юг, чтобы успокоиться от пережитого.

Когда я приду к Вам завтра, не задавайте мне никаких вопросов.

Возможно, что-то выйдет не так, как я задумал, но я сразу об этом скажу.

Теперь уже беспокоиться не о чем, — Чарльзу ничего не будет угрожать. Когда я пишу эти строки, он находится в большей безопасности, чем Вы предполагаете. Можете также не бояться Аллена и не ломать себе голову над тем, кто он и откуда взялся. В настоящий момент он просто часть прошлого, такая же, как портрет Джозефа Карвена. Когда услышите мой звонок в дверь, будьте уверены, что этого человека больше не существует. И таинственный незнакомец, который написал то странное послание, больше не побеспокоит Вас и Ваших домочадцев.

Но Вы и Ваша супруга должны приготовиться к самому худшему. Скажу Вам откровенно, бегство Чарльза вовсе не означает, что он когда-нибудь к Вам вернется. Юноша заразился очень опасной и необычной болезнью, как явствует из определенных изменений не только в психике, но и в физическом состоянии.

Не надейтесь снова его увидеть. Пусть утешением Вам послужит то, что он не был злодеем либо безумцем, а всего лишь снедаемым неуемным любопытством юношей, чье пристрастие к древнему и таинственному навлекло на него все эти беды. Он столкнулся с тем, что превосходит разум обычных смертных, и мрачная тень из прошлого поглотила его существо.

А сейчас я перехожу к тому, в чем вы должны мне полностью доверять.

Откровенно говоря, мне хорошо известно, какая судьба постигла Чарльза Варда.

Примерно через год вы сможете, если пожелаете, придумать какую-нибудь трогательную историю о смерти сына, ибо его уже не будет в живых. Поставьте надгробный памятник на Вашем участке Северного кладбища, отмерив ровно десять футов к западу от могилы Вашего отца, и этот памятник отметит истинное место погребения Вашего сына. Прах, покоящийся там, принадлежит Вашей плоти и крови, а не какому-то чудовищу или перевертышу, там лежит тот Чарльз Декстер Вард, которого вы выпестовали, настоящий Чарльз, отмеченный родинкой на бедре, а не дьявольским знаком на груди и шрамом на лбу. Чарльз, который никогда не совершал ничего дурного и заплатил жизнью за свою «строптивость».

Вот и все. Чарльз сбежит из, лечебницы, через год Вы сможете увенчать его могилу надгробием. Завтра ни о чем меня не спрашивайте. И поверьте, чести Вашей семьи ничто не угрожает, и ее репутация останется безупречной, какой была в прошлом.

С глубочайшим сочувствием и пожеланием быть стойким и спокойно смириться с судьбой, остаюсь Вашим преданным другом.

Маринус Б. Виллетт'.

Тринадцатого апреля 1928 года, в пятницу утром, в комнату пациента частной лечебницы доктора Вейта Чарльза Декстера Варда, вошел доктор Виллетт. Не пытаясь избежать разговора со своим посетителем, молодой человек тем не менее был настроен мрачно и явно не желал вести беседу на темы, избранные Виллеттом. Прошлый разговор лишь увеличил взаимную неприязнь, так что после обмена обычными, довольно натянутыми приветствиями, оба смешались, не зная, с чего начать. Атмосфера стала еще более напряженной, когда Вард увидел в застывшем, словно маска, лице доктора, решительность и жесткость, которой прежде не было. Юноша замер в страхе, осознав, что со времени последнего посещения с Виллеттом произошла разительная перемена: излучавший заботливость домашний врач выглядел как безжалостный и неумолимый мститель.

Вард побледнел. Виллетт заговорил первым.

— Найдены важные улики, — сказал он, — должен откровенно предупредить вас: расплаты не избежать. — Выкопали еще немного голодных зверюшек? — насмешливо произнес Вард. Было ясно, что юноша желает до конца выдержать вызывающий тон. — Нет, — медленно ответил Виллетт. — На этот раз мне не понадобилось ничего раскапывать. Мы наняли детективов, чтобы выяснить правду о докторе Алленс, и ой нашли в коттедже искусственную бороду и черные очки.

— Замечательно! — воскликнул юноша, стараясь за насмешливой наглостью скрыть тревогу. — Они наверное больше подошли бы вам чем борода и очки, которые сейчас на вас. — Вам они больше к лицу, — последовал спокойный, словно обдуманный заранее ответ. — Ведь раньше они вам подходили.

