нужен, кроме Маргариты и Томми. Потеряв их, он смирился с тем, что придется жить по-монашески, и был уверен, что сможет выдержать, не поддавшись скуке и отчаянию. До недавнего времени это удавалось достаточно успешно. Однако теперь ему захотелось завести друзей, хотя бы одного, и не оставаться столь преданным своему отшельничеству.

Одна пустая миля за другой, а он все ожидал особого шелеста пластика в багажнике за задним креслом.

Он был уверен, что еноты мертвы. Но не понимал, почему ждет, что они возродятся и вырвутся из мешка.

Хуже было то, что знал - если послышится звук пластика, деловито раздираемого острыми маленькими коготками, то, значит, он погрузил в пакеты не енотов, не совсем енотов, может быть, вовсе не похожих на них, а нечто измененное.

- Глупый старый простак, - сказал он, пытаясь пристыдить себя за подобные нездоровые и несвойственные ему мысли.

Через восемь миль после того, как покинул выезд с ранчо, он, наконец попал на большую сельскую дорогу. С этого времени, чем ближе он был к Иглз Руст, тем оживленнее становилось движение на двухполосном асфальте, хотя никто никогда бы не спутал округу с подъездом к Нью-Йорку - или даже к Миссури-Валли.

Ему пришлось ехать через весь город к доктору Лестеру Иитсу, который расположил свою контору и дом на пяти акрах земли в том самом месте, где Иглз Руст вновь переходил в поля. Иитс был ветеринаром, и в течение нескольких лет заботился о лошадях Стенли Квотермесса. Это был седой, с сивой бородой, веселый человек, из которого бы получился хороший Санта-Клаус, будь он толстым, а не сухим, как щепка.

Дом представлял из себя беспорядочное серое нагромождение досок, с голубыми ставнями и шиферной крышей. Так как свет горел и в одноэтажном сарае - видном здании, где помещалась контора Йитса, и в примыкающей к нему конюшне, где держались четвероногие пациенты, Эдуардо проехал еще несколько сотен футов за дом, до конца дорожки, посыпанной гравием.

Когда Эдуардо вылез из 'чероки', передняя дверь сарая-конторы открылась, и вышел человек, омываемый лучами флюоресцентной лампы, оставив дверь полураспахнутой. Он был высок, лет тридцати, с грубоватым лицом и густой каштановой шевелюрой. На лице появилась широкая и простая улыбка:

- Здрасте! Чем могу вам помочь?

- Я ищу Лестера Йитса, - сказал Эдуардо.

- Доктора Йитса? - улыбка исчезла. - Вы его старый друг или как?

- Я по делу, - сказал Эдуардо. - У меня несколько животных, я хотел бы, чтобы он взглянул на них.

Явно заинтригованный, незнакомец произнес:

- Ну, сэр. Я боюсь, что Лес Йитс больше не занимается такими вещами.

- Как? Он оставил дела?

- Умер, - сказал молодой человек.

- Как так?

- Около шести лет назад.

Это потрясло Эдуардо.

- Мне жаль это слышать.

Он совершенно не осознавал, что прошло столько времени с тех пор, как они виделись с Йитсом.

Поднялся теплый ветерок и расшевелил лиственницы, которые расположились группками в разных местах по всему имению.

Незнакомец сказал:

- Мое имя Тревис Поттер. Я купил этот дом и практику у миссис Йитс. Она переехала в меньший дом в городе.

Они обменялись рукопожатиями, и вместо того, чтобы представиться, Эдуардо сказал:

- Доктор Йитс занимался лошадьми на ранчо.

- А какое это ранчо?

- Ранчо Квотермесса.

- Ага, - сказал Тревис Поттер, - тогда вы, должно быть, мистер Фернандес, так?

- Извините, да. Эд Фернандес, - у него возникло тяжелое чувство, что этот ветеринар собирался прибавить - 'о котором говорили...' или что-то в этом роде, как будто он был местным чудаком.

Он подумал, что, должно быть, так и есть. Получивший имение в наследство от своего богатого нанимателя одиночка. Затворник, который редко обменяется словечком с кем-либо, даже когда выбирается в город, вероятно, стал маленькой загадкой для жителей городка. От этой мысли он поежился.

- А как давно у вас были лошади? - спросил Поттер.

- Восемь лет назад. До самой смерти мистера Квотермесса.

Он подумал, как все это кажется странным - не говорить с Йитсом восемь лет, затем появиться через шесть лет после его смерти, как будто прошла только неделя.

Они постояли некоторое время в молчании. Июньская ночь вокруг была полна стрекотания сверчков.

- Ну, - сказал Поттер, - где эти животные?

- Животные?

- Вы сказали, что у вас есть животные, которых вы бы хотели показать.

- А! Да!

- Он был хорошим ветеринаром, но уверяю вас, я не хуже.

- Я уверен в этом, доктор Поттер. Но это мертвые животные.

- Мертвые?

- Еноты.

- Мертвые еноты?

- Три.

- Три мертвых енота?

Эдуардо подумал, что если у него была репутация местного чудака, то теперь он ее только увеличил: так долго не имел практики общения, что теперь не мог ничего толком объяснить.

Глубоко вздохнул и рассказал, то, что было необходимо, не входя в описание двери и других странностей:

- Они вели себя забавно, бегали кругами среди бела дня. Затем померли один за другим. - Он сжато описал их смерть в агонии, кровь на ноздрях и ушах. - Я просто подумал - не было ли это бешенством?

- Вы живете наверху, у подножия, - сказал Поттер. - Там всегда встречается небольшой процент бешеных животных среди диких популяций. Это естественно. Но у нас не было таких случаев уже долгое время. Кровь на ушах? Это не симптомы бешенства. А пена изо рта у них не текла?

- Этого я не видел.

- Они бегали по прямой?

- Кругами.

Мимо проехал пикап, музыка 'кантри' неслась из радиоприемника так громко, что заполнила всю заднюю часть поместья Поттера. Но это была печальная музыка.

- Где они? - спросил Поттер.

- Я положил их в пакеты, здесь, в машине.

- Они вас покусали?

- Нет, - ответил Эдуардо.

- Поцарапали?

- Никаких других контактов.

Эдуардо объяснил, какие меры предосторожности он предпринял: лопатка; бинт, резиновые перчатки.