– Помните этого мужчину? Высокий, темноволосый, худой. Был вместе с крупной блондинкой, оба в темных очках. Сели здесь и летели до конца.

– Да. Помню такую парочку.

– Мужчина был этот, с фотографии?

– Не знаю. По-моему, тот выглядел... крепче, сильнее, чем этот. Я их запомнила потому, что у меня с ними вышли... не то чтобы хлопоты. Было достаточно свободных мест. Те двое достали бутылку. В общем, ничего страшного. Но знаете, как бывает. Перед ними сидела пожилая дама. Она подозвала меня, возмутилась, говорила, что они неприлично выражаются. Я ее пересадила. Да они не очень-то и шумели.

Она посмотрела на часы.

– Помните, как они были одеты? Что-нибудь привлекло ваше внимание?

– У нее – светлое полотняное платье, красные босоножки на высоком каблуке и большая красная сумка, в ней и была бутылка. На него обратила меньше внимания. Кажется, в темных брюках, легкой рубашке. У него длинная мускулистая шея и вот здесь, под ухом небольшой шрам. Подождите, они сидели на левой стороне, значит, шрам был с правой стороны шеи. Извините, но я должна...

– Очень благодарен. Как вас зовут?

– Хаузер. Мадлин Хаузер.

Я спустился по трапу, его тут же откатили, дверь задраили. Пока я шагал к зданию аэровокзала, самолет уже катился по взлетной полосе, и в спину мне ударил мощный рев и волна горячего воздуха.

Изабелл ждала меня у дверей. Я отвел ее к креслам у стены, обращенным к цветным окнам и взлетным полосам, мы уселись, и я рассказал, что узнал от Мадлин.

Печально покачав головой, она сказала:

– Это был не Джон. Ничего не сходится. На шее у него нет никаких шрамов. На грубость он не способен. Где же он? Что с ним? Вы сообщили полиции, что вам сказала стюардесса?

– Оставьте мне эту фотографию, ладно?

– Пожалуйста. Я могу дать объявление об исчезновении Джона? Может, дело сдвинется с места?

– Сначала нам нужно решить, что мы хотим сдвинуть.

Она стукнула кулаком по ручке кресла.

– Чего вы тянете? Теперь ведь это дело полиции. Может, мне следует позвонить в редакции газет. Боже мой, нельзя же сидеть сложа руки!

– Это лучше, чем носиться без цели и смысла.

– Вдруг его держат взаперти, он совсем один, ему плохо.

– Изабелл, стоит нам раструбить, что узнали, каждый, кто замешан в истории, укроется в норку и переждет. Нам необходимо узнать больше. Нужно хотя бы определить подозреваемых, кому выгодно и зачем это сделали. Все события не случайны, в них непременно есть своя логика. Нужно бы повидаться с адвокатом, которого она наняла. Он не из этого округа – из Беласко. А вот фамилии не знаю.

– Я знаю. Постойте, попытаюсь вспомнить. Я слышала, как Джон называл имя, когда говорил с Моной по телефону. На 'М', что-то итальянское... Мацари. Точно, так его зовут.

– Где Беласко?

– Отсюда недалеко. Наверно, еще километров тридцать на восток.

В Беласко мы приехали двадцать минут третьего. Город казался раза в два меньше и древнее Эсмерелды. Там были крохотные площади со старомодными фонтанами, мавританские башенки, миссионерские церквушки, засохшее русло реки с ручьем на дне, осенние стайки туристов с фотоаппаратами и прекрасный вид на горы. Роган и Мацари разместились в старом желтом здании банка на главной площади. Девушка в их офисе сообщила, что Микеле Мацари сейчас в суде, напротив. Перейдя улицу, мы зашли в здание суда. В коридорах было жарко, душно и грязно. Мацари в рубашке с короткими рукавами стоял у питьевого фонтанчика, разговаривая с двумя мужчинами. Сопровождавший нас служащий подошел к нему, и Мацари, кивнув, через минуту направился к нам. Это был смуглый, невысокий крепыш с бычьей шеей и быстрой белозубой улыбкой, с намечающейся плешью на темени. Изабелл он смерил с головы до пят откровенно оценивающим взглядом искушенного знатока.

Рукопожатие было крепким и энергичным.

– Макги? И мисс Уэбб? О, мисс Уэбб! Джон – ваш брат? Ага, понятно. Это секретарша вам объяснила, где меня найти?

– Я сказал, что дело срочное.

– И действительно – срочное?

– Да, – решительно объявила Изабелл.

Извинившись, он подошел к служащему у дверей судебного зала и, что-то шепнув ему, завел нас в маленькую комнатушку рядом, явно предназначенную для свидетелей, – серо-бежевый кубик с золотистыми дубовыми стульями и столом. Мы присели к поцарапанному столу, и адвокат объяснил:

– Там идет процесс по гражданскому иску: автомобильная авария. Ненавижу эти вонючие тяжбы. Присяжные как раз определяют, что навесить моему клиенту. Может, у меня есть свободных минут пять, а может, и два часа, все зависит от их совещания. И что за срочное дело у вас? Полагаю, оно связано с Моной Йомен.

– Вчера пополудни ее убили, – сказал я.

Он не производил впечатление человека, которого легко выбить из колеи, но это известие его поразило. Изумленный, он недоверчиво возразил:

– Постойте, постойте. Такое даже старый Джас не в состоянии прикрыть. А я ничего не слышал.

– Преподносится так, вроде бы сбежала с Джоном Уэббом. Труп исчез. Уэбб тоже пропал. Похожая на них парочка вчера вылетела из Карсона.

– Возможно, это и были Мона и Джон Уэбб?

Изабелл вскинулась, протестуя, но я быстро заткнул ей рот и выложил Мацари все факты – выстрел из дальнобойного ружья, смерть Моны, ее труп у моих ног, коробка с инсулином, рассказ стюардессы, отбуксированная в полицию машина Уэбба.

Он присвистнул.

– Вот это цирк! Если б вы не впутались, Макги, у них все проскочило бы как по маслу. Извините, мисс, но они сами навели всех на мысль об их бегстве. Они никого не видели вокруг, кроме друг друга. А она не могла успокоиться, пока не захомутала меня, чтобы выколотить деньги.

– Это правда, что Джаспер Йомен ее обобрал?

Он пристально посмотрел на меня:

– Собственно, чьи интересы я должен представлять?

– Не Моны – она мертва.

– А вы при чем, Макги?

– Решение ее денежных проблем законным путем потребовало бы много времени. Да еще неизвестно, чем кончилось бы. Она надеялась, что я отыщу что-либо, чтобы сократить процесс. Оплатила мне дорогу сюда. Но мне не хотелось браться за такое поручение.

– Значит, теперь я представляю вас?

– Любого из нас обоих. Разумеется, если... кто-то вас еще не подкупил.

Мацари сдержал раздражение.

– Ваше право спрашивать, пожалуйста. Меня никто не подкупал. Иначе я был бы намного богаче. И не канителился бы с такими ничтожными процессами. Я независимый бедняк и весьма горжусь этим, если вас интересует. Конечно, вам нужен человек сведущий. Мона заявилась ко мне, так как я слыву независимым адвокатом. Плевал я на власти. Слава Богу, меня никогда не изберут на тепленькую должность.

– Итак, адвокат у нас уже есть. Первый вопрос, мистер Мацари.

– Мик.

– А я Тревис, это – Изабелл. Мик, Джас украл наследство?

– Украл – неподходящее слово. Взял из ее кармана и переложил в свой. Но целой армии ревизоров