— А! Композитор, — сказал он фальцетом. — Святой Сильвестр! И это называется музыка? Что, будет граммофон?

Байт зашикал на него, чтобы он замолчал.

Музыка усилилась, и из проигрывателя донеслись звуки, которые походили на пронзительный скрип сотни дверей, возникла какая-то неясная пульсация, длительная и монотонная. В медлительные звуки скрипки неожиданно влился многоголосый рокот, рев, напоминающий тигриный рык. Вдруг на смену грохоту полились легкие мелодичные звуки, доносившиеся до публики со сцены, освещаемой голубым светом.

Тигром была Рита, она с необыкновенной грацией появилась откуда-то слева. Ее тело было закутано в рыжий мех с черными полосками, ноги были обнажены, острые тигриные уши завершали шапочку, покрывавшую ее голову. Глаза девушки смотрели куда-то вверх, красные губы резко выделялись на бледном лице. Вместо рук были лапы с блестящими ярко-красными когтями.

Когда свет ярче осветил мнимую сельву, на сцене появились фигурантки во фраках, сидящие за столом. Движения Риты убыстрились, фигурантки сначала не обратили внимания на свирепого тигра, даже когда огромные лапы угрожающе нависли над их склоненными головами.

Музыка Стентона Коннерли ритмично разносилась над сценой, а энергичные движения Риты четко совпадали с порывистыми музыкальными пассажами скрипок. После короткого вступления виолончелей началось мягкое монотонное пение контрабаса.

Все ясно увидели, что девушка-тигрица предпочла одну из фигуранток, сидящую во главе стола напротив публики. Своей пантомимой Рита показала, что ее выбор остановился именно на этом человеке: она принюхивалась к нему и приближала звериную морду к его лицу. В зале раздался испуганный вопль, когда животное, прыгнув на девушку, опустило на нее свои могучие лапы.

Гарри Карпентер вышел на сцену, изображая разбойника. На нем была черная маска, на плече сумка для охотничьих трофеев, а в руке гибкая резиновая дубинка. Его ритмичные движения были более спокойными. Тигрица отступила от него с недоверчивостью и страхом. Они начали танцевать, но и во время танца человек и зверь сначала не могли найти контакт.

Разбойник сделал шаг по направлению к тигрице, повернулся спиной и быстро сунул руку в карман первой фигурантки; потом ограбил остальных и спрятал в сумку добычу, не обращая внимания, что зверь наступает на него. Вдруг разбойник выхватил оружие, и тигрица испуганно попятилась. Музыка зазвучала в бешеном ритме.

Позади бандита остались ограбленные фигурантки и укрощенная им тигрица. Теперь он был ее возлюбленным. Чтобы защитить его, она встала на дыбы, угрожая фигуранткам смертоносными лапами, и вдруг замахнулась на своего избранника, собираясь в свою очередь ограбить его.

Изящными движениями она демонстрировала свою силу и ловкость, и в этот момент музыка стала зловещей, создавала напряженность. Тигрица, извиваясь, приблизилась к своему возлюбленному и неожиданно нанесла ему когтями жестокий удар в затылок. Музыка зазвучала фальцетом, а потом раздался грохот.

Тигрица поднялась еще выше, угрожающе размахивая лапами. Когда разбойник упал ничком на эстраду, она сделала огромный скачок к лежащему, а оркестр усилил громкость рыдающей музыки. Мелодия достигла своего апогея, а обессиленный зверь замер.

Электрик перевернул пластинку Стентона и наступила пауза отдыха, на этот раз для публики. Полилась спокойная умиротворяющая музыка, это была вторая часть Опуса восемьдесят один. Сейчас тигрица танцевала, выражая движениями грусть, отчаянье и безнадежность. Она кружилась возле тела разбойника, потом вдруг снова попыталась напасть на него, но резко остановилась. Музыка затрепетала, лишь иногда раздавались пронзительные звуки скрипок.

