шлюхе… — Не знаю, верил ли мой отец на самом деле в существование сокровища, спрятанного в каком-то тайнике Чейза, — говорил Тревор, — но он знал огромное количество любопытных анекдотов о времени Генриха VIII. Благодаря всем этим басням мы и находимся сейчас в Ривзе. Моя мать надеется, что здесь, в одном из маленьких антикварных магазинчиков, мы сможем отыскать ключ к тайне. Магазинчик принадлежит Леонардо Боргесу. Наши отцы были друзьями с детства. Они долгое время вели интенсивную переписку. Отец считал, что мистер Боргес знает о многих любопытных вещах, особенно по части местных достопримечательностей и истории. Недавно он написал моей матери, что откопал нечто интересное, касающееся сокровищ Уиндемов. Возможно, сейчас в этой маленькой антикварной лавчонке нам удастся напасть на след фамильного достояния. Что скажешь на это, Дукесса? Тебе уже немного интересно?

— Невероятно интересно! — воскликнула она и снова рассмеялась. Сквозь собственный смех она услышала, как Марк пробормотал под нос: “Кретинка, полная идиотка”.

— Но послушайте, Тревор, — сказала Дукесса, — вряд ли ваша мама будет довольна тем, что вы посвятили нас в эту тайну.

— Все это чепуха, — ответил Тревор, пожимая плечами. — Не думаю, что сокровища существуют. Марк абсолютно прав в своем неверии. Ничего, Дукесса, надеюсь, скоро эти игры будут закончены. Я должен уговорить свою мать как можно скорее отправиться в Лондон. Но прежде необходимо убедить ее, что все возможности исчерпаны и здесь нет и следов каких-то сокровищ. Полагаю, ты уже имела счастье столкнуться с ее упрямым характером.

— Но даже если здесь и есть что-либо, то при чем тут твоя мать? Сокровище должно принадлежать Марку.

— Возможно, она придерживается другого мнения на этот счет, не знаю. Но если бы ей стало известно, что я выдал секрет вам, то она, без сомнения, захотела бы воткнуть нож мне в глотку. Полагаю, она намерена втайне, однажды в полночь при лунном свете, откопать это сокровище, а потом сбежать с ним.

— Я обязательно расскажу ей обо всем, как только мы вернемся. Увидеть нож в твоей глотке было бы неплохо, — пробормотал Марк.

— Не принимай близко к сердцу его слова, Тревор. Он просто неудачно шутит. Мы ничего не скажем твоей маме, ей и в голову не придет, что мы напали на след ее, то есть нашего, сокровища. Но скажи, что обо всем этом думает Урсула?

Тревор послал ей какой-то странный взгляд.

— Урсула всего лишь девочка.

— Разумеется, и никто не собирается оспаривать того. Но все же, что она думает об этом загадочном сокровище?

— Я не знаю.

— Должна вам заметить, дорогой кузен, что у женщин тоже есть мозги и воображение. Они могут догадываться о таких вещах, которые вам и не снились.

— Да… — ответил Тревор каким-то сдавленным голосом.

— Дукесса права, — вмешался Марк, — женские таланты иногда могут привести мужчину в полное изумление. — Он вдруг заметил спокойный, самодовольный взгляд Дукессы, обращенный одновременно на него и Тревора. “Не слишком ли она уверена в себе? — подумал он. — Похоже, она уже не прочь флиртовать с любым, кто только пожелает доставить ей это удовольствие”.

Тревор хмуро посматривал на Марка. К магазинчику они приближались в молчании.

Мистер Боргес явно был удивлен, встречая вместо одного троих гостей. Его удивление еще более возросло после того, как они представились. Он быстро пропустил их в помещение и опустил шторы на окнах, погрузив всех в полумрак.

— Вряд ли вы поверите во все это, — говорил он, с воодушевлением пожимая руку Тревора в приветствии.

— Очень может быть, — ответил Тревор, улыбаясь. Леонардо Боргес был очень крепким мужчиной с бычьей шеей и абсолютно лысый.

