весь расклад.

Но, оценив ситуацию за столом, он решил повременить пару дней со своим посредничеством. Хэнк мрачно и тяжело молчал, закрывшись газетой, Ли курил, глядя в окно с трагическим, погибшим видом. Анемичная бледность свидетельствовала о его полной беспомощности. Взглянув на него, Джо поразился, что это тот самый человек, который еще вчера бегом тащил трос по склону в 15°. Точно, у него был побитый вид и тревожный, у Ли… Ли смотрит в свою тарелку, и тарелка отвечает ему взглядом глазуньи из двух яиц и расползается ветчинной улыбкой; словно маска черепа, эта тарелка… напоминая ему о другой маске (мальчиком он смотрел на нее, борясь со слезами) и о другом, давно прошедшем Хэллоуине. (Страстно матери: «Не понимаю, почему я должен надеть ее, я даже не понимаю, почему я должен идти!» Хэнк берет маску из ее рук и улыбается. «По-моему, хорошая», — произносит он.) Ли протыкает один глаз и размазывает желток по ветчине.

— Ты бы лучше съел их, яйца, Леланд, — советует Джо, — пока не скончался на месте. А-а, я знаю, в чем дело: ты слишком долго спал. Если б с утра ты был со мной на крыше, под небесным сводом… Ли медленно поворачивается и награждает Джо горькой улыбкой.

— Я был с тобой, Джозеф. Мысленно. — Перед тем как спуститься к завтраку, я решил, что для завоевания симпатии Вив мне надо принять обиженный, уязвленный вид, вызванный вчерашним неприемлемым поведением Хэнка. — Да, мысленно я был там, наверху, с первым проблеском зари, в лучах восходящего солнца. Я был свидетелем каждого удара твоего молотка.

Джо хлопнул себя по щеке.

— А я и не подумал. Это же прямо над твоей комнатой, да? Ой, старина, у тебя, верно, голова раскалывалась. Но ты остался жив? Бедняга, у тебя до сих пор дрожат губы…

— Я подумывал, не сбежать ли, — рассмеялся я. Несмотря на всю мою решительную обиду, глядя на Джо Бена, я не мог удержаться от смеха. — Но потом, вопреки артобстрелу, решил выжить.

— Правда, я страшно виноват, — извинился Джо. — Я знаю, каково это, когда всю неделю приходится вставать чуть свет, и на выходных тебя вдруг тоже будят, когда тебе вставать совсем не надо.

— Извинения приняты. — И удивился: — Откуда ты знаешь, Джо? Откуда бы тебе знать, Джо, что я испытываю, когда меня будят по утрам, если сам ты всю свою жизнь встаешь с рассветом?

Джо Бен во многих отношениях являл для меня загадку: вне зависимости от своей внешности он принадлежал к числу редчайших существ, сердца которых перегоняют чистейший эликсир бензедрина по их каучуковым телам. Всегда веселы, бодры, всегда сыты и подтянуты, невзирая на всю поглощаемую пищу. Джо Бен отдавал столько энергии своим трапезам, что можно было лишь поражаться, как это он не расходует ее целиком, как та машина, которая сломалась на заправочной станции, потому что потребляла топливо быстрее, чем насос успевал его подавать. Уничтожив оскаленный череп на своей тарелке, Ли, вздрогнув, отодвигает ее от себя… (Мальчик пытается пропустить мимо ушей замечание Хэнка относительно маски: «Мама, мне неинтересны эти шутки. А если мне неинтересно, почему я должен?. .» Не успевает он договорить, как Хэнк подхватывает его и сажает к себе на плечо. «Потому, Малыш, что ты никогда не научишься быть свирепым, если не выйдешь отсюда и не встретишься с Пряткой-Безоглядкой на ее территории. Это дело, конечно, требует смелости и решительности, но это надо сделать, иначе ты всю жизнь просидишь в норе, как суслик. Держи, надевай маску, и мы поедем в город пугать людишек».) пытаясь не обращать внимания на тайную угрозу, которая продолжает от нее исходить.

— Джо, — говорю я небрежно после небольшой паузы, — знаешь… пожалуй, я склонен принять твое предложение.

