легко установить на корабль, в другом — части палуб, в третьем — канаты и паруса. Слуга принцессы сказал мне, что на Изольде старались строить корабли по одной мерке, чтобы запасные части были взаимозаменяемы.

Сначала корпус корабля буксировали по воде к первому складу, где на него устанавливали мачту, потом дальше — ко второму, где ставили части палубы, потом к третьему и так далее.

Собранный корабль буксировали к выходу, устанавливали на него весла и скамьи для гребцов, загружали запасы солонины, воды и вина. На каждом складе хранился только один вид припасов или запасных частей. Когда корабль достигал конца ряда пристаней, он был полностью собран, оснащен и готов принять команду на борт. Сам процесс был потрясающим, а вот корабли — не очень. Все они были одного типа — огромные одномачтовые галеры вроде той, с которой я спасла принцессу. Конийцы почему-то не жаловали быстрые суда, в отличие от Холлы Ий и жителей внешних островов.

Я посчитала своим долгом поинтересоваться, как конийцы ведут морскую войну, и обнаружила, что в этом они недалеко ушли. Их действия были еще более примитивными, чем тактика, которой обучали моих женщин, когда мы готовились к погоне за архонтом. На корабли конийцы сажали солдат — буквально набивали ими трюм, причем солдаты понимали в морских сражениях меньше, чем я до моего отплытия из Ликантии. У капитана была простая задача — держаться вместе с другими кораблями, пока не встретится враг. Тогда отдавался приказ об атаке рассыпным строем. Противника старались взять на абордаж. Все оружие — от катапульт до вороньих клювов, которые намертво втыкались в палубу вражеского корабля, — было приспособлено только для этой цели. Таран у них считался новшеством. Часто тонул не тот корабль, который таранили, а тот, который производил маневр. Иногда после тарана строй нарушался, что, по конийским понятиям, считалось недопустимым. Так сражались конийцы, а поскольку у Сарзаны корабли и тактика будут точно такими же, исход битвы решит число воинов, магия и справедливость. Последняя, кстати, редко появляется на поле брани.

Я помнила, что Страйкер и Дюбан говорили о конийской галере во время шторма, припомнила и свои собственные мысли насчет стаи волков и медведя. Решив, что ум хорошо, а два — лучше, вечером я устроила совещание, на которое пришли Корайс, Исмет, Дика и Полилло, которая шумно протестовала, заявляя, что она — боец, а не стратег.

На базаре я купила дешевую модель одной из этих чудовищных конийских галер, и мы впятером или вчетвером сидели вечерами вокруг нее, как дети вокруг ванны с корабликами, и думали. Некоторые мысли были дельными, но большинство — глупыми или неосуществимыми. Но я прилежно записывала их все, проклиная свое неумение как следует подбирать слова. Вкратце я расскажу, до чего мы додумались.

Несмотря на протесты Ксиа, большую часть времени теперь ее тренировала Исмет. Я поняла, что такие вещи лучше преподают чужие люди. Друг или слишком требователен, или слишком мягок. Кроме того, нет ничего лучше сурового сержанта, чтобы понять, кто чего стоит. Поэтому Ксиа вместе с остальными стражницами упражнялась во дворе. Она овладела луком, мечом и копьем, словно была рождена с ними. Ее лицо загоралось жестокой радостью, когда она побеждала на мечах партнершу по спаррингу, нанеся удар деревянным оружием. А когда я увидела, как уверенно она посылает стрелу за стрелой в мишень, я порадовалась, что не дала себя уговорить и не осталась ее тренером.

С физической подготовкой все было по-другому. Каждый вечер мы бегали по серпантину, окружавшему центральную холмистую часть Изольды. Дистанция была длиной в добрых пять миль и начиналась у гавани, а заканчивалась у маленькой таверны неподалеку от моей виллы. Около недели принцесса тренировалась, прежде чем оказалась способной пробежать круг один раз. В конце недели она была в ужасе, когда я сказала ей, что придется пробегать этот круг не меньше четырех раз.

— Впрочем, я сомневаюсь, что тебе это удастся, — добавила я. — Осталось слишком мало времени на тренировки, а твои ноги еще слишком слабы.

— Что не так с моими ногами? — возмутилась она. — В постели они тебе нравятся.

