в Индии, выступая с беседами, и еще одного посещения Иль Леццио и бесед в Амстердаме, К. в июне прибыл в Лондон, где 6 раз выступал в Доме Встречи Друзей. (Бывая в Лондоне, он теперь останавливался у миссис Джин Байндли, старого друга по Ордену, поскольку леди Эмили переехала в небольшую квартиру, где для него не было места; несмотря на это, они виделись ежедневно).
В третьей из лондонских бесед он впервые упомянул публично о вступлении в дом смерти при жизни, — к этой теме он еще не раз обратится в будущем. Это прозвучало как ответ на заданный вопрос: «Я боюсь смерти. Чем вы можете утешить?» К. ответил так:
«Вы боитесь потерять то, что вам хорошо знакомо. Вы боитесь отпустить все это полностью, в самой глубине вашего существования, и быть в неизвестном, — что и есть, собственно, смерть... Можете ли вы, сами результат известного, войти в неизвестное, олицетворяющее смерть? Если вы хотите, это необходимо осуществить при жизни, разумеется не в последний момент... Войти в дом смерти при жизни — совсем не мрачная идея; это единственное решение. Ведя полную, насыщенную жизнь, — что бы ни подразумевалось под этим, — или влача несчастное, нищенское существование, разве не знаем мы того, что не поддается измерению, что только мелькает перед живущим в редкие мгновения? Может ли ум время от времени умирать для всего, с чем он соприкасается, никогда не накапливая?»
Более просто К. выразил туже мысль во второй части «Комментариев к жизни» (1959 год):
«Как необходимо умирать каждый день, каждую минуту для всего, для многих вчера и для прошедшего мига! Без смерти нет обновления, без смерти нет созидания. Бремя прошлого само порождает продолжение, тревога о вчерашнем воскресает в тревоге о сегодняшнем».
Кроме Охай, Индии и Англии в последующие два года К. посетил много мест, где он выступал с беседами, давал частные интервью, проводил встречи и дискуссии в группах — в Сиднее, Александрии, Афинах, Гамбурге, Голландии и Брюсселе. Июнь 1956 года он провел у бельгийского друга Роберта Линсена на его вилле рядом с Брюсселем. Месье Линнсен организовал для К. шесть бесед во Дворце Изящных Искусств в Брюсселе, а также шесть частных бесед на вилле. Все его беседы посетила королева Бельгии Елизавета, и также попросила о личной беседе с ним.
Зиму 1956-57г.г. К. провел в Индии с Раджагопалом и Розалиндой, переезжая с ними и группой индийских последователей с места на место. В 1956 году 21-летний Далай-лама [26] Тенцин Гуатсо принял предложение посетить индийские святые места, связанные с Буддой.
Апа Саг Пант, государственный чиновник из Сиккима, который ездил вместе с Далай-ламой и его представительной свитой в специальном поезде, рассказал ему о Кришнамурти и сути его учения. В декабре, когда Далай-лама прибыл в Мадрас и узнал, что Кришнамурти находится в Висанта Вихар, он настоял, вопреки правилам протокола, на встрече с ним. По словам Ала Сагиба, как рассказывает Пупул Джаякар, «Кришнаджи принял его просто. Захватывало дух от электрической близости между ними. Мягко, но без обиняков, Далай-лама спросил: «Сэр, во что вы веруете?» Их беседа шла в основном в односложных предложениях, без излишнего красноречия. Молодой Лама чувствовал много общего с собеседником, поскольку Кришнаджи заставил его «сопереживать». В последствие Далай-лама скажет: «Великая душа, великий опыт», выразив надежду встретиться с Кришнамурти вновь. Их следующая встреча была намечена на 31 октября 1984 года в Дели, но ей не суждено было состояться, поскольку в тот день убили миссис Ганди. В январе 1957 года в Коломбо правительство Шри Ланки дало разрешение на трансляцию всех пяти бесед К., что казалось ему невероятным из-за их подрывного характера. После последней мартовской беседы в Бомбее, случилось так, что он более не выступал с беседами вплоть до сентября 1958 года. Скорее из-за стечения обстоятельств, а не сознательно принятого решения. Он приближался к великому изменению в своей внешней жизни.