После этих слов в комнате внезапно потемнело, будто облако заслонило солнце, хотя небо за окном было ясным. Наконец Вард спросил:

— И только поэтому вы так торжественно заявляете, что расплата неизбежна? Вы считаете таким уж страшным преступлением, что я счел необходимым иметь двойника? — Нет, — спокойно произнес Виллетт. — Вы снова ошиблись. Не мое дело, если кто-то ведет двойную жизнь. Но при условии, что у него вообще есть право на существование, и этот кто-то не уничтожил того, кто вызвал его к жизни из иных сфер.

Вард бешено крикнул:

— Что еще вы там нашли, сэр; и что вы хотите от меня? Доктор немного помолчал, словно выбирая слова для решительного ответа.

— Я нашел, — произнес он наконец, — некий предмет в стенном шкафу над старым камином за панелью, на которой когда-то был написан маслом портрет. Я сжег находку и похоронил прах там, где должна быть могила Чарльза Декстера Варда.

Его собеседник, задыхаясь, вскочил со стула. — Ах, будь ты проклят, кому еще ты сказал... и кто поверит этому теперь... прошли полных два месяца, а я сижу здесь... Что ты задумал?

Несмотря на свой маленький рост, Виллетт выглядел почти величественно, жестом призвав его успокоиться. — Я никому не сказал. Перед нами необычный случай — безумие, проникшее из глубины сков, ужас, пришедший сюда из неведомых сфер; случай, неразрешимый в пределах обычной логики, перед которым бессильны и врачи, и полиция, и судьи. Слава Богу, я смог выйти за пределы обычных представлений, иначе мой рассудок не выдержал бы, столкнувшись с НЕВЕДОМЫМ. Вы не обманете меня, Джозеф Карвен, ибо эта ваша проклятая магия, благодаря которой вы стоите передо мной, — реальность!

Я знаю, как вы соткали колдовскую сеть; пережившую полтора века, в которую поймали вашего потомка-двойника;. знаю, как вы затянули его в прошлое и заставили поднять ваш прах из смрадной могилы. Мне известно, что он прятал вас в своей лаборатории. Известно, что днем вы занимались изучением реалий современной жизни, а по ночам, превращаясь в вампира, рыскали по округе в поисках жертвы, чтобы напитать свежей кровью свое тело, что позже, надев бороду и темные очки, чтобы не вызвать удивления своим феноменальным сходством с Чарльзом, вы показались на людях. Я знаю, что вы решили сделать, когда Чарльз стал протестовать против того, что вы оскверняете могилы везде, где только можете. Знаю, какой вы составили план и как осуществили его.

Вы оставили дома бороду и очки и одурачили охранников, стоявших вокруг дома. Они решили, что это Чарльз вошел в дом, а позже вышел на улицу, на самом же деле тогда вы уже задушили юношу и спрятали труп в стенном шкафу.

Но вы забыли о том, что от Чарльза вас отделяют полтора века, не учли разницу в интеллекте, характере. Каким же глупцом вы были, Карвен, полагая, что достаточно будет внешнего сходства, Почему вы не подумали о манере выражаться, о голосе и почерке? Но в конце концов, как видите, вас постигла неудача. Вам лучше, чем мне, известно, кто написал ту записку старыми саксонскими буквами, и имейте в виду, что его предупреждение не прошло даром. То, что извращает саму природу человеческую, должно быть стерто с лица земли, и, думаю, автор записки позаботится об Орне и Хатчинсоне.

Один из них когда-то писал: «Не вызывай того, кого не сможешь повергнуть». Однажды вы уже поплатились за свою опрометчивость, и ваше проклятое колдовство погубит вас снова. Человек может играть силами природы лишь, до определенных пределов; то, что вы создали, обернется против вас.

Внезапно слова доктора прорвал судорожный вопль, исторгнутый существом, стоящим перед ним. Безоружный, загнанный в угол, потерявший всякую надежду, сознавая, что любое проявление насилия лишь приведет на помощь доктору дюжих санитаров, Джозеф Карвен решил прибегнуть к единственному оставшемуся, у него средству и начал совершать магические пассы. Он делал круговые движения указательными пальцами обеих рук и гулкий бас, который н больше не старался скрыть хрипотой, разнесся по комнате. Раздались: первые слова ужасной формулы:

ПЕР АДОНАИ ЭЛОХИМ, АДОНАИ ЙЕГОВЫ, АДОНАИ САВАОФА МЕТРАТОНА...