которую критиковали за то, что она играла со сборной командой Южной Африки и принимала ее в Новой Зеландии. К его удивлению, в Новой Зеландии приезд южноафриканской команды сопровождался бурными протестами. На протяжении следующих нескольких лет я наблюдал за тем, как, встречаясь с руководителями стран Содружества наций, он постепенно понял, что, продолжение такой политики привело бы к международной изоляции Новой Зеландии. Поэтому на встрече, проходившей в 1977 году в Лондоне, после упорной защиты своей позиции, он поддержал декларацию, призывавшую к бойкоту режима апартеида в Южной Африке в области спорта. Игра не стоила свеч. Малдун не скрывал своих чувств, – в 1979 году он был одним из немногих руководителей на встрече стран Содружества наций в Лусаке, кто симпатизировал взглядам Тэтчер на отношения с Родезией и Южной Африкой. Тем не менее, он раньше Тэтчер увидел, что ход истории поворачивается против владычества белых в Африке. В отличие от Витлэма, Малдун никогда не старался представить себя белым афро-азиатом. Вместо этого он концентрировал свое время и ресурсы на островах южной части Тихого океана. Он был дипломированным бухгалтером, его голова была хорошо приспособлена для работы с цифрами и мелкими деталями. Его анализ экономических проблем звучал жестко, но он становился мягким, когда дело доходило до воплощения политики в жизнь. Когда цены на сельскохозяйственную продукцию упали, он принял меры для их поддержания. Когда промышленность Новой Зеландии столкнулась с трудностями, он усилил протекционистские меры по ее защите.

Тем не менее, уже его преемнику по лейбористской партии, Дэвиду Ланге (David Lange), пришлось начать трудный процесс уменьшения субсидий, болезненно воспринятый теми, кого они поддерживали. Ланге был необычным человеком – среднего роста, но весьма широким в обхвате. Он был легок в общении, быстро соображал и обладал хорошей памятью. Вскоре после того, как он победил на выборах в 1984 году, он посетил Сингапур по пути в Африку, где собирался провести переговоры об увеличении торговли с африканскими странами. Я выразил сомнения по поводу того, что это ему удастся. Он упрекнул меня за мой скептицизм, но позднее признал, что я был прав. Он обладал хорошим чувством юмора и заразительно смеялся.

Когда в 1972 году австралийцы объявили о выводе своего батальона из Малайзии в 1973 году, Новая Зеландия решила оставить свой воинский контингент, который оставался там на протяжении еще 17 лет. Новозеландцы были выносливы, чем заслужили прозвище «южнотихоокеанские гурки». Тем не менее, в июле 1984 года, когда на выборах победил Ланге и его лейбористская партия, политика Новой Зеландии радикально изменилась. Его партия заняла антиядерную позицию и стала бороться за создание в Тихом океане безъядерной зоны. Они были готовы поставить под сомнение оборонительный союз АНЗЮС с США, отказывая любому кораблю с ядерным двигателем или с ядерным оружием на борту входить в территориальные воды Новой Зеландии или в ее порты, чем они практически блокировали деятельность ВМС США. Это было разительной переменой по сравнению с их традиционной позицией. В октябре того же года, когда я встретился с Ланге в Сингапуре, я сказал ему, что атомные корабли часто проходили через Малакский пролив и Сингапурский пролив. Мы отдавали себе отчет в том, что имелся риск ядерного инцидента, но понимали и то, что американское военно-морское присутствие обеспечивало стабильность в регионе на протяжении 30 лет. Я не убедил его, ибо для него и его партии безъядерный мир являлся единственной дорогой к безопасному будущему.

В 1986 году в Канберре Боб Хоук попросил меня убедить Ланге в том, что АНЗЮС в наилучшей степени отвечал долгосрочным интересам Новой Зеландии. Когда я посетил Веллингтон (Wellington), я снова доказывал Ланге, что его антиядерная политика была чрезмерно осторожной, но он не изменил своего мнения. Тогдашний лидер оппозиции Джим Болгер (Jim Bolger), напротив, согласился со мной, что такие маленькие страны как Сингапур и Новая Зеландия могли бы маневрировать и успешно развиваться только в том случае, если бы Соединенные Штаты продолжали поддерживать баланс сил в мире. Он добавил: «Антиядерная позиция Новой Зеландии только ускорит разрушение этого баланса». Тем не менее, когда в ноябре 1990 года он стал премьер-министром, общественное мнение сделало изменение этой политики невозможным для него, – новозеландцы решили на время отойти от проблем окружающего мира.

