предпринять что-то еще. Может быть, оторвать толстый сук у придорожной липы? Но он был слишком высоко, ей не достать. С молниеносной быстротой спешившись и сев прямо на землю, она стянула со своей ноги ботинок с острой шпорой, затем вскочила на ноги и, размахивая им, наступала на Марка.

— Я, кажется, предупреждала, что заставлю тебя пожалеть об этом! — неистово кричала она — О, почему только у меня под рукой нет ружья, как бы оно сейчас пригодилось! — Она больно ударила его по плечу. Марк старался заслонить собой Селесту.

— Но, Дукесса, ты же нездорова сейчас, и сама знаешь это. Я постился последние дни, давая тебе больше отдыхать. Но я же мужчина, Дукесса. Ты не имеешь права быть эгоисткой, думающей лишь о своих прихотях и вечно бунтующем животе Селеста здесь как раз к месту, и она погостит лишь во время твоих недомоганий. У тебя нет никаких оснований для беспокойства.

— Это не я была больна последние четыре дня, а ты хандрил и притворялся, будто решил стать святошей и принял обет безбрачия. Ты ни одного раза даже не сказал мне, что тебе нужно. Ты проклятый дурак, я ненавижу тебя! — Она ударила его ботинком по руке. Эта подлая гадина скрывалась за его спиной, она бы ударила и ее, если бы только могла дотянуться.

Сэмпсон и двое лакеев возникли на лестнице. Краем глаза она видела, как неохотно они сделали шаг вперед, понукаемые для виду Спирсом. Выходит, он на ее стороне. Размахнувшись, она снова ударила Марка. Тот поспешно отскочил шага на три назад.

— Но, Дукесса, поосторожнее со своим проклятым ботинком!

— Как ты посмел притащить ее сюда! — кричала она. — Мог бы для вида отправиться в Лондон по делам, как делают другие грязные ублюдки, черт побери! Ты сам напросился и получишь по заслугам, я не прощу твою подлую измену! — Она еще несколько раз ударила его.

— О, Дукесса, я уже совершенно признаю твои права! — Он потирал руку и плечо. — Неужели ты еще не устала? Посмотри на свою ногу, твой чулок уже изорван. Отдохни!

— Я сниму твою голову с плеч, Марк Уиндем! Я задушу тебя своим рваным чулком и отдохну тогда, когда ты уже перестанешь хрипеть в предсмертных судорогах, уткнувшись носом в землю!

Она снова замахнулась ботинком и вдруг застыла в недоумении. Марк не был зол и не испытывал страха, он — смеялся. Смеялся!

Над ней!

Женщина с любопытством выглядывала из-за его спины. Кажется, она тоже была готова разразиться хохотом. Бессильно опустив руку, Дукесса села на землю и стала натягивать ботинок на ногу. Потом снова поднялась и бросилась на него уже с кулаками. Она то била его, то цеплялась за волосы. Наконец он схватил ее руки и, прижимая к бокам, держал до тех пор, пока она не успокоилась — У тебя очень сильные кулаки, Дукесса. Хватит, считай, что ты уже достаточно меня покалечила!

— Пусти меня, ублюдок!

— Как же я отпущу тебя? Вдруг ты кинешься за пистолетом и застрелишь меня?

Изловчившись, она изо всех сил ударила его ногой по голени. Он лишь усмехнулся.

— Скажи лучше, как ты находишь Селесту Гриншоу? Разве она не очаровательна? И она бесконечно обожает меня. Проделала весь этот длинный путь на север лишь ради того, чтобы я не был обделен женской лаской.

Дукесса вдруг почувствовала себя одураченной. Наверняка он подстроил все это, чтобы заставить ее выйти из себя. Разве только отъявленный злодей станет выставлять так напоказ свои измены. Марк же не был таким. Он разыграл ее, обвел вокруг пальца.

Она старалась успокоить свое дыхание, нужно было срочно менять тактику.

— Здравствуй, Селеста, — наконец выговорила она все еще прерывающимся голосом. — Итак, ты приехала, чтобы освободить меня от мужлана, которого я уже устала видеть в своей постели? О, я очень рада этому, сердита же на него была совсем за другое. Я сразу даже и не поняла, зачем ты здесь, но теперь очень, очень рада. Знаешь, мне пришлось даже притвориться больной, лишь бы он отстал от меня. Но теперь, когда ты здесь, я, пожалуй, снова начну улыбаться и резвиться. Слава Богу, мне уже не нужно притворяться больной! Спасибо тебе, Селеста! Могу я показать тебе твою комнату или ты предпочитаешь сразу пройти в спальню его сиятельства?

