– Я могу выслать вам его завтра днем.

– Нет, – терпеливо сказал Карелла. – Не надо мне его высылать. Я пришлю за ним курьера.

– Но мне сказали отправить его по почте, сэр.

– Кто это вам сказал?

– Мой начальник, сэр.

– Ну, так скажите вашему начальнику, что не надо посылать его по почте, скажите вашему начальнику, что я пришлю патрульного полицейского в вашу контору – где она находится? Дайте мне адрес!

– Сэр...

– Дайте мне адрес, черт возьми!

– Пожалуйста, не ругайтесь, сэр!

– Какой у вас адрес?!

– Бенедикт, 384.

– Бенедикт, 384, – повторил Карелла. – Хорошо. Патрульный будет у вас ровно в два, мисс Шульц, и он спросит вас лично, и я надеюсь, что он получит список этих звонков и распишется в получении, потому что в противном случае я пойду в магистрат и потребую ордер на...

– Минуточку! – сказала мисс Шульц.

Карелла снова принялся ждать.

Ждать пришлось довольно долго.

– Алло! – сказала мисс Шульц.

– Да, я слушаю.

– Нам нужен письменный запрос, – сказала мисс Шульц.

– Хорошо, забудем об этом. Я сам, лично съезжу в центр, возьму этот треклятый ордер...

– Ну пожалуйста, сэр, не надо ругаться! – сказала мисс Шульц. – Если вас не затруднит прислать человека с письменным запросом, список этих звонков будет подготовлен к завтрашнему утру. Простите, что не могу сделать этого раньше, но у нас все это на компьютере, сэр, а это значит...

– Завтрашнее утро меня устраивает, – перебил Карелла.

– Но ваш письменный запрос понадобится нам сегодня.

– Патрульный завезет его и передаст из рук в руки.

– Спасибо, сэр, – сказала мисс Шульц. – Всего хорошего.

Когда десять минут спустя позвонили из бюро по найму автомашин, Карелла ожидал новых проволочек. В этом городе простейший запрос влечет за собой такую бюрократическую волокиту, что просто невозможно работать! Но женщина из бюро, которая с ним разговаривала, сказала, что они проверили своих таксистов, подняли списки вызовов за первое августа, когда Энн Ньюмен должна была улететь в Лос-Анджелес, и за восьмое, когда она вернулась. И действительно, в списках за первое августа обнаружился вызов к 8.45 на Сильвермайн-Овал, 74, пассажиру нужно было ехать в международный аэропорт, а восьмого августа – вызов в аэропорт к 7.30, пассажира довезли до Сильвермайн-Овал, 74.

Удостовериться в том, что этим пассажиром была действительно Энн Ньюмен, не представлялось возможным, но, принимая во внимание то, что это подтверждалось обстоятельствами, выясненными Дженеро (он обзвонил три аэрокомпании, самолеты которых летали в Лос-Анджелес, и наконец в четвертой выяснил, что в их списках действительно значится Энн Ньюмен, которая прилетела в Лос-Анджелес и улетела оттуда в указанные числа), в то время, когда умер ее муж, она, видимо, действительно была в Калифорнии. Невзирая на невыясненные обстоятельства с кондиционером – а может, Клинг все-таки прав, и дело в том, что Ньюмен был мертвецки пьян, когда проглотил эти капсулы, – Карелла собирался закрыть это дело как доказанное самоубийство.

Приемник на столе Дженеро молчал – но это только потому, что лейтенант Бернс вернулся на работу и сидел у себя в кабинете. К тому же сейчас, в понедельник, в помещении сидели еще четверо детективов, которые планировали рейд на притон на Калвер-авеню. С января этого года, согласно прямому распоряжению самого комиссара, копы 87-го участка (как и всех прочих участков в городе) с удвоенной энергией принялись отлавливать торговцев наркотиками. Притон на Калвер находился под наблюдением с конца февраля. Было давно установлено, что в доме 1124 по Калвер бывают ширялы всех мастей. На улице напротив дома копы поставили фургон, замаскированный под хлебный, и засняли практически всех известных наркоманов округа. Разогнать эту лавочку было бы проще простого. Подняться на четвертый этаж, повязать ширял и мелкого торговца, продающего одноразовые порции, и отвезти всех в суд, где они получат смешные сроки – копы были уверены, что большого количества наркотиков у них не будет.

