Тульский подсказывал Брынзе, будучи абсолютно уверенным, что принципиально все происходило именно по такой схеме. Ваня его поддержал:

– А в конце – кланяйся и благодари, благодари и кланяйся!

(Такое напутствие дал Кружилину в свое время преподаватель перед экзаменом, который проходил в малом зале филармонии).

– Ну не обувал я мужика!!! – чуть не зарыдал Брынза.

– Не обувал, значит...

Артур повел шеей и за шиворот подтащил сутенера к огромному пустому сейфу. Засунув голову Брынзы в гулкое пыльное нутро железного ящика, Тульский скомандовал:

– Ваня, давай!

Кружилин достал из-под дивана гантелю, на которой в 1938 году было выдавлено «10 кг завод им. т.Молотова», и шарахнул ею пару раз по сейфу.

Услышав адский тарарам, к ним в кабинет вбежал Боцман:

– Вы чего, охуели совсем?!

– Так не помнит ничего!

– Уши чистим!

Боцман сокрушенно покачал головой:

– Иван, ты же симфониям обучался, а не в пехотном полку на барабане наяривал... И еще... Не он это...

– Чего – «не он»? – не понял Тульский, но голову Брынзы из сейфа вытащил.

– Убил не он!

Сутенер хоть и оглох, однако же все расслышал, что нужно было – он завыл, вывернулся из лап Тульского и бросился к Боцману:

– А-ы-у!!!! Вот оно в чем дело, командир! Суки!!! Хотели труп на меня списать!!!

Боцман поморщился и вывел страдальца в коридор. Брынза доплелся до раздолбанной раковины, отвернул осклизлый кран и начал жадно глотать теплую желтую воду, одновременно булькая и бормоча:

– Куда... хлюп-хлюп... клонят... хлюп-чавк... козлы... чавк-чавк... и притом вонючие...

Боцман отвернулся от него и заглянул в кабинет к Тульскому и Кружилину:

– Не он это... Я с девками плотно поработал – не срастается... Он с ним действительно цапнулся, но и только... Его уже потом кто-то за остановкой отоварил чем-то тяжелым. Вытащил бумажник, снял ботинки – и так далее. Убивать, может, и не хотел, но человек – существо странное, можно полчаса смертным боем бить – отойдет, а бывает – с одного удара – щелк, и в дамки... Я одну девку уже отпустил. Берите для блезиру объяснение со второй – и расход. Нет. Не он это.

– Не он? – помотал головой Тульский, которому и в голову не пришло усомниться в правоте самого Боцмана. – А тогда кто же? Кто?!

Боцман молча пожал плечами...

Может быть, эпизод с попыткой раскрытия преступления в отношении гражданина Треугольникова так и окончился бы совсем ничем, но в это время в кабинете Токарева-старшего находился Есаул – тот самый приятель Варшавы, что трудился в бане на 5-й линии. Дело в том, что во время одной из последних встреч Токарев и Варшава конфиденциально договорились о следующем: карманники, орудующие на острове, будут возвращать все равно ненужные им важные документы – в первую очередь, партбилеты удостоверения офицеров и паспорта. Щипачи частенько добывали эти ксивы вместе с кошельками, а народ в милицию бросался, в основном, не из-за денег, а как раз из-за документов, утрата которых могла обернуться большими неприятностями. И договор был такой: если кого с поличным берут – это одно дело, а ежели нет – так хоть документы по-тихому скиньте... Глядишь, и часть потерпевших свои заявы назад заберут. Но как эту замечательную идею было осуществить на практике с учетом недоверия блатных и ментов друг к другу? Варшава и предложил решать вопрос через Есаула. Есаул уже «отвоевался», но ему верили жулики, а менты знали, что он хоть и стучать им не будет, но и в темные дела уже никогда не полезет. Не без уговоров, но Есаул все же согласился раз в месяц выполнять возложенную на него миссию. Для надежности и конспирации жулики все же предложили саму процедуру возврата обезличить: они бросали документы в тайничок-схрон на первом этаже черной лестницы бани. О тайничке ведали только посвященные, а Есаул и знать не желал – кто туда что бросает...

Вот и на этот раз бывший зэк положил Токареву на стол газетный кулек. Василий Павлович что-то дописывал и кивнул механически:

– Угу, присаживайся... я сейчас.

Есаул оглядел хорошо знакомый ему кабинет и невольно улыбнулся, заметив новый плакат. На плакате молодой, подтянутый милиционер резко и грозно отодвигал от себя рюмку с алкоголем. Первоначальная типографская надпись на плакате была заретуширована, а поверх нее уже кустарным способом кто-то вывел: «С пидорами не пьем!»

– Ты чего? – приподнял голову от бумаг Токарев. – А...

Василий Павлович и сам улыбнулся:

– Это я у оперов из 16-го изъял. Прислали нам одного... хохмача-дирижера.

– В каком смысле дирижера? – Есаул непонимающе сморщил лоб.

– Да в прямом! Учился человек на дирижера, а потом вот все бросил и пришел к нам...

– На дирижера, которых по телевизору показывают?

– Во-во.

– И к вам?

– Ну!

Есаул аж засопел:

– В интересное время жить начинаем! А в 16-м народ интересный подобрался – один Боцман чего стоит, он чуть ли не египетские пирамиды еще сам строил...

– Да-а, – кивнул Василий Павлович, разворачивая сверток. – Коллективчик там еще тот... Так, ну чего нам сегодня бог послал?...

Токарев стал раскладывать на столе чуть скукоженные от сырости документы:

– Удостоверение личности офицера... майор Мургло!

Оба ухмыльнулись на смешную фамилию

– Зачетная книжка студента восточного факультета ЛГУ имени А. А. Жданова... партбилет товарища... – красивое лицо! – Некрасовой... профсоюзный билет на гражданина... чернила расползлись... Треугольникова...

Есаул начал подниматься:

– Пойду-ка я, пожалуй...

Токарев сморщился и пробубнил задумчиво:

– Погоди... Треугольников... дурацкая фамилия... Где-то я ее недавно совсем слышал.

– Да мало ли таких! – пожал плечами Есаул.

– Треугольниковых?!

Бывший зэк поскреб затылок:

– Ну, может, жалобиться приходил?

– Нет, – качнул головой Токарев, – заявляют в отделениях, ты же знаешь...

– Да хрен с ним, – махнул рукой Есаул. – Отдашь, – человеку радость!

И в этот момент Василий Павлович вспомнил. Вспомнил и чуть не закричал:

– Отставить!!! Треугольникова – завалили!

Он схватил телефон:

– Токарев... Ткачевский, ты? По Треугольникову работали?.. У вас... Не отпускать!!! Меня ждать! Напишите обзорную справку!

Есаул почуял неладное, но уйти из кабинета уже не мог – ну не бежать же? Он со злостью вальяжно и демонстративно-оборонительно вновь развалился на стуле. Токарев внимательно посмотрел на него, слегка смущаясь:

– Саша... Профбилет – с убоя...