Подписку отобрал ст.оперуполномоченный УЧ – 287/14

Старший лейтенант

внутренней службы Хват Т.Т.

Вор с интересом глянул на начальника розыска:

– И все-то ты знаешь, Токарев! Только причем тут это?

– Да так... Показываю, что владею оперативной обстановкой на вверенной мне государем территории.

– А никто и не сомневался!

– Ладно... Если конкретные мысли появятся – дай знать...

Попрощались. Уходя, Варшава, как всегда, не смог не окликнуть:

– Токарев! А ведь будет фарт с тобой – посадишь?

– А я и не скрываю! – откликнулся Василий Павлович.

– Ну-ну, – пробурчал вор и, дойдя уже до Горного института, неожиданно сердито гаркнул:

– '...И старуху мать, чтоб молчала, блядь!'

Варшава сам от себя и не ожидал, что так близко к сердцу принял последние слова Токарева. Мог ведь, собака легавая, хотя бы из вежливости ответить вроде того, что, мол, да брось ты, – так нет же!

Через несколько часов вор собрал у себя честной народец – то есть всех, кто сбрасывал документы Есаулу.

Речь свою Варшава начал с обращения:

– Джентльмены!..

Кратко изложив суть претензий угрозыска, вор перешел к опросу;

– Ну, и какие будут мнения? Мнения были немудреные:

– ...Чтоб у суки этой хуй на лбу вырос, покалечу ту иуду!..

– ...Легавые сами зарапортовались!

– ...Токаревские прокладки, – говорил я, что любые темы с уголовкой карцером попахивают?!

...И так далее – как и на любом производственном собрании, эмоций было много, а конструктивных предложений – ноль.

– Хорош шипеть! – цыкнул раздраженно Варшава. – Сам Токарев подбрасывать эту ерунду нам не стал бы!

– Ага! – ухмыльнулся по-жигански засиженный карманный вор Тихоня. – Говорила мене мать – не водись с ворами!

Варшава коротко глянул на него и повысил голос:

– Не стал бы! А среди нас – тоже полоумных не замечено. Стало быть, кто-то...

– Подставил! – ахнул от догадки Есаул. Вор поводил раздумчиво головой на реплику старого приятеля:

– Ну, на сурьезные проблемы этим не подставишь – чай, не при Иосифе Грозном живем... И не на оккупированной территории... Хотя – клин, конечно, лишний промеж нас с уголовкой таким манером вбить можно... Подставил... Дали себя подставить! Кто мог узнать, что мы сбросы делаем? Вот тот и пошутковал. Манера у него такая – он, я же говорил, даже пятки тому терпиле треугольником расписал – типа того, что, мол, блатные куражились...

– Если найдем – так я ему жопу на британский флаг порву, – уже серьезно, при общем молчании пообещал Тихоня.

– Если!!! – ощетинился Варшава. – Если... Думайте, кто чего видел, кто чего слышал. Знаю – если кого Баба-яга за язык дернула – вслух не скажет. Пусть тогда ко мне приватно подойдет, я сор выносить не буду...

Озадаченно шушукаясь, все разошлись, но минут через пятнадцать к Варшаве вернулся Есаул и признался, густо краснея и запинаясь:

– Сразу-то как-то и не вспомнил... Я – старый каторжанин, а тут... Тебе скажу. С месяц назад дело было. Выпивал я раз сильно, и знаешь, с кем? С племянником. Он с Перми. Работает там опером. В Питер редко-редко приезжает. Хороший такой пацан – все мне рассказывает, что надо, мол, по закону, без рукоприкладства... Советуется со мной. Ну, по-человечьи... И вот я ему и рассказал – ну, для примера, как наш мир иной раз может и с уголовкой договориться... Потому что на его территории в Перми как раз и баня есть... Помянул я – сам знаю, что косяк, – и тебя, и Токарева... Объяснил, где тайник у нас и для чего по такой системе запустить карусель решили...

Варшава раздраженно слушал и не понимал:

– И что? Этот племяш твой с Перми сюда обратно приехал и учудил все это?!

– Господь с тобой! – Есаул даже руками всплеснул и продолжил: – Дело-то уже после закрытия бани было... Потому говорили свободно, громко, а потом я – глядь: а в соседней кабинке паренек еще трется... Такой – никакой... И как он проскользнул? Я же всех выпроводил... Вот он-то всю историю и мог слышать. Такая вот канитель.

Вор подобрался, почуяв след:

– Так, а что мы про него знаем?

– Ничего...

– Ну, как он выглядел-то? Манеры? Есаул задумался:

– Не с нашего огорода. Это – сто пудов. Блеклый такой, улыбка заискивающая... Я потому и значения не придал...

Варшава снова начал злиться:

– Какой «блеклый»?! Мы что с тобой – художники? Опиши!

У Есаула от напряжения даже лоб бисеринками пота покрылся:

– Ну... помнишь фильм «Адъютант Его Превосходительства». Там в контрразведке был такой офицерик молоденький, он кого-то там замучил, а ему потом полковник сказал: «Я сомневаюсь, подпоручик, была ли у вас мать...»

– И?..

– Вот у паренька – навроде такие же глаза.

Варшава устало дотряс в свой стакан пену из бутылки «Жигулевского»:

– Эх...

Вор отхлебнул и вдруг выпрямился:

– Глаза пластмассовые?

– Нет, он – зрячий!..

Варшава завертелся, отставив стакан:

– Блядь, ну – как у куклы, которая моргает, когда ее качаешь?

– Во-во... навроде того...

– Во-во!!!! Эх, Есаул!!!

Вор от огорчения даже вскочил и забегал по комнате, а его приятель с опасливым удивлением смотрел на него.

– Ты что, его знаешь?

– Ни ухом ни рылом – но так хочу познакомиться!!!

– Объясни толком.

Варшава снова присел за стол, подпер голову кулаком:

– Объясняю. Еще раз увидишь его в бане... хоть в пиво что подмешивай, хоть бутылкой по затылку – это тебе на усмотрение... а потом – мухой за мной. Кровь Проблемы на нем. Остальное тебе надо?

Потрясенный Есаул молча покачал головой, а Варшава так расстроился, что даже не стал костерить приятеля за запаленную систему главпочтамта...

Вор позвонил Тульскому, сказал коротко:

– Заскочи вечерком, новости есть...

...К Варшаве Артур заявился вместе с Токаревым-младшим, поскольку они вдвоем целый день, как