сделать эту страну и, будем надеяться, весь мир лучше. — Уинтерс откинулся на спинку кресла, вскинул руки, опустил голову и произнес: — Всевышнему известно, что никто нас не избирал, мы не Божие помазанники, но мы делаем свое дело, потому что в силах это делать. И еще потому, что верим в беспристрастность наших коллективных решений.

— Самуил, никогда не оправдывайся, — мягко прервала его Маргрет Лоуэлл. — Возможно, мы имеем право на привилегии, но при этом мы не похожи на других. То есть каждый из нас как бы представляет собой часть солнечного спектра.

— Как это понимать, Маргрет? — спросил Гидеон Логан, изобразив поддельное удивление.

Все члены организации «Инвер Брасс» рассмеялись.

— Дорогой Гидеон, — парировала Маргрет, — а я даже не обратила внимания, что вам удалось так прекрасно загореть на Палм-Бич, да еще в это время года.

— Кому-то надо ухаживать за вашими парками, мадам!

— Ну уж если вы работаете садовником, тогда я, без сомнения, должна быть бездомной.

— Возможно, так оно и есть, так как консорциум пуэрториканкских семейств сдал в аренду эту собственность, мадам, превратив ее фактически в общественную.

Сдержанный смех был ответом на эту реплику.

— Прошу прошения, Самуил, но нам не следует проявлять неуместную веселость.

— Напротив, — вмешался Иаков Мандель. — Смех — это признак здоровья и веры в будущее. Если мы перестанем смеяться, особенно над собственными недостатками, тогда нам здесь больше нечего делать... Прошу прощения, но выдающиеся государственные деятели усвоили это на примере погромов, имевших место в Европе, и назвали одним из принципов выживания.

— И разумеется, они были правы, — согласился Сандстрем, продолжая посмеиваться. — В этом-то все различие между людьми и их проблемами, хотя и не столь значительное. Но не пора ли нам перейти к обсуждению кандидата? Самуил утверждает, будто это блестящий выбор, но мне он представляется несколько неожиданным. Разумеется, если принять во внимание, как Маргрет отметила Пег, временной фактор. Полагаю, наша кандидатура должна быть окрыленной личностью, наделенной, если можно так выразиться, политическими крыльями Пегаса.

— Следовало бы как-нибудь прочитать одну из его книг, — заметил Мандель. — В своих суждениях он похож на раввина, порой я его не понимаю.

— И не пытайтесь! — сказал Уинтерс, улыбаясь Сандстрему.

— Поскольку речь идет о кандидате, — повторил Сандстрем, — полагаю, что Варак подготовил его представление?

— Со свойственной ему тщательностью, — ответил Уинтерс, поворачиваясь и кивая на красный индикатор позади него. — Ему удалось откопать информацию относительно событий, произошедших год назад, день в день.

— Вы имеете в виду султанат Оман? — спросил Сандстрем, щуря глаза от света стоящей перед ним бронзовой лампы. — На прошлой неделе прошли поминальные службы более чем в десятке городов.

— Пусть мистер Варак пояснит нам, — сказал Самуил Уинтерс, нажимая кнопку, утопленную в столешнице.

Приглушенный звук звонка заполнил библиотеку, и спустя несколько секунд открылась дверь, и вошел коренастый блондин лет тридцати пяти — сорока. Он остановился в залитом тусклым светом проеме. На нем был летний костюм желто-коричневого цвета и темно-красный галстук. Широкие плечи, казалось, растягивали ткань пиджака.

— Мы готовы, мистер Варак. Пожалуйста, проходите.

— Благодарю вас, сэр. — Милош Варак прикрыл дверь и направился в дальний конец комнаты.

Остановившись возле серебристого экрана, он поклонился, приветствуя членов общества «Инвер Брасс». Отраженный от полированной поверхности стола свет бронзовых ламп, выхватив из сумрака его лицо, подчеркивал выступающие скулы, широкий лоб и густые, аккуратно причесанные светлые волосы. Весь его облик свидетельствовал о славянских корнях, уходящих в глубь веков истории племен Восточной Европы. Во взгляде проницательных глаз была некоторая сдержанность.

