Сизов заглянул в конец следственных материалов. Обвинительное заключение тоже составлял Громаков. Значит, он вел расследование от начала и до конца. А теперь опасается постороннего глаза. Интересно…

Сизов приготовил ручку, лист бумаги и перевернул первую страницу дела.

'Начальнику Центрального РОВД г. Тиходонска. Рапорт. По подозрению в совершении убийства гр. Федосова мною задержан ранее судимый Батняцкий.

Прошу Вашего разрешения содержать его в дежурной части до утра… Ст, о/у ОУР капитан Мишуев'. Косая резолюция: «Деж. Содержать».

Сизов хмыкнул. Действительно, времена изменились! Сейчас такие штуки и в голову никому не придут. А тогда казалось — в порядке вещей…

Где-то здесь будет явка с повинной.

Он перевернул еще один лист. Точно!

«… Я, Батняцкий Е. Ф., хочу помочь следствию и чистосердечно признаться в случайном убийстве, которое совершил в нетрезвом виде».

Сизов сопоставил даты и сделал первую выписку.

Громаков недолго пребывал в расстроенных чувствах, он догадался по благовидному поводу позвонить председателю облсуда и не услышал замечания о насаждении бюрократизма. Иван Федорович разговаривал благосклонно и даже соизволил пошутить. Значит, суровая резолюция предназначалась для этого настырного милиционера.

«Чего ему все-таки надо?» — снова колыхнулась беспокойная мысль, и Громаков раскрыл служебный телефонный справочник.

Через несколько минут в кабинете Мишуева раздался телефонный звонок.

Подполковник резко поднял трубку.

— Мишуев! — сухо бросил он в микрофон. Но сразу же лицо его расслабилось, он свободно откинулся в кресле, тон стал неофициальным. — Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Громаков. Да, пока на месте… В принципе решено, но ты же знаешь, зарубить могут в самый последний момент, тем более есть загвоздка… Вот-вот… Ничего, раскрою! Только так! Лучше о себе расскажи: ты уже председатель суда или еще исполняешь обязанности? Ну, поздравляю! Так что ты, брат, тоже растешь, я помню зеленого следователя, который боялся к трупу подойти! Какое совпадение?

Нет, никого не направлял. Сизов?

Мишу ев нахмурился.

— Что он хотел? Помню, на Яблоневой даче… А ты что? И правильно, нечего ему по архивным делам шнырять!

Мишуев резко выпрямился в кресле и напряженно застыл, нервно вертя в руке карандаш.

— Добиваться своего он умеет, в любую дверь войдет. И какое распоряжение дал Филиппов? Понятно… Выдал? Да уж, никуда не денешься. И он что? Внимательно, говоришь… И много выписывает?

Мишуев сломал карандаш, зашвырнул обломки в угол, ослабил узел галстука. Голос у него остался спокойным.

— Ну и пусть выписывает! У Сизова появилась своя версия по «сицилийцам», вот он и ищет зацепки в старых делах. Ничего необычного. А что он может выкопать? Батняцкий признался, приговор вступил в законную силу.

Ты же сам вел расследование и знаешь все обстоятельства. А в каком деле нет неточностей?

То, что услышал Мишуев, сильно ему не Понравилось. Голос его стал резким и холодным.

— Ну ты это брось! Что значит «доверился»? Ты был не маленьким мальчиком, а следователем прокуратуры! Важной процессуальной фигурой, принимающей самостоятельные решения! И, кстати, принял правильное решение, раз Батняцкий осужден на двенадцать лет!

Подполковник, поморщившись, отставил трубку в сторону, потом снова поднес к уху и продолжил прежним дружеским тоном:

— Не надо паниковать, Сизов — сотрудник уголовного розыска, а не прокурор, проверяющий качество проведенного тобой семь лет назад следствия!

— Он искусственно засмеялся. — И в его задачу не входит помешать твоей карьере. Вот так-то лучше. До связи.

Положив трубку, Мишуев достал из кармана платок, провел по лбу, встал из-за стола и озабоченно зашагал взад-вперед по кабинету. Вспомнив, подобрал обломки карандаша, возвратился на место, порывшись в ящике, нашел автоматический нож, какие десятками изымаются при обысках и, не пройдя по делу, оседают в столах оперработников и следователей.

Щелчок — из рукоятки выскочил блестящий; клинок. Мишуев принялся затачивать карандашный обломок, потом его внимание переключилось на нож, он несколько раз сложил его и вновь выщелкнул лезвие, вдруг швырнул недочиненный карандаш в урну, наклонился к селектору.

— Веселовский, зайдите ко мне.

Мишуев поправил галстук, достал из папки «К докладу» очередной документ, начал читать. Внезапно придвинул телефон, быстро набрал номер.

— Это опять я. Кто подписал запрос? Ну эту твою филькину грамоту?

Ага… Ты ее запечатай в конверт и подошли мне. Договорились? Ладненько.

Опустив трубку на аппарат, Мишуев задумался.

Коротко постучав, в кабинет вошел Веселовский.

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Чем сейчас занимается Сизов? — строго спросил начальник отдела.

— Поехал в суд изучить старое дело, по которому проходил похожий нож, — с подчеркнутой четкостью доложил Веселовский. — Помните, он говорил об этом.

— А что там изучать? Ситуация предельно ясная. Вы определили ему направление работы?

— Да, Сизов выполняет задание, а своей версией занимается параллельно…

— Значит, недогрузили, оставили время на ерунду. Руководитель должен уметь ставить четкую цель и направлять подчиненных на ее достижение. — Подполковник сделал многозначительную паузу. — Когда я был начальником уголовного розыска в райотделе, мои сыщики не распылялись по «своим» версиям. Все били в одну точку. И раскрываемость приближалась к ста процентам. Потому и выдвинули в областной аппарат! За четырнадцать лет я прошел путь от оперуполномоченного до начальника отдела областного уголовного розыска. Кажется, я это уже говорил?

— Вроде нет, — неуверенно ответил Веселовский.

— Говорил. Но повторяюсь не из хвастовства. Хочу, чтобы вы сделали выводы, ведь от успеха этой операции зависит ваше продвижение по службе.

Ясно?

Веселовский молча кивнул.

— Я вам поручил направлять работу всех остальных, используйте возможность! Ваша линия самая перспективная, никто в этом не сомневается, кроме, пожалуй, Сизова. Не смущайтесь, загрузите его до предела, пусть тянет общий воз вперед, а не рвется в сторону! Его бесполезная самодеятельность никому не нужна!

Мишуев замолчал, не сводя пристального взгляда с липа подчиненного.

Много лет назад так смотрел Старик, когда бывал недоволен стажером, и тот чувствовал себя весьма неуютно. Став начальником, Мишуев специально отрабатывал холодный, пронизывающий насквозь взгляд и убедил себя, что достиг цели, хотя в глубине души шевелилось сомнение.

— Разрешите идти? — как ни в чем не бывало спросил Веселовский, и стало ясно, что никакой неловкости он не испытал.

— Подождите. — Подполковник указал на стул у приставного столика. — Присаживайтесь.

Строгость в голосе пропала.

— Я ведь учу для вашей же пользы. Привыкайте руководить людьми. Что у вас нового по «сицилийцам»?

Веселовский сел, отодвинул стул, устраиваясь поудобнее, извлек из внутреннего кармана пиджака