— Я только что из нашего посольства в Маскате. То, что происходит там, не назовешь справедливым.

— Мы тоже этого не одобряем. Однако позволю себе процитировать высказывание одного конгрессмена, который, стоя перед почтенной публикой в палате представителей, сказал, что «террористами не рождаются, ими становятся».

Эван в изумлении взглянул на женщину:

— Это была моя единственная реплика, которую я когда-либо себе позволял на эту тему. И она, к сожалению, попала в «Конгрешнл рекорд».[30]

— Вы сделали его после крайне злобной речи конгрессмена из Калифорнии, который фактически призывал уничтожить палестинцев, проживающих в Эреце, что в Израиле.

— Этому конгрессмену что Эрец, что Биарриц! Член секты Белых англосаксонских протестантов, он опасается потерять голоса своих еврейских избирателей в Лос-Анджелесе. Он сам сказал мне об этом накануне того дня. Вероятно, принял меня за союзника, решил, что я поддержу его.

— Вы и сейчас верите в то, что сказали тогда?

— Да, верю, — ответил Кендрик. — Всякий, кто прошел через мясорубку лагерей для беженцев, знает: ничего хорошего из этого никогда не выйдет. Но то, что я наблюдал в Маскате, переходит все мыслимые границы. Речь даже не об оскорблениях и издевательствах. То, что происходит там, куда страшнее. Эти звери наслаждаются тем, что творят.

— Большинство из них никогда не имели дома. Их первые воспоминания — грязь и убогость лагерей для беженцев, беспрестанные поиски пропитания и одежды для младших братьев и сестер. Мало кто обладает хоть какими-то знаниями. О том, чтобы учиться в школе, никто и подумать не может — это недоступная роскошь. Они изгнанники на своей собственной земле.

— Скажите это детям Освенцима и Дахау, — с яростью в голосе сказал Эван. — Эти должны быть счастливы уже тем, что они живые!

— Шах и мат, мистер Кендрик! У меня нет слов, только мои сожаления.

— Мне не нужны ваши сожаления. Я хочу выбраться отсюда.

— Вы не в том состоянии, чтобы продолжить то, что начали. Взгляните на себя. Вы измотаны до предела и к тому же изрядно потрепаны.

Кендрик не обратил на ее слова внимания:

— При мне был пистолет, нож, часы и еще несколько ценных вещей. Я бы хотел получить их назад.

— Думаю, нам следует обсудить ситуацию...

— Нам нечего обсуждать, — оборвал он ее. — Абсолютно нечего!

— А что, если я скажу вам, что это мы «запеленговали» Тони Макдоналда?

— Интересно! И как это вам удалось?

— Хотелось бы сказать, что мы вычислили его несколько месяцев или лет назад, но это не соответствовало бы правде. Первое подозрение зародилось сегодня утром, на рассвете. Он висел у меня на хвосте, преследуя в машине без габаритных огней...

— На дороге к Джабаль-Шам?

— Да.

— Тогда вы некая Каули или что-то в этом роде. Наш враг, помимо всего прочего, как заявил Тони в американском посольстве.

— Меня зовут Калейла, первые два слога произносятся так же, как название французского портового города Кале. Для Тони я, несомненно, враг, это правда, но что касается всего прочего — едва ли, хотя представляю, что он обо мне наговорил.

— Вы следили за мной, не так ли?

— Да, следила.

— Значит, вам известно о так называемом побеге?

— Известно.

— От Ахмата, что ли?

— Да. Он доверяет мне. И вообще мы с ним давно знакомы.

— Тогда он должен доверять тем, на кого ты работаешь.

— Я не имею права распространяться на эту тему. Он доверяет мне, вот и все.

— Расплывчатое объяснение.

— Какова ситуация, таково и объяснение.

— А где сейчас Тони?

— В номере отеля «Тилос» на улице Правительства. Зарегистрировался под именем Стрикленд.

— Каким образом вы разыскали его?

— Через компанию, владеющую такси. По пути он заезжал в магазин, в котором, по имеющимся данным, нелегально торгуют оружием. Он вооружен... Словом, водитель оказался весьма сговорчивым.

— Как это понимать?

— Очень просто. Если Макдоналд делает шаг, вас немедленно ставят в известность. Он уже сделал одиннадцать телефонных звонков.

— Кому?

— Эти номера в телефонной книге не значатся. Человек отправится через час на центральный коммутатор и узнает координаты абонентов. Вам сообщат их.

— Спасибо. Мне позарез нужны эти номера. Калейла взяла стул, поставила его напротив кровати и села, глядя на Кендрика.

— Скажите, чем я могу вам помочь?

— С чего это вдруг такая сердобольность? Мои вещи вы присвоили, на кого работаете, не говорите...

— Что касается вашего пистолета, ножа, часов, бумажника с какими-то жалкими тысячами долларов, золотой зажигалки, смятой пачки неэкспортных американских сигарет, которую иметь при себе было крайне неосмотрительно, вы можете все это получить назад, если только убедите меня в том, что ваши действия не повлекут за собой убийства двухсот тридцати шести заложников в Маскате. Мы, арабы, такого исхода допустить не имеем права, ибо нас и так презирают за акции, неподвластные нашему контролю. Что до того, на кого я работаю, почему это должно волновать вас больше, чем это волнует нашего общего друга Ахмата? Вы доверяете ему, он доверяет мне. Значит, вы тоже можете доверять мне. Ваша арабская одежда продезинфицирована, выстирана и выглажена. Висит на вешалке в крайнем шкафу слева.

Эван пригладил ладонью волосы:

— Я непременно поразмышляю на досуге над логической задачкой о том, кто кому доверяет.

— Каков план ваших действий, я не знаю, однако догадываюсь, что времени у вас не так уж много.

— Действительно не много. Всего полчаса между половиной двенадцатого и двенадцатью сегодня ночью, — сказал Кендрик, не желая говорить ей ничего больше, кроме как назвать условленное время встречи. — Со мной в самолете летел террорист из посольства в Маскате.

— Он зарегистрировался в отеле «Араду» на Вади-эль-Ахд под именем Т. Фарук.

— Опять таксист?

— Еще один сговорчивый таксист попался, — ответила Калейла, растянув губы в улыбке.

— На кого бы вы ни работали, он, должно быть, весьма влиятельный человек.

— Возможно, вам покажется это странным, но люди, на которых я работаю, не имеют к этому никакого отношения. Они никогда не зашли бы так далеко!

— Чего не скажешь о вас.

— Я была вынуждена. Причины сугубо личные. Ответа на это можете не ждать.

— А вы та еще язва, Каули!

— Калейла, — поправила она. — Почему бы вам не позвонить своему другу в «Араду»? Он купил костюм в магазине отеля, побывал в парикмахерской. Таковы, полагаю, были ваши инструкции. Позвоните,