— Позвольте засвидетельствовать свое почтение. Я рад вновь встретиться со всеми вами, — произнес он на правильном английском с пражским выговором.

— Рады видеть вас, Милош, — ответил Иаков Мандель. Остальные также приветствовали его.

— Здравствуйте, Варак, — кивнул Сандстрем, откидываясь на спинку кресла.

— Прекрасно выглядите, Милош, — произнес Гидеон Логан.

— Я рассказал всем о ваших успехах, — заметил Уинтерс и тихо добавил: — Поскольку вы убеждены, что это так и есть. Но раньше, чем вы назовете имя и фамилию человека, которого вы собираетесь нам представить, перечислите, пожалуйста, основные требования, каким он должен отвечать.

— Да, конечно! — Варак обвел взглядом присутствовавших, как бы собираясь с мыслями. — Прежде всего, этот человек должен быть внешне привлекательным, но не «милашкой», то есть не женоподобным. Сообразуясь с вашими требованиями, он должен обладать достоинствами, которые мужская часть нашего общества ассоциирует с мужественностью, а женская находит привлекательными. Его убеждения должны быть приемлемыми для влиятельной части электората. Кроме того, он должен производить впечатление личности, которую вы называете «сам себе хозяин», то есть человека, который не служит чьим-то интересам. Его жизненный опыт должен свидетельствовать об этом. Разумеется, у него не должно быть никаких тайн, раскрытие которых повлечет за собой сомнительную огласку, что сродни скандалу. И наконец, самое главное — это должна быть яркая личность, обладающая такими качествами, которые позволят быстро оказаться в центре внимания общественности. И вот еще что! Способный в нужный момент продемонстрировать обаяние и тонкий юмор, не робкого десятка, он не должен всех расталкивать локтями и уж во всяком случае не иметь намерений отодвинуть на второй план президента.

— Само собой, окружение президента не потерпит этого, — заметил Эрик Сандстрем.

— В любом случае у них не останется выбора, сэр, — ответил Варак. — Весь процесс будет состоять из четырех этапов. В течение первых трех месяцев наш аноним, скажем так, станет заметной фигурой. Спустя шесть месяцев он обретет известность, а к концу года окажется наравне с лидерами сената и палаты представителей, то есть достигнет уровня, к которому мы стремимся. Таковы первые три этапа. На четвертом этапе, за несколько месяцев до проведения съездов республиканской и демократической партий, его фотографии станут появляться на обложках журналов «Тайм» и «Ньюсуик», а в крупных газетах и на телевидении — хвалебные редакционные статьи и выступления. При надлежащем финансировании этих направлений успех гарантирован. — Варак сделал паузу и добавил: — Гарантирован, если мы найдем нужного кандидата, а я полагаю, что мы его нашли.

Члены организации «Инвер Брасс» с некоторым изумлением устремили взгляды на своего чешского координатора, а затем переглянулись друг с другом.

— Если это так, — заявила Маргрет Лоуэлл, — то, когда он снизойдет со своих вершин к простым смертным, я, пожалуй, выйду за него замуж.

— А я стану другом семьи! — воскликнул Гидеон Логан.

— Прошу прощения, — сказал Варак, — но я не стремился создать романтический образ предлагаемого кандидата. Он обычный человек, и те черты характера, о которых я упомянул, являются результатом самодостаточности мужчины, обладающего состоянием, которое он приобрел упорным трудом, идя на риск там и тогда, когда это было необходимо. Он доволен собой, ладит с другими людьми, поскольку ему от них ничего не нужно, и он знает, на что способен сам.

— И кто же он? — спросил Мандель.

— Позвольте мне показать его вам, — произнес Варак. Достав из кармана пульт дистанционного управления, он отошел от экрана. — Возможно, некоторые из вас узнают его, в таком случае приношу извинения за то, что назвал его анонимом.

Пучок света вырвался из проектора, и на экране появилось лицо Эвана Кендрика. Цветной слайд подчеркивал сильный загар, щетину на скулах и подбородке, пряди русых волос, закрывающие уши и шею.