Но по крайней мере раз в месяц поток ширял внезапно иссякал. Притон, похоже, закрывался. По крайней мере, так считали копы – до тех пор, пока не обнаружили по фотографиям, что в те дни, когда посещения ширял прекращаются, в дом заходят иностранцы французского происхождения. И копы заподозрили, что в эти дни в притоне огромные партии героина или кокаина обмениваются на толстые пачки долларов. На самом деле этот притон служил прикрытием для гораздо более крупных сделок. Гангстеры, видимо, рассчитывали, что копы не станут особенно интересоваться копеечными сделками, и надеялись, что крупные партии пройдут незамеченными среди ежедневной розничной торговли. Лейтенант Бернс решительно не мог поверить, что дешевый притон, работающий почти в открытую, может служить ширмой для многомиллионных операций. Но детектив Мейер Мейер – которому было поручено наблюдение и организация операции, – полагал, что гангстеры позаимствовали идею у ЦРУ. Мейер говорил, что ни одно профессиональное разведывательное управление не может быть таким тупым, как ЦРУ, и что ЦРУ явно служит прикрытием для настоящего разведывательного управления Соединенных Штатов.

Точно так же и гангстеры, покупающие наркотики у своих галльских собратьев, должно быть, решили, что мелкой невинной лавочке позволят процветать безнаказанно, поскольку копы ловят рыбку покрупнее. Но теперь копы были твердо убеждены, что крупная рыбка ловится на четвертом этаже дома 1124 по Калвер-авеню ежемесячно, раз в месяц. И рейд был назначен на ночь среды, тринадцатое августа. Детективы как раз разрабатывали планы, когда по железным ступенькам, ведущим на третий этаж здания полицейского участка, поднялась женщина и остановилась у решетчатого барьера, отгораживавшего помещение детективов от коридора.

– Чем могу помочь? – спросил у нее Карелла.

Женщине было, наверно, лет под сорок. Одета она была по-летнему, вся в белом: белое платье, белые босоножки на высоких каблуках, белая кожаная сумка через плечо и белая гвоздика в черных, как вороново крыло, волосах. Высокая, с великолепным загаром, угольно-черные глаза на остроносом средиземноморском лице, которое могло бы принадлежать испанке или итальянке, роскошные губы, в уголке рта – родинка.

– Мне нужен полисмен, расследующий убийство Джереми Ньюмена, – сказала женщина. Говорила она с отчетливым акцентом, но с каким именно – Карелла никак не мог определить. Она держалась спокойно и невозмутимо, словно приход в полицейский участок не вызывал в ней тревоги, которую испытывает здесь большинство людей, виновных или невиновных.

– Детектив Карелла, – представился он. – Это дело веду я.

– Можно войти? – осведомилась она.

– Да, пожалуйста, – сказал Карелла, встал, обошел зеленые шкафы с папками и открыл перед ней дверцу в барьере. Дженеро, сидевший на противоположном конце комнаты, поднял голову от своей пишущей машинки и оглядел женщину с головы до ног, особенно пристально рассмотрев последние. Теперь и Карелла заметил, что ноги у нее очень стройные. Женщина уселась на стул рядом со столом Кареллы, закинув ногу на ногу, и Дженеро невольно присвистнул. Женщина как будто и не услышала. Мейер, сидевший за своим столом в кругу детективов, которые внимательно слушали разработанный им план операции, поднял голову и грозно посмотрел на Дженеро. Тот пожал плечами и снова принялся печатать.

– Я Джессика Герцог, – сказала женщина. – Я когда-то была замужем за Джереми.

– Здравствуйте, – сказал Карелла и умолк, выжидая продолжения. Джессика окинула взглядом комнату, словно желая оценить обстановку перед тем, как сказать что-то еще. Дженеро снова оторвался от своей пишущей машинки. На этот раз он уставился на ее грудь, видневшуюся в глубоком вырезе белого платья, полную и крепкую. Через секунду он потянулся за ластиком.