скорбь. Как же положить ей конец? По-моему, ответа не существует. На днях вы говорили, что в скорби развертывается целостное движение страсти. Что это значит?

Кришнамурти: Существует ли какая-то взаимосвязь между скорбью и страстью? Интересно, что такое скорбь? Существует ли беспричинная скорбь? Мы знаем скорбь, которая одновременно является причиной и следствием. Умирает мой сын; в этот факт вовлечены мое отождествление с сыном, мое желание, чтобы он стал кем-то таким, кем не стал я, и мои поиски непрерывности благодаря ему; так вот, когда он умирает, все это подвергается отрицанию, и я остаюсь без всякой надежды. Здесь налицо и моя жалость к себе, и страх, и боль, которая и является причиной страха. Такова участь каждого. Вот что мы понимаем под скорбью.

Далее, существует скорбь, порожденная временем, скорбь, вызванная неведением — не отсутствием знаний, а незнанием собственной разрушительной обусловленности; скорбь незнания себя; наконец, существует скорбь, причина которой — незнание красоты, заключенной в глубине собственного бытия и выхода за его пределы.

Видим ли мы, что, когда бежим от скорби посредством всевозможных объяснений, мы растрачиваем на мелочи какое-то невероятное происшествие?

П.: Что же делает человек?

Кришнамурти: Вы не ответили на мой вопрос: существует ли скорбь без причины и следствия? Мы знаем скорбь — и знаем движение прочь от скорби.

П.: Вы сказали о скорби, свободной от причины и следствия. Разве такое состояние существует?

Кришнамурти: Человек с незапамятных времен жил со скорбью. Он никогда не знал, как с ней быть, поэтому он или поклонялся скорби, или бежал от нее. Оба эти подхода составляют одно и то же движение. Но вот мой ум не прибегает ни к одному из них. Кроме того, он пользуется скорбью как средством пробуждения. Что же тогда происходит?

П.: Все другие вещи суть продукты наших ощущений. Скорбь — это нечто большее: это движение сердца.

Кришнамурти: Я спрашиваю вас: какова взаимосвязь между скорбью и любовью?

П.: Обе они представляют собой движение сердца.

Кришнамурти: Что такое любовь и что такое скорбь?

П.: И то, и другое — движение сердца; одно движение определяется как радость, другое — как боль.

Кришнамурти: Является ли любовь удовольствием? Считаете ли вы, что радость и удовольствие — одно и то же? Без понимания природы удовольствия нет глубин, ведущих к радости. Вы не в состоянии призывать радость. Радость случается. И этот случай можно превратить в удовольствие. Когда же удовольствие подвергается отрицанию, в этом начало скорби.

П.: На одном уровне это так, но на другом дело обстоит иначе.

Кришнамурти: Как мы сказали, радость — не такое явление, которое можно призывать. Она случается. А вот удовольствие я могу призывать, могу к нему стремиться. Если удовольствие — это любовь, такую любовь можно культивировать.

П.: Мы знаем, что удовольствие — не любовь. Удовольствие может быть одним из проявлений любви, но это не любовь. И скорбь, и любовь — обе они проистекают из одного источника.

Кришнамурти: Я спросил: какова взаимосвязь между скорбью и любовью? Может ли существовать любовь, когда налицо скорбь, если под скорбью понимать все то, о чем мы говорим?

П.: Я бы сказала: да!

Кришнамурти: В скорби присутствует фактор разъединения, разорванности, разлуки. Разве в скорби нет известной доли жалости к самому себе? Каковы же взаимоотношения между всем этим и любовью? Существует ли в любви зависимость? Обладает ли любовь свойством «меня» и «тебя»?

П.: Но вы говорили о страсти...

Кришнамурти: Когда нет движения бегства от скорби, тогда есть любовь. Страсть — это пламя скорби, и это пламя можно зажечь лишь в том случае, когда нет бегства, нет сопротивления. Что же это значит? Это значит, что скорбь не содержит в себе качества раздвоения.

П.: Тогда, если мы придаем скорби такой смысл, будет ли состояние скорби чем-то отличаться от состояния любви? Скорбь — это боль. Вы говорите, что когда этой боли не сопротивляются, не бегут от нее прочь — тогда вспыхивает пламя страсти.

Странным образом в древних текстах говорится, что кама, или любовь, агни, или огонь, и яма, или смерть, — одно и то же. Они расположены на одном уровне; они тождественны; они создают, очищают и разрушают, чтобы опять создавать. Этому необходимо положить конец.

Кришнамурти: В том-то и дело! Каковы взаимоотношения ума, который понял скорбь и потому положил ей конец? Каково качество ума, который больше не боится конца, не боится смерти?

Когда энергия не рассеивается в бегстве, она становится пламенем страсти. Сострадание — значит страсть ко всему. Сострадание и есть страсть ко всему.

Слушательница П.: Я подумала, что есть смысл обсудить отношение в древней Индии к вопросу об алхимии и мутации, а также выяснить, не связаны ли открытия алхимии с тем, о чем вы говорите. Знаменательно, что Нагарджуна, один из крупнейших толкователей буддийской мысли, был мастером алхимии. В Индии поиски алхимика были направлены не столько на превращение низшего