физическая и магическая исчезла.

— Мы все согласились принять участие в судьбе Сарзаны, хотя никогда этого не обсуждали. Значит, на наше решение повлияла магия, а мне это не нравится, — прямо заявила я.

— Я тоже это почувствовал. Он признался, что имеет власть над подсознанием. Ну и что из этого? Я сомневаюсь, что один человек может иметь достаточно силы, чтобы повлиять на целый флот. Я, конечно, потерял свою силу, но знаю, что наши разумы взбунтовались бы, если бы почувствовали зло, исходящее от него.

Мне в голову пришла мысль, но я не обдумала ее до конца тогда: «Снова это. Снова мы уверены в чем-то, сами не зная почему». Но не успела я высказать ее вслух, как подумала о другом:

— О чем еще он просит? Я имею в виду, кроме вывоза его с острова?

— Я спрашивал его об этом. Он сказал, что почти ничего, только доставить его к группе островов на юго-западе. На них живут те, кто поддерживал его с самого начала, он хочет обосноваться там. Нам придется тайно проплыть мимо первых двух архипелагов, потому что там обитают дикари и стоят сильные гарнизоны аристократов. Когда мы высадим его на дружественных островах, мы можем плыть куда пожелаем. В благодарность он предоставит нам команду опытных навигаторов. Эти люди — опытные моряки, по крайней мере, так он говорит, и хотя бы один из них поможет нам найти дорогу к дому. Сарзана обеспечит нам любую возможную магическую поддержку. И еще он поклялся, что, если архонт еще жив, он соберет магов для битвы с ним.

Я долго думала. Выходило, что выбирать особенно не из чего. Или придется плавать по незнакомым морям, пока не погибнем, или оказать небольшую услугу Сарзане. А что в этом плохого? Ничего. Я вспомнила, какое уважение внушил мне Сарзана при первой встрече. Если Кония должна управляться твердой королевской рукой, кто, как не он, больше всего подходит на роль короля? Он будет править, более милосердно и справедливо, чем жадные аристократы, стремящиеся поработить народ.

— Спасибо, Гэмелен, — сказала я. — Твоя мудрость снова открыла мне глаза.

На следующий день, совершая предобеденную прогулку по берегу моря, я встретила Сарзану. Я знала, что это произошло не случайно. После обмена приветствиями он спросил, можно ли ему проводить меня. Я согласилась. Мне было очень любопытно, что он может предложить и насколько хорошо он узнал меня. Как оказалось, очень хорошо.

— Вы знаете, капитан, я уже говорил с другими членами вашей экспедиции.

— Я знаю.

— Тогда вы должны знать, что я предложил некоторым из них работу и посильную помощь. Мне хотелось бы предложить кое-что вам.

Я молчала.

— Но я не настолько глуп, — продолжал он. — Я хорошо изучил вас, капитан Антеро, и считаю, что вы — самая замечательная женщина из всех встреченных мною. Царствование — жестокое и циничное дело, и я всегда считал, что у каждого человека есть своя цена. Но вы — исключение.

— В этом я не уверена, — резко ответила я. — Но я знаю, что лестью меня точно не купить.

— Я не собираюсь льстить. — Его голос так и дышал честностью. — Я понимаю, мои слова похожи на лесть, но это не так. Я просто огорчен, что не могу предложить вам того, чего бы у вас уже не было.

Я остановилась и в упор посмотрела на него. Боюсь, у меня был удивленный вид в тот момент. Что у меня было? Я спала одна, и мне было тяжело. Любимая женщина была за много лиг отсюда. Люди, которых я называла семьей? Но я любила только Амальрика. Богатство? Наверное, я была богата, если учитывать мою долю во владениях Антеро. Но здесь я владела только своим оружием, доспехами, одеждой и какой-то мелочью в сумке.

В голове внезапно мелькнула мысль. Нет, я была богата даже здесь. Меня уважали, мне подчинялись, меня любили мои солдаты. Что мне еще было нужно?

— Именно так, — мягко произнес Сарзана. — Если у вас есть цена, капитан, она гораздо выше всего, что я могу предложить. Поэтому я хочу попросить об одолжении. Если я верну трон, я повелю основать отряд, подобный маранонской гвардии. Они поклянутся в верности не мне и не моим наследникам, а Конии. Это будет сила, стоящая выше людской суеты. Они будут охранять стабильность. Мне кажется, большей силой будет обладать отряд, в котором воины предпочитают свой пол.