Рита приблизилась к человеку с разбитой головой и сделала несколько едва заметных движений, выражающих глубокую печаль. Наконец она, с огромной нежностью, положила лапы на лицо умершего и затихла.

Музыка и свет прекратились, и в темноте насту пила тишина. Раздались аплодисменты, но такого взрыва, как прошлой ночью, не было. Звучали сдержанные хлопки, вокруг ощущалась напряженность и тревога.

— На что вы рассчитывали? — сурово спросил инспектор Вайта.

— Пойдем, увидимся с ее матерью, — ответил доктор, поднимаясь, в то время как свет снова зажегся.

Рита и Гарри Карпентер за кулисами слышали монотонный шум, так аудитория реагировала на выступление.

— Я говорил тебе, что делать этот номер — сумасшествие, — ворчал Гарри.

— Да, я это от тебя уже слышала, — отрезала девушка. — Мне кажется, что нам нечему радоваться.

— Пойдем, если ты не знаешь, что делать, — ответил Гарри. — Что с тобой? Ты чего-нибудь боишься?

Он взял ее за руку и они вышли к рампе. В зале раздались аплодисменты.

— Мы нагнали на них страху, — пробормотал Гарри, когда они низко кланялись публике.

Рита вошла в свою комнату и закрыла дверь. Она еще не успела снять свою шапочку, как раздался звонок в дверь.

— Чего я боюсь? — спросила она сама себя, после чего сказала: — Войдите.

В дверях стоял посыльный с большой корзиной цветов. Он вошел в уборную, вручил Рите корзину и задержался, ожидая чаевых. Она дала ему монетку и мальчик, насвистывая, направился к двери.

— Сейчас же прекрати, — закричала Рита. — Разве ты не знаешь, что свистеть в комнате — плохая примета?

— Девочка, ты влюблена, — ответил посыльный и ушел.

«Кто выдумал это несчастное суеверие? — подумала расстроенная девушка. — И что только заставляет меня танцевать? Это злой рок! Убийство все запутало!»

Она развязала ленту на корзине с цветами и увидела записку.

'Скажи, когда... Том Лонг', — прочитала она.

Ее пальцы выронили бумагу, как будто она взяла змею. Ее лицо, отраженное в зеркале, выражало искреннее отвращение.

Франсуазу Бриджеман не надо было долго искать. Она, улыбающаяся и грациозная, приблизилась к столику и остановилась возле него, белые лучи света осветили ее изящную фигуру. За столиком сидел Стентон Коннерли, и управляющая, приблизив к губам портативный микрофон, объявила:

— Леди и джентльмены! Автор этой выдающейся и модной музыки, которую вам довелось услышать, осчастливил нас этой ночью своим присутствием... Мистер Стентон Коннерли!

Она улыбнулась смущенному композитору и мягко, но настойчиво подняла его, взяв под руку. Луч света делал еще светлее его шевелюру. Франсуаза продолжала взволнованно говорить в микрофон:

— Возможно сегодня, о чем мы потом с гордостью будем рассказывать своим потомкам, мы имели счастье услышать премьеру новой музыки. Она озаглавлена Опус восемьдесят один, запомните? Восемьдесят один. Расскажите о вашем произведении, мистер Коннерли.

— Я, а, да... спасибо, — прокаркал Стентон, отшатнувшись от микрофона, как будто тот мог повредить ему. — Это серьезная музыка, понимаете? Она так прекрасна, потому что я весь вдохновлен ею.

Франсуаза, смеясь, быстро взяла микрофон и продолжала:

— Мы очень вам благодарны, мистер Коннерли, за необычную премьеру. Поздравляем и огромное вам спасибо.

Франсуаза зааплодировала.

Инспектор Хопп тоже ударил в ладоши и заорал прямо в ухо Ватни Вайту:

— Какая неожиданность! Ведь эта девочка танцевала под музыку брата убитого. Да, кто теперь захочет быть убитым таким образом?.. Ты можешь, Вайт, во всем этом толком разобраться?

— Нет, не могу.

— Какая женщина! — воскликнул Хопп. — И в то же время...