Из Бомбея К. вылетел в Рим вместе с Раджагопалом 6 марта, откуда отправился в Иль Леццио, планируя остаться там до конца месяца перед поездкой с Раджагопалом на встречу в Хельсинки. Он приболел в Индии и неожиданно отменил не только поездку в Хельсинки, но и всю последующую программу бесед в Лондоне, Бьярритце, Охай, Новой Зеландии и Австралии. Он провел недели в Иль Леццио, ничем не занимаясь, почти не ведя переписку (муж Ванды Скаравелли умер во Флоренции, пока у них гостил К.). Лишь в конце мая К. встретился в Цюрихе с Раджагопалом и поехал вместе с ним в Гштаад, куда их пригласили пожить. Это была первая встреча с местом, которое вскоре К. узнает до мелочей. Возможно, во время этого визита он задумал проведение международных ежегодных встреч в Швейцарии по типу лагерей в Оммене. Тогда можно было бы меньше разъезжать. (Он не хотел возвращаться в Оммен после того, как там был концлагерь).
11 июня К. с Раджагопалом переехали в Отель Монтесано в Вилларсе, где еще в 1921 году К. уже останавливался с Нитьей. После двухнедельного совместного пребывания Раджагопал вернулся в Охай, оставив К. одного со средствами, едва хватавшими на оплату гостиничного счета. В их отношениях явно наступил кризис. Напряженность росла после возвращения из Индии в 1949 году. Непрочность уже давшей трещину дружбы проявилась уже тогда, когда Раджагопал выразил сомнение в болезни К. во время пребывания в Иль Леццио, ведь подготовленные им заранее поездки неожиданно пришлось отменить. Вероятно, в Вилларсе он сообщил К., что устал организовывать ему поездки, и что в будущем эту работу могла бы выполнять мисс Дорис Пратт, секретарь KWINC (Корпорация трудов Кришнамурти) в Лондоне, которая работала с К. еще со времен Оммена. Расходы К. в Лондоне и путешествий из Лондона оплачивались из дивидендов от благотвори тельных взносов, чем занималась Дорис Пратт. Расходы Раджагопала в Англии оплачивались из того же источника. Раджагопал велел Дорис Пратт вести полный отчет о расходах на К. Он посылал денежные средства из Охай в Индию для оплаты пребывания там К.
Что бы ни произошло между К. и Раджагопалом, первый явно не желал возвращаться в Охай. Оставляя К. в Вилларсе, Раджагопал сказал ему, что пусть поучится, как быть одному. Но К. никогда не был одинок.
Целый месяц провел он в одиночестве в Вилларсе, совершенно счастливый. Он писал леди Эмили: «Я ушел от мира. Никого не вижу и переговариваюсь, лишь с официантом. Приятно ничего не делать, но быть занятым. Здесь великолепные, практически безлюдные места для прогулок. Пожалуйста, никому не сообщайте о моем месте пребывания». Под «быть занятым», он подразумевал медитацию, которая интенсивно шла внутри, в спокойной обстановке, проникая все глубже и глубже. Дорис Пратт знала, где находился К. Она пересылала ему письма, которые он возвращал, прочитав их, и сообщал ей, что не собирается отвечать на них, поскольку нуждается в длинном и полном отдыхе, несмотря на хорошее самочувствие. Он давал указания, как ответить на письма, самой их не читая.
20 июля Леон де Видас с женой, с которыми К. был некоторое время знаком (у де Видаса был текстильный бизнес в Париже), каким-то образом нашли К. в Вилларсе без средств к существованию и перевезли его в свой дом в Дордонье. К. мог бы попросить Раджаголала выслать деньги, но он явно не хотел вступать с ним в контакт, а из Англии было невозможно посылать деньги из-за валютного контроля. К. пробыл в Дордонье до ноября, написав леди Эмили в конце октября: «Здесь спокойно, никого нет, кроме четы хозяев. Местечко вдалеке от города. Полное уединение, прогулки и одиночество. Было очень хорошо. Я поступлю также в Индии».
В последний раз той зимой Раджагопал поехал с К. в Индию, но пробыл там лишь до января 1958 года. К. оставался в уединении до сентября, сначала в Долине Риши, затем в Раджхате, потом месяц одиночества в горном местечке Раникет. После этого он возобновил публичные беседы. В ноябре в Висанта Вихар К. подписал документ, заверенный нотариусом, Высоким Судом в Мадрасе, передав авторское право Корпорации по трудам Кришнамурти (KWINC) на свои труды, настоящие и будущие, поручая Раджагопалу, президенту корпорации, вести подготовку книг к публикации. К. не помнил, когда он вышел из корпорации и по какому поводу. Довольно странно, что документ подобного рода появился тогда, когда отношения складывались с трудом; вероятно, по этой причине Раджагопал решил легализовать свое положение. Возможно и другое объяснение: в тот год вошло в силу международное соглашение по авторскому праву.
Такая сильная жара стояла в Дели, когда там в начале 1959 года К. проводил беседы,
