– Ну... конечно.

– Позвольте предложить «Пуйи Фюме», сэр. Это хорошее сухое вино с привкусом дымка.

– Эйлин?

– Да, звучит хорошо, – сказала она.

– Да, гм... «Пуи Фу Мей», пожалуйста, – сказал Клинг, перевирая французское название вина, и вернул меню официанту так быстро, словно оно обжигало ему руки. – Звучит как китайское блюдо, – добавил он, когда официант отошел.

– Ты не видел французский фильм, классический, – сказала она. – Я забыла, как называется. С Жераром Филиппом и... Мишель Морган, по-моему. Она старше его, а он очень молод, и он ведет ее в модный французский ресторан...

– Нет, не смотрел, – сказал Клинг.

– В любом случае он пытается произвести на нее впечатление, и, когда официант приносит вино, которое он заказал, он наливает глоток в свой бокал, для пробы, и отпивает чуть-чуть. И она, и официант внимательно наблюдают за ним. А он причмокивает языком и говорит: «Вино отдает пробкой». Официант смотрит на него – а ведь они все негодяи, эти официанты-французы, как ты знаешь, – и тоже наливает себе в серебряную чашечку для пробы (не знаю, как такая называется), и тоже отпивает чуть-чуть, и держит какое-то время во рту, и все вокруг наблюдают за ними, потому что знают, что они любят друг друга. А больше всего на свете французы любят влюбленных. И в конце концов официант торжественно кивает и произносит; «Да, месье совершенно прав. Вино действительно отдает пробкой». И уходит за другой бутылкой. А Жерар Филипп улыбается, и Мишель Морган улыбается, и все кругом улыбаются.

Эйлин улыбнулась.

– Это очень милая сцена.

– Я не слишком люблю иностранные фильмы, – пожал плечами Клинг. – Те, что с субтитрами.

– Этот был с субтитрами, – сказала Эйлин. – Но он был великолепен.

– Эта сцена, должно быть, очень удачная, – предположил Клинг.

– Le Diable au Corps,вот как он назывался.

Клинг смотрел на нее, не понимая.

– Название, – сказала она, – означает «Дьявол во плоти».

– Это хорошее название, – подтвердил Клинг.

– Да, – сказала Эйлин.

– 'Пуйи Фюме', – сказал официант и вытащил пробку. Он вытер горлышко бутылки салфеткой и налил немного вина Клингу в бокал. Клинг посмотрел на Эйлин, поднял бокал, поднес к губам, отпил чуть- чуть, подержал во рту, поднял брови и произнес:

– Это вино отдает пробкой.

Эйлин рассмеялась.

– Пробкой? – удивился официант.

– Я шучу, – объяснил ему Клинг. – Вино отличное.

– Потому что на самом деле, если...

– Нет-нет, вино отличное, правда.

Эйлин продолжала смеяться. Официант нахмурился, когда наливал ей, и затем наполнил бокал Клин-га. Он все еще хмурился, когда отошел от их столика. Они подняли бокалы.

– За деньки золотые и бурные ночи! – торжественно провозгласила Эйлин.

– Твое здоровье, – сказал Клинг.

– Мой дядюшка Мэтт всегда произносил этот тост, – сказала Эйлин. – Он пил как лошадь. – Она поднесла бокал к губам. – Было бы забавно, если бы вино и в самом деле отдавало пробкой, верно? – сказала она и сделала маленький глоток.

– Ну и как? – спросил Клинг.

– Нет-нет, очень вкусно. Попробуй, – сказала она. – По- настоящемутеперь.

Он отпил.

– Хорошее?

– Да, – кивнул он.

– Вообще это была Мишелин Пресл, по-моему, – сказала она. – В главной роли.

Несколько секунд они молчали. На реке загудел буксир.

– Ну, – сказала она, – над чем вы сейчас работаете?

– Над тем убийством, о котором нам донесли, когда ты там была в субботний вечер.

– Ну и как это все выглядит?

– Загадочно, – сказал Клинг.

– Благодаря этому становится интересно, – сказала Эйлин.

– Наверное.

– Мой материал никогда не представляет собой загадку. Я всегда работаю приманкой для какого- нибудь психа в надежде, что он попадется на крючок.

– Я бы не хотел оказаться на твоем месте, – сказал Клинг.

– Да, порой становится страшно.

– Не сомневаюсь.

– Ну так вот. Угадай, как я пошла работать в полицию.

– Расскажи.

– Это все дядюшка Мэтт. В те деньки золотые и в те бурные ночи он сильно пил. Он был полицейским. Я любила его до смерти, поэтому я решила, что тоже пойду работать в полицию. Он работал в сто десятом участке в Риверхеде. Пока его не убили в баре. Он был даже не на службе. Просто сидел и потягивал виски, когда вошел какой-то негодяй с обрезом и с красным клетчатым платком на лице. Дядюшка Мэтт потянулся за своим служебным пистолетом, и тот парень пристрелил его. – Эйлин помолчала. – Тот негодяй взял из кассы пятьдесят два доллара тридцать шесть центов и ушел. Я все надеюсь, что когда-нибудь его поймают. Обрез и красный клетчатый платок. Я пристрелю его, не моргнув глазом.

Она моргнула обоими глазами.

– Жесткий разговор для женщины, а? – улыбнулась она. – А как насчет тебя? - спросила она. – Как тыв это влез?

– В свое время казалось, что это самое правильное решение, – сказал он и пожал плечами.

– А сейчас как? Это по-прежнемукажется самым правильным решением?

– Пожалуй, да. – Он снова пожал плечами. – Просто это несколько... изматывает.

– Угу, – сказала она.

– Ну, все вокруг, – сказал он и умолк.

Они еще глотнули вина.

– Над чем тыработаешь? – спросил он.

– В четверг, – сказала она. – Буду работать только вечером в четверг.

– И что это такое?

– Какой-то тип насилует медсестер у памятника Уорту. По дороге к метро, когда они пересекают парк у больницы. Знаешь этот парк? В китайском квартале?

– Да, – сказал Клинг и кивнул.

– Весьма большой парк для этой части города. Он нападает на тех, кто выходит от четырех до полуночи. Всего за последние три месяца напал на трех девушек. Он всегда насилует в безлунные вечера.

– Значит, как я понял, в этот четверг луны не будет.

– Совсем, – сказала она. – А тебе нравится эта песня?

– Какая песня?

– «В ночь безлунную».

– Я не знаю этой песни, – сказал Клинг. – Извини.