— Очень рад вашему визиту, мистер Уиндем, и вашему, милорд. Мне приходилось встречать предыдущего графа Чейза. Вашу очаровательную жену я вижу впервые. Очень, очень приятно! Ее сиятельство, вне всяких сомнений, прекрасна… У меня нет слов! Но, мистер Уиндем, позвольте выразить вам мое соболезнование в связи со смертью вашего отца, мне писала о ней миссис Уиндем.

Отец Тревора умер уже пять лет назад, но тем не менее он вежливо кивнул мистеру Боргесу.

— Благодарю вас, сэр. Теперь, насколько я понимаю, вы хотели бы сообщить нам кое-что, касающееся таинственного сокровища Уиндемов?

Мистер Боргес придвинулся ближе и понизил голос до шепота:

— О, разумеется! Но я не настолько глуп и вижу, что вы считаете это лишь пустой болтовней, сказкой, укоренившейся в сознании вашей мамы благодаря пылкому воображению вашего отца. Неужели я произвожу впечатление человека, способного попустительствовать пустой болтовне и слухам? Я замечаю искру неуверенности в ваших глазах. Предыдущий граф Чейз не верил ни в какие сокровища. Вы тоже можете считать меня за дурака, искателя приключений. Ради Бога, думайте что хотите, ничего страшного. Но вам все же придется ознакомиться вот с этим. — Он вдруг резко развернулся и, насколько позволяли крупные габариты тела, ринулся к зашторенному входу в боковую комнату. Через мгновение он уже шел обратно, держа в руках объемистый старинный фолиант. Переплет его был украшен крестом, покрытым местами выцветшей, местами облупившейся красной краской и унизанным почерневшими от времени жемчужинами.

— Прошу вас сюда, подальше от света. Боюсь, как бы ветхие страницы не рассыпались в прах при дневном свете. Взгляните.

Мистер Боргес осторожно положил фолиант на крышку прилавка. Дукесса едва не задохнулась от пыли, когда он начал переворачивать страницы, каллиграфически исписанные старинным шрифтом. Одни страницы были исписаны черным, другие — синим, а некоторые — даже красным тоном краски. Было множество рисунков — животные, пасущиеся на лугах, по краям которых виднелись странные сооружения типа дольменов; мужчины и женщины, молящиеся коленопреклоненно во дворике перед небольшой нормандской часовней, казавшейся очень знакомой, и, наконец, величественное аббатство, изображение которого было выполнено густой черной краской на фоне зловеще-черных облаков. Даже следующие за ним страницы были того же мрачного, сочного тона.

— О, мне кажется, я узнаю это строение! — воскликнул Марк, осторожно проводя кончиком пальца по контурам.

— Ах, разумеется, милорд. Это ведь аббатство Сент-Сваль, бывшее когда-то одним из самых богатых во всей северной Англии.

— Его руины лежат неподалеку от Чейза, — добавил Марк.

— Конечно, это Сент-Сваль, — сказала Дукесса, — мы с Фанни и Антонией в детстве играли там в американских индейцев.

— Ах, миледи, а вы знаете, что во времена Генриха VIII Кромвель — этот голодный шакал — поставил Сент-Сваль первым в своем грабительском списке?

— Кромвель? — переспросил Тревор. — Насколько мне известно, он предводительствовал антироялистской партией в середине XVII века. Благодаря ему был обезглавлен наш король Чарлз.

— Это был Оливер Кромвель, а я говорю о Томасе, его дяде, алчном предателе и всевластном ничтожестве. Генрих VIII назначил его вице-королем, предоставив тем самым неслыханную власть. — Понятно, — сказал Тревор, — и что это был за список?

— Казна короля оказалась пуста, и Томас придумал гениальный план ее восполнения — конфискацию ценностей у монастырей. Чтобы обосновать законность этих действий, потребовалось провести Реформацию и объявить Генриха VIII главой англиканской церкви. Более трех лет продолжался период секуляризации церкви и общего падения нравов, когда открытый разбой и грабеж сделались чуть ли не нормой во всех слоях общества. Кромвель составил список монастырей, в котором первыми были самые богатые. С них и началась вакханалия.

— Я начинаю понимать, откуда идут эти легенды о сокровищах, — сказал Марк. — Монастыри