друга, рассаживались: на стулья, на подоконники, на подлокотники кресел. Пара дизайнеров, Тряпкин и Трубкин, плюхнулась в джинсах прямо на ковер. Народ если переговаривался, то в четверть голоса. Лица у всех были мрачные, озабоченные. Стараясь не встретиться ни с кем взглядом, Женя инстинктивно устроилась как можно дальше от стола Дубова. Полуприсела на подоконник рядом с двумя плечистыми охранниками.

Хилый Босс сидел за начальственным столом: просматривал бумаги и демонстративно не обращал внимания на коллектив. Затем оглядел собравшихся поверх очков.

— Все здесь?

— Нет Ивановой и Трифонова, — услужливо доложил Тряпкин. — Они на переговорах… И Юлечка — на посту.

— Хорошо, пусть занимаются своими делами… Дубов опять оглядел сотрудников (его лицо казалось грустным и бледным) и сказал:

— Уважаемые дамы и не менее уважаемые господа… Я собрал вас для того, чтобы сообщить трагическое известие… — Женя вся сжалась в комок. — Вчера ночью, а точнее… — Дубов зачем-то глянул на часы, — …сегодня утром трагически погиб наш сотрудник, Дима Бритвин…

Кто-то из собравшихся театрально ахнул. (Неужто еще не знал?) Менеджерша, сидевшая напротив Жени, как по команде заплакала.

— Он был убит, — продолжил Дубов, — скорее всего во время ограбления… Его… — он замялся, подбирая слово, а затем все-таки выговорил: — …Его труп нашли в семь часов утра на обочине Ново- Рязанского шоссе. Смерть наступила вследствие множественных ножевых ранений…

Дубов вздохнул, снял очки, потер глаза, затем своим блеклым голосом продолжил:

— Я уже отзвонил родным нашего покойного друга — его матери — и выразил от лица нашего коллектива искренние соболезнования. Кроме того, я сказал матери Дмитрия, что организацию похорон, а также все расходы на них наша фирма берет на себя. Помимо этого, я пообещал оказать родным Бритвина от нас материальную помощь… Солидную помощь… Надеюсь, никто не против? — Дубов снова осмотрел присутствующих — царила мертвая тишина. — Федор Степанович, — обратился к главбуху, — подготовьте необходимые документы…

Кроме того, — продолжил Хилый Босс, — я собираюсь, в неофициальном порядке, установить для милиционеров, ведущих следствие, солидное вознаграждение… Наша обязанность — в память о погибшем соратнике — найти его убийц и добиться, чтобы правосудие сурово покарало их.

— Сами им бошки поскручиваем! — пробасил охранник, сидевший на подоконнике возле Жени.

Хилый Босс бросил на него недовольный взгляд, но не отреагировал.

— Я хотел бы предупредить вас, уважаемые господа, — продолжил Дубов, — мне уже звонил следователь прокуратуры. Он собирается — видимо, завтра — посетить наш офис и опросить сотрудников «Глобуса». Милиционеры, насколько я понял, в числе прочих отрабатывают версию: могло ли убийство быть связано с выполнением покойным его профессиональных обязанностей. Конечно, право следователя — опросить тех, кто способен помочь установить истину. Тех, кто близко знал покойного… — Дубов бросил взгляд в сторону Жени, и она вся похолодела. — Я просил бы вас, всех и каждого, не чинить никаких препятствий расследованию и рассказывать милицейским чинам все, что вам известно о… о покойном и что может помочь им в раскрытии столь ужасного преступления… Единственное, о чем я хотел бы вас, уважаемые господа, предупредить: коммерческую тайну еще никто не отменял. И я просил бы — вас всех! — не забывать об этом во время бесед с представителями правоохранительных органов.

Хилый Босс помолчал, обвел подчиненных взглядом: дошло ли до них. Народ понуро безмолвствовал.

— У меня — все. Идите и занимайтесь своими делами. Об организации похорон договоримся в рабочем порядке.

Дубов устало откинулся в кресле.

