– Я, пожалуй, прихвачу с собой зонтик, – сказала она.

– Не нужно нам никакого зонтика, – отозвался он. – Такой приятный дождик, Прис, теплый дождик. Ты не против? Люблю бродить под дождем. А тем более мне будет приятно побродить под дождем с тобой.

– Как тебе угодно, – тут же ответила она, с любовью глядя на него. “Наверное, я выгляжу полной идиоткой, – подумалось ей. – Он наверняка видит это бездумное восхищение в моих глазах и, наверное, считает меня маленькой дурочкой, а не взрослой женщиной...”

– А куда... куда мы сегодня пойдем? – спросила она вслух.

– Мы отправимся в одно местечко, где можно от лично пообедать, – сказал он. – Нам предстоит сегодня длинный разговор.

– Разговор?

– Да, – подтвердил он. И, заметив, как настороженно напряглось её лицо, чуть заметно улыбнулся. Пальцы его нежно коснулись её лба и настороженность сразу же улетучилась. – И не воспринимай, пожалуйста, это чересчур серьезно, – с мягкой улыбкой сказал он. – Неужели ты не знаешь, как я люблю тебя?

– Правда? – спросила она, и в глазах её промелькнул испуг, но он тут же притянул её к себе.

– Конечно, я люблю тебя. Прис, милая Прис, если бы ты знала, как я люблю тебя! – Страх её немедленно пропал и она уткнулась лицом ему в плечо, может быть, только для того, чтобы он не разглядел блаженную улыбку счастья на её лице.

А потом они бродили под дождем. Дождь действительно оказался теплым. Он как-то мягко и незаметно завладел городом. Вода легонько всхлипывала у бетонных обочин тротуаров как девица, оплакивающая так и не появившегося любовника. Он тихо струился по стенам домов и стеклам окон, мягко прикасаясь к тротуарам, к скамейкам в парке, сейчас таким одиноким и покинутым, к едва пробившейся нежной листве деревьев, поливая живительной влагой все то, что прорастало из теплой и темной земли и с непреодолимой силой рвалось вверх, к небу. Казалось, сама природа разговаривала с Приссилой и её мужчиной на языке, древнем как само время. Дождь нашептывал что-то двум возлюбленным, которые наперекор всему шагали по улицам города, убаюканные его теплой ласковой песней.

Когда они вошли в ресторан, он снял свой плащ и стряхнул с него дождевые капли. К ним уже спешила очень хорошенькая рыжеволосая гардеробщица, и, когда он подал ей свой плащ, она приветливо улыбнулась, по-видимому, ослепленная его внешностью. Он, однако, отвернулся от неё без ответной улыбки и помог Приссиле снять пальто, а потом, перекинув его через руку, принялся озираться в поисках метрдотеля.

Метрдотель провел их в угол ресторана, где было несколько свободных столиков.

Пол зала представлял собой огромную шахматную доску из белых и черных квадратов. Стены были покрыты богатой итальянской мозаикой, через узкие высокие окна проникал слабый свет вечерних сумерек. В самом центре мраморного столика горела яркая свеча. Откуда-то со стороны бара до Приссилы доносился резкий крик попугая. Она напрягала шею, пытаясь заглянуть за огромные, тускло мерцающие сферы, похожие на аптекарские стеклянные шары, наполненные разноцветной жидкостью – пурпурной, красной, оранжевой, желтой и ярко-зеленой.

– Вам угодно будет заказать сразу, сэр? – деликатно осведомился официант.

– Принесите нам сначала чего-нибудь выпить, – ответил он. – Мне, пожалуйста, реми-мартин. А тебе, Прис? – осведомился он, обращаясь к ней.

Она была настолько поражена тем, как он небрежно, на истинно французский манер, произнес название вина, что не сразу сообразила, что он обращается и к ней.

– Что? – спросила она.

– Выпьешь что-нибудь? – повторил он с улыбкой.

– А мне просто виски, – сказала она.

– Слушаюсь, мисс, – сказал официант, – Виски для леди, и как вы сказали, что для вас, сэр?

