пил с ним как-то кофе, — агрессивным его никак не назовешь, если понимаете, о чем я.

— Значит, есть кто-то еще.

— Я этого не знаю.

— Где список директоров?

— Прямо перед вами. Справа, под другим листком. Вайнграсс достал список. Впервые за два часа он присел в кресло. Глаза пробегали по строчкам снова и снова.

— 'Зариба'... Хартум... — время от времени бормотал он себе под нос, потом откинул голову на спинку кресла и, прикрыв глаза, пытался вспомнить что-то давно забытое. Наконец он обвел карандашом одно имя и протянул листок арабу.

— Он черный, — сказал тот.

— Да кто здесь черный, а кто белый?

— Это нетрудно определить по чертам лица. Хотя многие века афро-арабской ассимиляции усложняют проблему.

— А это проблема?

— Для некоторых.

— Откуда он?

— Он иммигрант. Страна, из которой он приехал, должна быть указана в соответствующей графе.

— Здесь значится «отсутствует».

— Такие пометки обычно делают, когда кто-то прибыл из стран с авторитарным режимом, фашистского или коммунистического толка. Мы защищаем их, если они просят убежища. Он, по всей видимости, один из них.

— Сахиб-эль-Фарраххалиф, — прочитал Вайнграсс, отчетливо произнося каждый слог. Какой национальности может быть этот человек?

— Не знаю. Частично африканец, частично араб, сказать сложно.

— Ошибаетесь! — воскликнул Мэнни, привлекая своим возгласом внимание остальных. — Он американец, другими словами, обманщик! Если он тот, о ком я думаю, то это черномазый сукин сын из Чикаго, которого выперли из страны его же сородичи! Он присвоил их деньги, собрал миллионов двадцать и поместил в банк на этой стороне Атлантики. Лет восемнадцать — двадцать назад он был оголтелый фанатик, называвший себя эль-Фаррах — эту часть своего прошлого он ни за что не забудет. Известно, что наш приятель входил в совет директоров какой-то жирной корпорации, но вот какой именно — неизвестно. Кроме того, мы смотрели совсем не в ту сторону. Хартум? Черта с два! Южная окраина Чикаго! Вот откуда взялся ваш Махди.

— Вы уверены? — спросил Хасан. — Обвинения более чем серьезные. .

— Уверен, — кивнул Вайнграсс и тихо добавил: — Надо было пристрелить этого подонка еще в Басре.

— Прошу прощения? — Безымянного чиновника потрясли его слова.

— Не обращайте внимания, — отмахнулся Мэнни.

— Здание «Сахалхуддин» никто не покидал, — сообщил Серый.

— Ты точно это знаешь?

— Я хорошо заплатил таксисту и пообещал заплатить еще больше, если он будет выполнять мои указания. Я звоню ему в телефон-автомат. Две машины по-прежнему стоят у входа.

— Ты можешь доверять ему? — спросил Иаков.

— Я записал номер его водительского удостоверения и машины.

— Это ни о чем не говорит! — заявил Мэнни.

— Я сказал ему, что если он солжет, то найду его и убью.

— Вопросов нет, зайчишка.

— Да прекратите вы!..

— Заткнись. Какую часть здания занимает «Зариба лимитед»?

— Два верхних этажа, если не ошибаюсь. Нижние этажи отданы в аренду входящим в нее фирмам. «Зариба» владеет всем зданием.

— Удобно, — кивнул Вайнграсс. — Можете достать нам подробный план здания, включая схему пожарной эвакуации и систему безопасности? Я отлично разбираюсь в таких вещах.

— В этот час? — воскликнул чиновник. — Сейчас три утра! Как вы себе это представляете?

— Что скажете насчет миллиона долларов, американских? — предложил Мэнни. — Я вышлю деньги из Парижа. Даю вам слово.

— Что?!

— Достаньте любым возможным способом. Жизнь моего сына в опасности! Действуйте!

В маленькой комнатке было темно. Тусклый свет пробивался через крохотное оконце, расположенное слишком высоко, чтобы до него добраться. Никакой другой мебели, кроме низкой кушетки, покрытой рваным покрывалом, в комнате не было. Охранник оставил ему бутылку с мутноватой жидкостью — местное виски, как он пояснил, и предложил Кендрику напиться — так будет легче встретить неизбежное. Его нервы были на взводе, страх заполнял каждую клеточку существа, сводя с ума, заставляя лоб покрываться испариной. Что удерживало его от того, чтобы откупорить бутылку, — так это остатки ненависти, которую он питал к своему похитителю. Он соберется для последнего акта этой пьесы. Он будет бороться из последних сил, со всей яростью, на какую способен, надеясь в глубине души, что быстрая смерть от пули в лоб избавит его от мучительного конца.

Боже, и почему он решил, что ему удастся сделать это? Что заставило его подумать, будто он обладает достаточными силами, чтобы осуществить операцию, которую и опытные люди сочли бы невыполнимой? Он и так знал ответ — его вынудили сделать этот шаг. Жаркие волны ненависти бурлили в нем и, не выпусти он жар наружу, сожгли бы его. Он не проиграл, нет. Пусть потеряет жизнь, но сделает это не напрасно. Он доказал, что Махди существует! Он проложил путь через тернистые хитросплетения обмана и лжи. За ним последуют другие. Это утешало.

Он снова взглянул на бутылку со средством, способным помочь ему отключиться. Эван тряхнул головой. Махди назвал его действия жалкими. Завтра все кончится в водах Катара.

Каждый боец отряда «Масада» понимал всю серьезность предстоящей операции, и потому у каждого на левом запястье под пластиковой лентой находилась капсула с цианистым калием. Ни один не имел при себе бумаг, удостоверяющих личность, «рабочая» одежда приобретена агентами Моссад в ливийском городе Бенгази, своего рода цитадели терроризма. В наши дни, когда разработано немало химических препаратов, таких, как амфетамин и скополамин, ни один из членов отряда не мог допустить того, чтобы его схватили живым, особенно если существовала вероятность, что его действия свяжут с событиями в Омане. Израиль не был готов принять на свою совесть смерть двухсот тридцати шести американских заложников. Каждый из бойцов понимал это, каждый прошел необходимую процедуру в Хевроне — врач объяснил, как воспользоваться смертоносным средством в случае необходимости: левое запястье ко рту, зубы сжимают маленькую капсулу один укус, и конец.

На улице возле здания «Сахалхуддин» было безлюдно. Фонари тускло освещали тротуары, в воздухе висели клочья тумана пришедшего со стороны Персидского залива. На верхних этажах здания и пятью этажами ниже горел свет. Через окна фойе можно было разглядеть полусонного привратника, дремавшего над газетой за конторкой. Маленькая синяя и большая черная машины припаркованы у обочины. У входа — два охранника, и в самом здании, похоже, находится по меньшей мере еще один страж. Бойцы Серый, Черный и Красный вернулись к разбитому такси, остановившемуся в двухстах метрах от цели на углу улицы эль-Мотханна. На заднем сиденье расположился Иаков, впереди — Бен-Ами и Вайнграсс. Последний изучал, светя себе фонарем, планы здания. Серый сообщил, что выяснил, Иаков отдавал распоряжения:

— Черный и Красный должны устранить охранников и проникнуть внутрь. Серый, ты вместе с Бен-Ами выведете из строя систему безопасности...

— Постой-ка! — вмешался Вайнграсс, поворачиваясь. — Вы никто понятия не имеете, как устроена сигнализация в здании, все, что вы можете, — это в лучшем случае взорвать ее.

— Вовсе нет, Мэнни, — возразил Бен-Ами.