Являясь лейбористским премьер-министром, Ланге инстинктивно чувствовал, что ему следовало бороться за интересы низших классов. Тем не менее, в том, что касалось проведения экономических реформ и перехода к рыночной экономике, он поддавался убеждению, ибо его министр финансов, Роджер Дуглас (Roger Douglas), был убежденным сторонником свободного рынка и оказывал влияние на премьер- министра во время первого срока пребывания у власти.

Несмотря на это, во время второго срока пребывания у власти Ланге, под давлением министров своего правительства и коллег по партии, отказался от проведения наиболее непопулярных реформ. Это задержка продлила агонию новозеландских фермеров, производителей и потребителей.

В декабре 1984 года, безо всяких предварительных консультаций, Ланге объявил об отмене специального статуса для товаров сингапурского экспорта, которым они обладали благодаря Генеральной схеме льгот (ГСЛ – General Scheme of Preferences). В этом Новая Зеландия опередила Америку и Европейское сообщество. Наш министр иностранных дел пояснил ему, что, несмотря на то, что наши потери из-за утраты этого статуса в Новой Зеландии были бы минимальными, Сингапур серьезно пострадал бы, если бы примеру Новой Зеландии последовали американцы и европейцы. Ланге согласился с этими аргументами и восстановил специальный статус для сингапурских товаров.

Не обладая большими запасами золота, алмазов, угля, урана и других полезных ископаемых, которые обеспечивают австралийцам комфортную жизнь, новозеландцы не имеют ментальности жителей «страны – счастливчика». Когда в 80-ых годах цена экспортируемого продовольствия упала, Ланге и Дуглас уменьшили субсидии, выделявшиеся фермерам, что сделало экономику Новой Зеландии более конкурентоспособной. Большой заслугой премьер-министра Джима Болгера (Jim Bolger) является то, что, после возвращения его Национальной партии (National Party) к власти в 1990 году, он продолжил эту политику либерализации.

Я никогда не спорил ни с одним новозеландским лидером, даже с Бобом Малдуном, который в ходе дискуссии бывал горяч и агрессивен. На своем собственном опыте я убедился, что на новозеландцев можно положиться, – это люди, которые держат свое слово.

Молодым студентом я восхищался Неру (Nehru) и его целью построения светского, многонационального общества. Подобно большинству националистов из британских колоний, я читал его книги, написанные в течение долгих лет пребывания в британских тюрьмах, особенно его письма к дочери. Они были изящно написаны, а его взгляды и чувства резонировали с моими. Вместе с другими социал- демократами 50-ых годов я интересовался тем, кто станет для нас моделью развития: Индия или Китай. Мне хотелось бы, чтобы в этом состязании победила демократическая Индия, а не коммунистический Китай. Тем не менее, несмотря на достижения «зеленой революции», из-за быстрого прироста населения уровень и качество жизни в Индии оставались низкими.

Я впервые посетил Дели (Delhi) в качестве премьер-министра в апреле 1962 года. Встреча с Пандитом Джавахарлалом Неру (Pandit Jawaharlal Nehru) состоялась в его доме. Это была бывшая резиденция одного из британских военноначальников, – красиво спланированный двухэтажный дом с широкими верандами и просторным двором. Мы беседовали полчаса.

Во время обеда мы разместились за длинным столом, вероятно, унаследованным от англичан. Каждому гостю вместо тарелки был подан большой серебряный поднос, на который накладывалась пища из широкого ассортимента поданных к обеду блюд: риса, карри, овощей, мяса, рыбы, рассолов и приправ. Было необычно, что все ели руками, – ни Чу, ни я никогда в этом не практиковались. В то время как хозяева аккуратно брали пищу кончиками пальцев, мы рылись в своей еде запачканными соусом руками и выглядели очень неопрятно. Я почувствовал большое облегчение, когда подали серебряные чашки с водой и кусочками лимона, чтобы помыть засаленные пальцы перед десертом, который был восхитителен. Сидя напротив меня, Неру заметил испытываемое нами затруднение. Я объяснил, что, кроме палочек для еды,