железным обручем сдавила грудь Виктории, и ей стало трудно дышать. Она на миг прикрыла глаза, словно пытаясь защититься от этого злого, безжалостного голоса и от этой боли. Вчера, когда они так самозабвенно доверились своим чувствам, казалось, что это начало чего-то прекрасного, которому не будет конца. Но, как выяснилось, это был всего лишь воздушный замок, который растворился в один миг, когда он предложил ей стать его любовницей. Временной заменой искомого идеала. Но Виктория не хотела быть заменой. Она хотела быть его единственной любовью навсегда, до конца дней. Ей нужно было либо все, либо ничего. Как и он, она не желала соглашаться на меньшее. А добиваться его любви, поступаясь своими убеждениями, притворяясь и прикрываясь маской фальши, она тоже не могла.
Как можно спокойнее, маскируя свою душевную боль, она ответила:
– Да, полагаю.
– Ты уверена, что не пожалеешь? – жестко спросил он.
– Уверена, – решительно ответила она, собрав в кулак всю волю. – Нам было хорошо, но продолжения не будет.
Роберт резко повернулся к ней, и его лицо исказила злая гримаса.
– Значит, вот что тебе было нужно – одна ночь? Это все, чего ты хотела? Отвечай! – Он схватил ее за плечи, больно впившись в кожу пальцами.
– Да! Да, этого! – закричала она, не выдержав напряжения, боли и обиды. – А теперь отпусти, мне больно! И оставь меня в покое!
Роберт мгновение смотрел на нее каким-то чужим обезумевшим взглядом, потом разжал пальцы, вскинул руки и отступил на шаг.
– О, прошу прощения, мисс Стоун, конечно, – проговорил он с безжалостной усмешкой и убийственным сарказмом в голосе. – Больше я не стану вам докучать.
И до самой гостиницы они не сказали друг другу ни слова.
На следующий день Роберт позвонил ей в гостиницу и официальным тоном сообщил, что загадка с исчезновением «Золотого дождя» разрешена.
– Как я и подозревал, его взяла миссис Маклеон. Она, оказывается, как и вы, верит в проклятия, поэтому, вынув ожерелье из сейфа, поручила своему сыну отвезти его на остров и спрятать в тайнике. Он и есть тот молодой человек, которого видели на острове и о котором говорил Дейв. И мать и сын во всем признались.
Так это была миссис Маклеон? Вот уж на кого бы она никогда не подумала. Виктория невольно почувствовала симпатию к женщине с вечно угрюмым лицом. По-видимому, она очень сильно привязана к Шериданам, если готова на все, чтобы защитить их от возможной беды.
– Ты собираешься подать на них в суд? – спросила Виктория.
– Разумеется, нет. Как я могу? Миссис Маклеон в некотором смысле мне как мать. И потом, она действовала из благородных побуждений, желая уберечь меня от опасности. – Он хмыкнул. – Правда, мне пришлось строго-настрого предупредить их не повторять подобной попытки. – Он помолчал. – Вот такие дела. А ты… не хочешь мне ничего сказать?
– Мне кажется, мы уже все сказали друг другу, – отрезала Виктория. Неужели он в самом деле еще надеется, что она передумает и примет его оскорбительное предложение стать его любовницей? Неужели не понимает, какую причиняет ей боль?
– Понятно, – прорычал он и повесил трубку.
Виктории понадобилось еще два дня, чтобы закончить подготовительную работу над статьей. Всякий раз, когда она приезжала в замок Кинлах для того, чтобы сделать еще кое-какие снимки или поработать в библиотеке замка со старинными фолиантами, описывающими его историю, у нее отчаянно колотилось сердце. Вопреки всем доводам разума, она хотела увидеть Роберта и в то же время боялась этого. Однако ее опасения были напрасными. Роберт, очевидно, избегал ее, ибо после возвращения с острова Кей ее сопровождал по замку либо старый лэрд, либо миссис Маклеон.
И все равно Виктория постоянно ощущала его незримое присутствие. Он не отпускал ее, заполнив собой сердце, душу и мысли.
В течение дня, когда она работала и ее голова была занята статьей, было легче хотя бы ненадолго забыть о нем. Но по ночам, когда Виктория лежала в постели без сна, ворочаясь с боку на бок, Роберт безраздельно владел ее телом и душой. Она без конца плакала, заливая слезами подушку и думая о том, что любовь в конце концов пришла к ней, но оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла.
В горьких размышлениях она пришла к выводу, что любовь – это не розы и лунный свет, как пишут в романах, а боль и страдания. Любовь – это заблуждение, болезненная страсть, ревность, это все то, что немилосердно терзает душу. Она заставляет человека терять голову, пронизывая с головы до пят его тело то жарким пламенем, то ледяным холодом. Любовь коварна: ты надеешься на то, что она взаимна и бесконечна, надеешься найти с любимым человеком физическое и духовное единение, а случается совсем другое. В один прекрасный день вдруг обнаруживается, что надежды иллюзорны, а желания мертвы, и тогда ты остаешься одна. Именно это и произошло с ней.
Почему? – не переставала задавать она себе вопрос. Почему она всем сердцем полюбила мужчину, который видит в ней лишь временное удовольствие? Почему она не может быть для него единственной любовью, какой он стал для нее? И неужели она когда-нибудь сможет забыть его?
Вопросы возникали у Виктории в голове один за другим, и она упорно пыталась дать на них ответ, потому что только так надеялась вновь обрести былую уверенность в себе и восстановить душевное равновесие. Но ответов пока не было.
– Значит, ты уже закончила там всю работу? – спросила по телефону ее мама, когда она в очередной раз позвонила ей. – Когда прилетишь? Завтра?
При мысли о том, что завтра она уедет и больше никогда не увидит Роберта, горькие слезы навернулись на глаза Виктории, и она часто заморгала, прогоняя их.
– Не знаю, мам, – пробормотала она. – Старый лэрд Малколм Шеридан пригласил меня завтра на день рождения. Он очень милый, приятный человек, и мне бы не хотелось обижать его отказом…
– Так в чем же дело, дорогая? – послышалось в трубке бодрое меццо-сопрано миссис Стоун. – Конечно, ты должна остаться и сходить на прием. В конце концов, было бы просто невежливо отказаться от приглашения лэрда. Насколько я поняла по твоим рассказам, Шериданы весьма уважаемое, почтенное семейство, не так ли?
– Да, это так, мама, но…
– Никаких «но», девочка моя. Ты должна пойти на этот прием. Ты ведь взяла с собой то вишневое платье от Miu Miu, которое я привезла тебе из Парижа? Я помню, ты говорила, что собираешься упаковать его на всякий случай. Это и есть тот самый случай.
Слушая доводы матери, Виктория думала, с каким удовольствием она пошла бы на этот прием, если бы у них с Робертом все сложилось по-другому. Если бы он любил ее. Как она была бы счастлива находиться с ним рядом среди гостей, зная, что она его единственная любовь, его избранница. Но видеть его, такого красивого, элегантного, чуть-чуть надменного, но такого бесконечно дорогого и любимого, и не сметь прикоснуться, сказать о своей любви станет для нее настоящей пыткой.
