хорошие отношения с администрациями и президентов-демократов, и президентов-республиканцев: от Джонсона в 60-ых годах до Буша в 90-ых годах. Наши стратегические интересы полностью совпадали, – США, как и мы, боролись против Советского Союза и коммунистического Китая. Кроме того, мы решительно поддерживали американское военное присутствие в Восточной Азии.
Падение берлинской стены в 1989 году ознаменовало собой начало конца «холодной войны», но эффект этих геополитических изменений стал ощущаться в политике администрации Клинтона только с 1993 года. С приходом в Белый Дом поколения активистов, выступавших против войны во Вьетнаме, вопросы демократии и прав человека, прежде игравшие вспомогательную роль, приобрели наибольшую важность. Правительство Соединенных Штатов поддерживало президента Российской Федерации Ельцина (Yeltsin), заявившего о намерении провести демократизацию своей страны. США говорили о России как о друге и союзнике, а о Китае – как о потенциальном противнике. Мы не имели разногласий с США относительно России, каковы бы ни были наши сомнения относительно ее демократического будущего, но мы отошли от враждебной риторики США по отношению к Китаю. Мы опасались, что такие враждебные заявления в адрес Китая и такие действия по отношению к Китаю, будто он являлся врагом, могли действительно превратить его во врага. Мы не хотели, чтобы это случилось, – ни одна страна в Юго- Восточной Азии не хотела бы нажить себе врага в лице Китая. В этот период Америка также хотела сократить свое военное присутствие в Юго-Восточной Азии, и Сингапур больше не был ей столь полезен, как ранее.
Многие американцы считали, что после краха коммунизма в Советском Союзе коммунистическая система в Китае также долго не продержится, и что моральным долгом Америки было положить ей конец. В Америке существовало два подхода по отношению к Китаю. Один, одобренный президентом Бушем, заключался в том, чтобы поощрять участие Китая в процессе конструктивного сотрудничества, способствовать постепенным переменам в стране. Второй, одобренный американским Конгрессом, заключался в применении санкций и оказании политического и экономического давления с целью заставить Китай соблюдать права человека и проводить политические реформы. Конгресс США наложил некоторые санкции на Китай после событий на площади Тяньаньмынь, но вскоре на него стали оказывать давление с просьбой отменить статус наибольшего благоприятствования для китайских товаров, экспортировавшихся в Америку. Конгресс принял резолюцию об отмене статуса наибольшего благоприятствования до тех пор, пока в Китае не улучшится ситуация в области прав человека. Буш наложил вето на эту резолюцию, и с тех пор этот ритуал стал повторяться ежегодно.
Борьба за демократию и соблюдение прав человека всегда являлась частью внешней политики США, но во времена «холодной войны» тон в наших двухсторонних отношениях задавали общие стратегические интересы, заключавшиеся в сопротивлении коммунистической экспансии в Юго-Восточной Азии. У Сингапура были разногласия с администрацией Картера по вопросам демократии и прав человека, с администрациями Рейгана и Буша – по проблеме свободы прессы, но США не пытались преодолеть эти разногласия в агрессивной и конфронтационной манере.