Дукесса с удовольствием почувствовала, как Марк вдруг сжал ее руками. Она взглянула на него, лучезарно улыбаясь.

— Прости, что я вынуждена была столько притворяться, Марк. Возможно, я просто слишком глупа и не сумела оценить всех твоих достоинств. Но теперь, когда я вижу, какая очаровательная женщина влюблена в тебя.., мне, право, становится неловко за свое поведение. Я начинаю понимать, какому чудесному экземпляру мужской породы отказывала. О, мой дорогой муж, Марк, как же ты был добр и терпелив со мной!

— Я убью тебя, — прошипел он сквозь зубы, основательно встряхивая ее. Но тут же остановился. — Пожалуй, я лучше оставлю тебя в покое. Ты и так уже перепортила новые розовые кусты, посаженные мистером Биргсом. Нет уж, довольно, мадам! — Он помолчал и потом вдруг ласково погладил ее плечи. Глаза его были лучезарно-голубыми. — Если я такой добрый и прекрасный муж, то и ты тоже не менее достойная жена. Но теперь я должен позаботиться о Селесте, которая, несомненно, устала с дороги. Не стоит беспокоиться, дорогая. Я сам покажу ей комнату. — Он ласково потрепал Дукессу по щеке и поцеловал в лоб на манер доброго дядюшки. Затем снова повернулся к молчаливо стоящей женщине.

— Ну, разве она не очаровательна, Селеста? Смотри, какая она у меня покладистая, а ты боялась не понравиться ей! Идем, я провожу тебя в твою комнату и помогу переодеться с дороги. Ты немного запылилась, но ничего, я прикажу приготовить ванну и сам потру тебе спину. После чего мы будем наслаждаться с тобой любовью до самого ужина, потом ненадолго прервемся, чтобы начать снова…

— Марк! — прервала его Дукесса.

— Что такое, дорогая? — спросил он, поворачиваясь к ней.

— Если ты сию же минуту не уберешь от нее руки, то будешь очень жалеть.

Он тут же убрал руки.

— Что-нибудь еще, Дукесса?

— Если ты не перестанешь насмехаться надо мной, то тоже очень пожалеешь.

— Какие могут быть насмешки, Дукесса?

— Что ж, отлично. Теперь, мисс Гриншоу, вы подниметесь наверх, и Сэмпсон покажет вам вашу комнату.

Мисс Гриншоу рассмеялась. — Ну, милорд и миледи, полагаю, это ничья. Должна заметить, вы неплохо развлекли меня. В последние десять минут я смеялась больше, чем в прошлом году в “Друри Лейн”. Подумать только, его сиятельство еще и заплатил мне за те десять минут, что я прохохотала здесь. А вы, миледи, были так добры, что даже предложили кров. Благодарю вас! Надеюсь, его сиятельство тоже не будет противиться тому, чтобы я смогла здесь по крайней мере переночевать. Ах да, извините, но мое имя не Селеста, а Энн Гриншоу, Селеста [3]! Подумать только, как это глупо звучит.

— Что ж, всего одна ночь. Прекрасно, — ответила ей Дукесса. — Вы слишком хороши собой, чтобы оставаться здесь дольше. Я прослежу за тем, чтобы его сиятельство не выходил сегодня ночью из своей спальни. У нас прекрасный повар, а после ужина вы сможете развлечься с нашими американскими родственниками.

Мисс Гриншоу, усмехнувшись, стала подниматься по лестнице. Она выглядела более элегантно и соблазнительно, чем Дукесса.

Марк едва сдерживался от смеха. Неожиданно он привлек Дукессу к себе.

— Ты можешь быть очень свирепой. Бедные Спирс и Баджи! Они даже вообразить такого не могли. Хотя нет, Мэгги готова была держать пари, что ты превратишься в засохший сучок, а Баджи уверял, что ты вышибешь дух из него бренного тела. Спирс же посмеивался и доказывал, что такие шуточки недостойны моего сиятельства, графа Чейза.

Какое-то время Дукесса смотрела на него, не отрываясь, а потом вдруг кинулась исследовать те места его тела, куда попала своим ботинком.

— Я не поранила тебя, отвечай?!

— О да, я с ума схожу от боли в боевых ранах, нанесенных твоей рукой!