— Да, я люблю их, — согласилась я. — И в них достаточно силы, чтобы обвиться вокруг моей шеи. Но для боя выносливости нужно больше, чем для любви. Ноги в сражении бывают важнее оружия. Часто приходится бежать много миль, прежде чем встретишь врага, потом надо выдержать бой, а потом после драки иногда приходится маршировать много миль, прежде чем начальство разрешит отдохнуть.

— Мы будем на кораблях, — сказала она. — Ходить вообще не придется. Мне кажется, одного круга более чем достаточно.

— Ладно, если выполнишь мое желание, — сказала я.

— Какое? — спросила она, озорно прищуриваясь.

Я шепнула ей на ухо. Она хихикнула.

— Это мне нравится. Так, значит, больше бегать не надо?

Наконец был назначен день совещания командиров. Нам должны были представить нового адмирала флота. Я думала, что подготовилась к этому, но, как обычно, когда пытаешься предсказать поведение мужчин, ошиблась.

Несмотря на протесты моих стражниц, я знала, что главой экспедиции против Сарзаны, по крайней мере официально, меня не сделают. Что бы там ни говорил Совет, я знала, что в лучшем случае буду назначена советницей, а в худшем — корабельным украшением на носу. Корайс и Полилло ворчали, что снова женщин зажимают, но я сказала им, что, если бы дело происходило в Ориссе, Магистрат вообще не допустил бы женщин к командованию кораблями.

Мне казалось, что этот аргумент достаточно хорош, но они переглянулись, и Корайс, презрительно скривив губы, сказала:

— Рали, любовь моя, естественно, в разных странах мужчины делают одинаковые глупости, это никого не удивляет, но тут речь идет о том, как им действительно надо поступить, чтобы не оказаться в дураках, как всегда.

Я засмеялась, и это был единственный веселый момент, связанный с совещанием.

Мы с Холлой Ий сидели по обе стороны от нового адмирала на высоком помосте, украшенном высушенными челюстями огромных морских чудовищ. Имя этого нового адмирала было Трахерн, и он невольно внушал уважение. Он был высок — ростом чуть ниже Полилло, его голос гремел как колокол. У него была большая седая борода, аккуратно расчесанная на две части. Ему шел седьмой десяток, но его седая шевелюра, украшенная драгоценными камнями, была по-прежнему густа. На шелковой тунике адмирала бренчало множество медалей — какими только благодарный народ может украсить своего самого храброго воина.

К сожалению, адмирал Трахерн последний раз водил войска в битву двадцать лет назад против варварского населения внешних островов. Потом он ушел на пенсию, жил в своих огромных поместьях, писал мемуары и стал хорошим историком. Его карьера представляла собой яркий пример мужества, чести и благородства. Теперь его снова призвали, чтобы привести Конию к великой победе.

Когда объявили его имя, капитаны несколько раз прокричали «ура!». Я еще заметила, что большинство военачальников были уроженцами Изольды, не важно, с какого острова отряд они вели. Часто бывает, что уроженцы одной местности управляют целой страной. Сарзана, видимо, благоволил к своим землякам с Сеневеса, а аристократы тоже не избежали этого греха. Пока конийцы до хрипоты в голосе приветствовали адмирала Трахерна, я подумала: «Тысяча чертей! Это же второй генерал Джинна!»

Трахерн ответил на приветствия подобающей речью. Он сказал, что счастлив снова служить своей стране, что готов вести войска к победе, что мы не можем не победить, как он рад, что под флагом Конии будут сражаться могучие воины из далекой страны под названием… Тут он замолчал, забыв откуда мы родом, смущенно сказал нечто вроде «Ларисса» и принялся трепаться дальше.

После того как его пронесли на плечах по комнате восторженные офицеры, он встретился со мной и Холлой Ий. Он был полон оптимизма. Естественно, он понимает, что именно мы — настоящие командиры экспедиции, так как мы разбираемся в этой проклятой магии и вообще, особенно дама, хотя он, черт побери, не понимает, как кто-то, будучи убитым, может снова ожить, но разумеется, он не смеет сомневаться в словах великого мага. Он скромно объявил, что надеется по мере сил помогать нам, так как он хорошо знаком с конийскими водами и — что более важно — хорошо знает своих солдат, которые будут сражаться как герои древности, так что каждый кониец стоит десяти — нет, двадцати! — солдат другой национальности. Мы будем командовать совместно, сотрудничать, доверять друг другу, объединенные