— Не понимаю.

— Я имею в виду мужчин, которые предпочитают мужчин, и женщин, которые предпочитают женщин, как ваши стражницы.

Я была потрясена.

— Вы что, хотите сказать, что наша стража стала стражей только из-за того, с кем мы спим?

— Нет, нет, конечно нет, — торопливо сказал он. — Я вас обидел, простите. Я, наоборот, пытаюсь сказать, что не знаю, что делает вас и ваших стражниц теми, кто вы есть. Но мне кажется, я обязан это выяснить. Это пригодится не только мне, но и Конии. Мы должны научиться служить высшим целям, а не только собственной выгоде. И вот моя просьба. Когда вы вернетесь в Ориссу, можно ли будет мне послать к вам двух или трех моих самых умных министров и одного-двух военных, о которых я думаю, — если аристократы не расправились с ними, — чтобы они поучились у вас? Предупреждаю, они будут расспрашивать обо всем, чтобы привезти мне ответы на все ваши загадки.

Мой гнев утих. Сарзана криво улыбнулся.

— Видите? Если человек — правитель или был им, это еще не значит, что он не может ненамеренно нанести обиду. Поэтому мы, короли, и окружаем себя людьми с хорошо подвешенным языком, которые не скажут чего-нибудь такого, из-за чего потом может начаться война. Еще раз прошу прощения, Рали, вернее, капитан Антеро. Больше я ничего не скажу. Но когда найдете время, не подумаете ли вы о моей просьбе?

Я уже не сердилась, а, наоборот, испытывала к Сарзане теплое чувство. Я не сказала ни «да», ни «нет», а через несколько минут с какими-то просьбами к Сарзане пришли его полулюди, и он ушел с ними.

Я смотрела ему вслед. Действительно необычный человек, особенно для короля. Правитель великого народа, человек, который иногда ошибается и не боится признаться в своих ошибках.

Той ночью мне долго не спалось. Я была так бодра, словно уже поспала свои обычные четыре-пять часов, позанималась гимнастикой и сделала двухмильную пробежку. Я тихо оделась и вышла из дома. Секунду постояв в нерешительности, я пошла прочь от моря к огромной лестнице в горе. Я проскользнула мимо часовой. Она не спала, но если настанет день, когда я не смогу обхитрить собственного солдата, я подам в отставку. Я нарушала свои собственные приказы, но с моим мечом и кинжалом я ничего не боялась.

Я поднялась до того места, где лестница выходила из горы на открытый воздух. Подойдя к перилам, я взглянула на юг. Луна была в четверти, но светила ярко, и видно было хорошо. Далеко внизу была гавань, а черные пятна в ней — наши корабли. А там дальше лежат земли, из которых мы приплыли сюда, направляясь в сторону, противоположную им. Я долго смотрела туда. Сначала океан был темен, но потом появилась линия горизонта, отделяющая воду от неба.

Может быть, то, что я видела, — это просто фосфоресцирующее море. Может, это было видение. Я до сего дня не знаю и позволю читателям или тебе, писец, решать, что это было. Я ограничусь тем, что расскажу, что видела своими собственными глазами. Сначала появились разбросанные тут и там огоньки, словно я летела над землей, видя зарево от ближайших городов в нескольких днях пути. Сначала их было немного, но число их быстро увеличивалось, и я представила себе, что это огни островов гигантского Конийского архипелага, который был больше, чем я могла себе представить. Ярче и ярче сияли огни, и вдруг сзади, с плато, поднялась тень чернее самой ночи. Как огромная летучая мышь она накрыла огни. И тьма, опускающаяся сверху, соединилась с мраком, идущим от земли, это было странно и страшно. Стало совершенно темно, словно тлеющие угли накрыли мокрым одеялом. Хотя нет, память изменяет мне. Три или четыре огонька горели еще какое-то время, но потом исчезли и они. Я долго еще стояла там, но больше ничего не увидела. Потом я почувствовала, что дует бриз. Мне стало холодно, и я удивилась, почему не замечала его раньше.

Я пошла вниз по лестнице, снова тихо прошла мимо поста, вернулась в дом и легла в постель. Я так и не заснула, вспоминая увиденное. Я решила спросить Гэмелена, что это все значило, но так и не