Например, Патриция Дериан (Patricia Derian), помощник Госсекретаря США по гуманитарным проблемам и проблемам соблюдения прав человека в администрации Картера, встретилась со мной в январе 1978 года, пытаясь убедить меня покончить с практикой содержания в заключении без суда. Я сказал ей, что оппозиция оспаривала этот закон в ходе каждой предвыборной кампании, и всякий раз подавляющее большинство избирателей голосовало за ПНД и за сохранение этого закона в силе. Сингапур был обществом, основанным на конфуцианской морали, которая ставит интересы общества выше интересов индивидуума. Моей основной обязанностью было обеспечение благосостояния наших людей, и мне приходилось принимать меры против подрывной деятельности коммунистов. Заставить же свидетелей выступать против них в ходе открытых судебных процессов было невозможно. Последуй я ее предписаниям, это могло бы плохо закончиться для Сингапура. Могли ли США сделать для Сингапура больше, чем они делали для беженцев из Южного Вьетнама, которые в то время плавали в лодках по Южно-Китайскому морю, подвергаясь опасностям нападений пиратов и штормовой погоды? Если бы Соединенные Штаты предоставили Сингапуру статус Пуэрто-Рико (Puerto Rico) и гарантировали, таким образом, будущее Сингапура, я бы следовал ее советам, но, в этом случае, случись что-либо с Сингапуром, это было бы заботой США. Дериан была настолько взволнована, что спросила, не позволю ли я ей закурить, несмотря на то, что посол США сказал ей, что я страдаю аллергией на табачный дым. Так как она не могла больше терпеть, я пожалел ее и провел на открытую веранду, где она смогла несколько успокоиться, подолгу затягиваясь сигаретами. 20 лет спустя посол Джон Холдридж (John Holdridge), который присутствовал на нашей встрече в 1988 году, написал в своих мемуарах следующее: «Ли Куан Ю, о котором я слышал несколько отзывов как о „последнем викторианце“, был, конечно, и верным конфуцианцем. Он и его последователи попытались привить конфуцианские ценности молодому поколению сингапурцев. С другой стороны, Дериан была ветераном движения за гражданские права на американском Юге, сопровождавшимся частыми стычками между демонстрантами и местными властями,
– борьбы, которая была воплощением веры в «права человека», закрепленной в Конституции США. Она категорически отклонила взгляды Ли на то, что благосостояние общества имеет приоритет перед правами индивидуума, и что заключенным в Сингапуре стоило лишь заявить об отказе от насилия, чтобы их выпустили на свободу. Они проговорили друг с другом около двух часов и так и не пришли к соглашению». Тем не менее, поскольку тогда наши страны преследовали общие стратегические цели, эти разногласия не были преданы гласности.
Другой инцидент случился в июне 1988 года, когда мы потребовали, чтобы дипломат посольства США был выслан из Сингапура за вмешательство в нашу внутреннюю политику. Этот дипломат подстрекал бывшего генерального поверенного (solicitor general), чтобы тот привлек недовольных чем-либо юристов с целью опротестовать результаты ПНД на приближавшихся выборах. Он также организовал встречу одного из юристов со своим руководителем в Госдепартаменте в Вашингтоне, который заверил юриста, что тот получит политическое убежище в США, если будет в этом нуждаться. Госдепартамент США отверг эти обвинения и, в качестве ответной меры, потребовал высылки из страны вновь прибывшего сингапурского дипломата. В ходе дебатов в парламенте я предложил, чтобы этот вопрос был разрешен компетентным нейтральным международным комитетом, состоящим из трех экспертов. Если бы этот комитет решил, что действия американского дипломата являлись законной дипломатической деятельностью, то правительство Сингапура отозвало бы свой протест и принесло бы свои извинения. Представитель Госдепартамента США приветствовал мои заверения по поводу того, что Сингапур хотел положить конец этому спору, но ничего не сказал по поводу моего предложения. Дальше этого дело не пошло.
В 90-ых годах главными вопросами повестки дня американских политиков были вопросы соблюдения прав человека, проблемы демократии, а также вопрос о различиях между западными и восточными ценностями. Американцы оказывали давление на японцев с целью добиться от них увязки оказываемой Японией помощи с ситуацией в области соблюдения прав человека и демократией в странах- получателях помощи. В мае 1991 года либеральная, антивоенная и продемократически настроенная японская газета «Асахи Симбун» (Asahi Shimbun) пригласила меня в Токио, на форум, посвященный обсуждению проблем демократии и прав человека с видными специалистами по формированию общественного мнения. На форуме я заявил, что прошло уже пятьдесят лет с тех пор, как Великобритания и Франция предоставили независимость и конституции западного типа более чем сорока бывшим британским и двадцати пяти бывшим французским колониям. К сожалению, и в Азии, и в Африке, результаты были плохими. Даже Америка не добилась успеха в создании преуспевающей демократии на Филиппинах, своей бывшей колонии, которой они предоставили независимость в 1945 году, после почти пятидесяти лет опеки. Я высказал предположение, что до того, как общество сможет успешно использовать подобную демократическую политическую систему, народ должен достичь высокого уровня образования и экономического развития, создать значительный средний класс, а жизнь людей должна перестать быть борьбой за выживание.
В следующем году на форуме, организованном газетой «Асахи Симбун», вновь обсуждались проблемы демократии и прав человека и их влияние на экономическое развитие. Я сказал, что, поскольку различные общества развивались на протяжении тысячелетий по-разному, то их идеалы и общественные нормы неизбежно должны были отличаться. Следовательно, было нереально настаивать на том, чтобы американские и европейские стандарты в области прав человека конца двадцатого столетия применялись