Он глянул на официанта и она заметила, что во взгляде его промелькнуло неприкрытое раздражение. И с каким-то близким к жестокости выражением он проговорил, растягивая слова по слогам: “Р-е-м-и м-а-р-тин”, как произнес бы это человек с перехваченным горлом.

– Слушаюсь, сэр. Само собой разумеется, сэр, – поспешно проговорил официант и с поклоном попятился от стола.

Приссила не могла налюбоваться на своего мужчину, восхищаясь его смелостью, быстротой и уверенностью в себе.

– Так о чем же ты хотел, чтобы мы поговорили? – спросила она наконец.

– Сначала мы выпьем, – ответил он с улыбкой. – Нравится тебе здесь?

– Да, здесь просто великолепно. Все так непривычно. В Фениксе наверняка нет ничего и похожего.

– Это – самый замечательный город в мире, – сказал он, наклоняясь к ней. – Это – единственный город, где можно жить по-настоящему. А если ты к тому же ещё и влюблен, то никакие остальные города недостойны с ним и рядом стоять. Даже Париж. Париж всеми признан как самый подходящий город для влюбленных, но он все равно уступает этому городу.

– А ты бывал в Париже?

– Я был там во время войны, – сказал он. – Меня тогда забросили к немцам в тыл.

– Но это было, наверное, очень опасно, – проговорила она, чувствуя глупый прилив страха и одновременно понимая, что пугаться задним числом – полный идиотизм.

Он равнодушно пожал плечами.

– А вот и наше пойло, – сказал он. Официант принес заказанное ими спиртное и осторожно поставил перед каждым из них.

– Угодно вам сейчас ознакомиться с меню? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

Официант оставил меню и на цыпочках удалился. Приссила подняла свой стакан, он – свой.

– За нас с тобой, – сказал он.

– И только?

– А это, собственно, и все, Прис, – сказал он, и снова она встретилась с его прямым и искренним взглядом. – Мы – это все, что мне нужно. – Он выпил. – Отлично.

Она выпила одновременно с ним, чувствуя, что просто по-идиотски пялится на него.

– А о чем, о чем ты хотел поговорить?

– О дате, – просто ответил он.

– О... о дате?

– Ты же знаешь, что я хочу, чтобы мы поженились, – сказал он и, внезапно потянувшись над столом, прикрыл своей рукой её руку. – Прис, ты слышала мой крик о помощи и ты откликнулась на этот зов. О, Прис, поверь мне, были буквально десятки писем, адресованных мне после этого объявления. Честное слово, я никогда раньше и не предполагал, что на свете столько одиноких жен... одиноких людей. Но из всех этих писем, да будь их даже не десятки, а тысячи, миллионы, я выбрал одно-единственное. И вот мы с тобой нашли друг друга. Да, это было нечто вроде столкновения в космосе. Прис, представь, летели себе в окружающей пустоте и мраке – и вдруг, на тебе, – столкнулись. – Он неожиданно снял свою руку с её руки и резко ударил кулаком в раскрытую ладонь левой. Этот резкий звук заставил её вздрогнуть, но – одновременно как бы и заворожил её. Он динамичен и непредсказуем, и кроме того он, несомненно, склонен к драматизации. – Вот так вот, – продолжал он, – и сразу словно что-то взорвалось, во все стороны полетели брызги огня, а потом в одно мгновение ты вдруг стала неотъемлемой частью моей жизни, и как-то сразу мне стало даже трудно представить себе, что мы можем существовать раздельно, как-то сразу мне захотелось, чтобы ты стала моей, причем сразу же и навечно. У меня есть приличная работа и ты прекрасно знаешь об этом. Можно даже сказать – хорошая работа. Может, я и не самый приятный человек в мире, но...

– Прошу тебя, – сказала она, – пожалуйста...

– ...но работаю я хорошо и я смогу позаботиться о тебе и обеспечить тебе безбедное существование. Прис, ты ведь и приехала сюда, в этот город, лишь ради того, чтобы отыскать меня. И