Народ стал вставать с мест. Все молчали. Лица у сотрудников были скорбные, подавленные. В дверях, ведущих из дубовского кабинета, образовалась пробка.

— Хотел бы я знать, — вполголоса сказал один дизайнер, кажется, Тряпкин, другому, Трубкину, — что он делал в пять утра на Ново-Рязанском шоссе…

— По бабам ездил, — буркнул Трубкин и выразительно (как показалось Жене) посмотрел на нее: она шла к двери рядом.

Внутри у нее опять похолодело.

Остаток рабочего дня прошел для Жени словно в полусне.

Позвонили из медицинского центра, спросили Бритвина — она ответила: «Он не может подойти». Осведомились, почему — она сдавленно сказала: «Он умер», — бросила трубку и опять разрыдалась.

Опять убежала в туалет.

Юлечка соболезнующе смотрела на нее. Потом подошла к ее столу, шепнула: «Может, тебе лучше отпроситься?» Женя упрямо покачала головой: «Не хочу…»

«Нет, я с ума сойду дома, в четырех стенах, — подумала она. — Лучше уж здесь, в коллективе. Со своими… На миру, говорят, и смерть красна…»

Она отменяла встречи, назначенные на сегодня и на завтра Бритвиным, — и загоняла, загоняла вглубь свои страхи: «Что мне говорить следователю про бритвинскую машину? А ведь это выяснится… Про ключи от нее — в моей сумочке? А весь этот его ночной бред?.. Про наркотики?.. Неужели Бритвин — прав?.. И потому — его убили ?..»

Сотрудники «Глобуса» сперва все ходили как пришибленные, а ближе к пятичасовому чаю — повеселели: казалось, неприятные вести забыли. Дизайнер Тряпкин вдруг затянул приятным баритоном: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, гоп-стоп, ты много на себя взяла…» Трубкин посмотрел на соратника влюбленными глазами и фальшиво подхватил: «Отказываться поздно, посмотри на звезды, ведь ты видишь, сука, их в последний раз…»

Девушки-менеджерши жужжали по телефонам, стремясь первыми донести трагическую сенсацию до подружек в других фирмах.

Женя сидела, не работала — странно было сегодня заниматься чем-то дельным. Заставляла себя читать сценарий «Картечи» — и мало что понимала. Сейчас как никогда ей нужно было чье-то плечо. Чья- то помощь.

Лучше всего, конечно, — Миши Боброва. Миша был похож на человека, на которого можно положиться. Ей сейчас требовалось его участие. Именно сейчас! И еще ей казалось, что Миша — единственный человек, кому она может рассказать обо всем. О визите Бритвина… О том, как она его выгнала… Однако Миша наверняка спросит: «А зачем он к тебе приезжал — среди ночи?» На этот вопрос отвечать не хотелось. А что она скажет — о чем они говорили? Сообщит, что «Глобус», по версии Бритвина, служит наркомафии? Нет! Вот об этом она, пожалуй, не станет говорить никому.

Но Жене требовалось присутствие Миши рядом…

Его участие. Она не могла представить: что она будет делать одна, вечером, в своей квартире… Там, где в раковине еще не вымыт бокал, из которого ночью пил водку Бритвин.

Она раза три набирала номер Боброва — но телефон у Миши, как назло, не отвечал. Тогда, уже перед самым концом рабочего дня, Женя отправила сообщение ему на пейджер: «Позвони. Срочно надо увидеться». К черту гордость — ей действительно нужна его помощь!

Но на службу Бобров ей так и не позвонил. И тогда ровно в шесть, согласно трудовому законодательству, она выключила компьютер, надела дубленку и поехала домой.

Звонок в дверь ее квартиры раздался ровно в половине девятого.

Женя только успела перемыть посуду, смыть косметику с лица, принять душ. Бобров не позвонил — и она махнула на него рукой. «Они все такие, мужики… Все! — с горечью подумала Женя. — Исчезают в тот момент, когда нужны больше всего».

В дверь звонили долго, требовательно.

«Миша? — радостно всполохнулась она. — Но откуда он узнал мой адрес?»

Она подбежала к двери. Глянула в глазок.