— Кутежей и диких выходок, — прервал его Тревор. — Я тоже не досыта вкусил свободной жизни, прежде чем был брошен на супружескую наковальню в двадцать два. Марк переводил глаза с одного брата на другого. Казалось, они оба получали удовольствие от столь раскованной беседы, однако Джеймс все же заметил:

— О Боже, но ты же хотел Хелен, Тревор! Ты бегал за ней как комнатный щенок, она олицетворяла все, о чем ты только мог мечтать.

Вмешалась Антония.

— Урсула рассказывала нам, что Хелен была самой красивой девушкой в Балтиморе. По ее словам, вы были прекрасной парой, как из романа миссис Рэдклиф.

— Она была красива? Хм.., не знаю. Помню лишь, что она была очень молода.

— Но, Тревор, — сказала Урсула со смущенной улыбкой. — Я всегда думала, что ты обожал Хелен, что она была самой прекрасной женщиной, которую ты только мог пожелать.

Фанни молчала, с вожделением поглядывая на груши, присыпанные корицей, но неожиданно для себя почему-то выбрала яблоко.

Тревор ничего не ответил.

Они стояли лицом к лицу в спальне Дукессы.

— Нет, я запрещаю. Это невозможно.

— Марк, я прекрасно чувствую себя, все будет в порядке, обещаю. Пожалуйста, мне очень нужно прогуляться верхом. Я буду очень осторожна.

Ему нужно было заняться делами со своим управляющим, мистером Фрэнксом, что заняло бы не менее двух часов. Кроме того, на нем висел еще и Криттакер с охапкой счетов и писем. Двое друзей- офицеров изъявляли желание увидеться с ним. И все же он сказал:

— Я поеду с тобой. Одну тебя отпускать нельзя. Дукесса в восторге протянула к нему руки:

— О, благодарю!

Он обнял ее в ответ и нежно прижал к себе.

— Как ты хитра, Дукесса.

— Это не займет много времени. Я лишь хочу проехаться вокруг тыквенных полей мистера Поплвела.

Он молча смотрел на нее, не выпуская из рук.

— Но… Марк…

Она потянулась к нему навстречу, и он увидел в ее темно-голубых глазах, казавшихся сейчас особенно глубокими, желание. Желание? Почему бы и нет? Разве она не была его женой? Но вот так, посреди дня? Подобная несдержанность вполне извинительна для мужчины, но чтобы женщина… Как это согласуется с ее честью? Он не знал как, но в ее женской чести больше не сомневался. Марк поцеловал ее, скользя языком между ее губ.

— Я не занимался с тобой любовью с визита этого молодого дарования — доктора Рейвна. Нет, Дукесса, не теперь. Ах, если бы ты знала, какие вкусные у тебя губы, какая ты вся до невозможности нежная и податливая! Тебе приятно со мной?

— Такого, как ты, нет в мире, Марк! Даже искатель чужих наследств Тревор и байроновский тип Норт Найтингаль не могут сравниться с тобой.

Он усмехнулся, продолжая целовать ее, слегка покусывая ее нижнюю губу, проводя языком внутри ее рта.

— Это комплимент мне или насмешка над моими друзьями? Как я должен понимать?

— Как хочешь, Марк. Я чувствую тебя.

— Еще бы тебе меня не чувствовать! Я хочу тебя каждый раз, как только подумаю о тебе, а думаю я о тебе почти всегда. Хочу, стоит лишь мне почувствовать запах твоих духов или услышать шорох юбок.

'Да, но ты не хочешь ребенка, которого я ношу, потому что ненавидишь моего отца”, — подумала Дукесса. Она удивлялась, не понимая, как он может желать ее и не хотеть их ребенка. Нет, он даже не хочет до конца поверить в то, что она беременна. Как бы там ни было, но он — ее муж, занимающий главенствующее место в ее сердце, да и в жизни.

— Да, ты права, я хочу тебя. — Взяв за бедра, он плотно прижал ее к себе, вновь закрывая ее губы своими. Потом прислонил к стене, приподнимая. — Положи свои ноги мне на талию. — Он быстро расстегнул свои замшевые лосины, поднял ворох ее юбок и, приспустив нижние кружева, легко проник в нее.

Его язык был у нее во рту, так же как и его плоть в ее возбужденном лоне. Она расслабленно стонала, изнемогая от наслаждения. Сладостные волны пробегали по ее телу. Несколько раз она была уже близка к оргазму, но сдерживалась, пока не настал момент, когда это стало уже невозможным. Дукесса хотела кричать, но ее рот был закрыт поцелуем, и поэтому она лишь тихо урчала и вздрагивала. Наконец ее ноги соскользнули с его боков.

— Я много потерял из-за того, что не мог целовать твою грудь, — пробормотал он, отпуская ее губы.

— А я много потеряла оттого, что не могла целовать твой живот, — ответила она. — Возможно, целуя его, я бы захотела наклониться ниже, как ты думаешь?

Он усмехнулся, слегка шлепая ее по ягодицам и тут же гладя.

— Помойся, моя радость, а потом, если у тебя еще есть силы, я готов отправиться на прогулку. — Он помедлил у двери в свою спальню. — Я ни в чем не в силах отказать тебе, как бы ни был занят.

Она пристально смотрела на него. Его последние слова заставили сладострастно сжаться ее лоно. Да, возможно, это и есть то недостойное, на что намекал ей однажды Баджи. Пусть так. Она ничего не могла с этим поделать.

Американские Уиндемы все же были готовы к отъезду в пятницу утром, горы их багажа Были привязаны к крыше фаэтона, нанятого Тревором.

Вильгельмина сказала на прощание Дукессе:

— А ты снова прекрасно выглядишь. Какая жалость!

— Что ты сказала, мама?

— Мой дорогой Джеймс, я лишь сказала Дукессе, что она превосходно выглядит и могла бы весело провести время вместе с нами в столице.

— Именно так я и поняла, мэм, — сказала Дукесса. — Надеюсь, на вашем проклятом языке скоро вскочит язва.

— Что, что ты говоришь, Дукесса? — спросил Джеймс, усмехаясь и прикрывая свой рот рукой.

— Ах, я лишь выразила надежду, что ваша мама как-нибудь еще посетит нас.

Вильгельмина в изумлении уставилась на нее, потом пробормотала, понижая голос:

— С каждым разом тебе удается все удачнее защищаться. Но ничего, однажды этому придет конец.

— Без сомнения, вы правы, мэм. Но если рассчитывать на нормальный ход событий, то раз вы намного старше меня, то и конец вам придет раньше.

— Это наша единственная надежда, — прошептал себе под нос Марк так, чтобы не расслышала американская тетушка.

— Ты тоже заслуживаешь смерти, раз одобряешь ее оскорбления.

— Святые небеса, что ты говоришь, мама?

— Ничего особенного, Урсула, лишь то, что Марк вполне достоин своей жены. Но ему бы не стоило так оскорблять своих родственников, ведь его нельзя извинить недостатком воспитания, как Дукессу.

Та лишь рассмеялась.

— Вы просто старая ведьма, мэм. Хорошо бы у вас отвалилось колесо в дороге.

— Что ты говоришь, Марк?! — вскричала тетя Гвент.