— Конечно, само собой. — И, прожевав большой кусок тоста, он так же небрежно спрашивает: — А что это было за предложение?

— Предоставить мне возможность стать свидетелем всесилия твоей веры в действии, сходить на субботнюю службу в твою церковь… Не припоминаешь?

— Да! церковь! пошли! конечно! Правда, это не совсем церковь, то есть, конечно, церковь, но не совсем, — ну, знаешь, колокольни, витражи там, кафедры… больше похоже на палатку. Палатка, а? — Он издал короткий смешок. — Ага, так и есть — палатка. Ты как?

— Похоже, ты раньше не обращал внимания на особенности вашей соборной архитектуры.

— Но, эй, Ли, послушай, такая штука. Но мы с Джэн не собирались потом сразу сюда возвращаться. Во-первых, Хэллоуин: я хотел, чтобы вечером дети немного посмотрели на карнавал.

— Да, Леланд, — робко поддержала его Джэн, — после церкви мы пойдем в наш новый дом. Надо покрасить кухню. Но мы будем только рады, если ты проведешь с нами весь день, а вечером вернемся.

— Точняк! — щелкнул пальцами Джо Бен. — Ты когда-нибудь имел дело с краской, Ли? Это такой кайф, знаешь! Такая веселая штука. Шарк-шарк. Проводишь рукой — и ярко-красный! оранжевый! зеленый!..

— Белый, как утренний туман, и пастельно-зеленый, Джо, милый, — оборвала Джэн его восторги.

— Само собой! Что скажешь, Ли? Мы тебе дадим кисть, посмотрим, как ты с ней справляешься, и вперед! Ну как? Отличное времяпрепровождение.

Я ответил ему, что, боюсь, после беседы с Братом Уолкером моя рука может потерять необходимую уверенность, но я могу назвать ему несколько молодцов, которых это предложение может заинтересовать…

— Джо Харпер? Как… как ты сказал? Ли, эти ребята, они из города?

— Шутка, Джо, не обращай внимания.

Что он и сделал тут же, пустившись в восторженное описание оттенков, которые он собирался использовать при отделке ванны: «Согласись, в ней должно быть что-то, на чем можно остановиться глазу, что-то кроме белого фарфора. Что-то первозданное, дикое, улетное!»

Пока я расправлялся с яичницей, Джо Бену и его жене представилась возможность обсудить особенности водоарматуры… …Угроза, которую он наконец приписывает детскому страху, что его заставят выпить сырое яйцо… (Сидя на плече Хэнка, он в последний раз с мольбой смотрит на мать, но та отвечает: «Развлекись, Леланд».) и тому обстоятельству, что Хэнк, судя по всему, тоже очень огорчен…

Джо был в превосходном расположении духа. Вчера вечером он пропустил нашу стычку и уснул, не ведая о возобновлении холодной войны между мной и Хэнком, провел ночь в светлых снах о всеобщем братстве, в то время как его родственники внизу опровергали его утопию: разноцветный мир гирлянд и майских шестов, синих птиц и бархатцев, в котором Человек Добр к Своему Брату Просто Потому, Что Так Интереснее. Бедный дурачок Джо с кукольным умишком… Говорят, когда Джо был маленьким, как-то под Рождество его кузены опустошили его чулок с подарками и запихали в него лошадиный навоз. Джо взглянул и, блестя глазами, кинулся запирать дверь. «Постой, Джо, куда ты? Что тебе принес старина Санта-Клаус? „ Согласно преданию, Джо замешкался в поисках веревки. «Он принес мне новенького пони, но тот убежал. Но если поспешить, я его еще поймаю“.

И с тех самых пор, казалось, Джо воспринимает большую половину трудностей как собственную удачу, а дерьмо, валящееся ему на голову, как знак шотландских пони, ожидающих его за ближайшим углом, чистокровных жеребцов чуть дальше на дороге. И если кто-нибудь указывал ему, что нет там никаких жеребцов, что их просто не существует, а это всего лишь шутка — обыкновенное дерьмо, он лишь благодарил подателя сего удобрения и принимался вскапывать огород. Сообщи я ему, что хочу поехать с ним в церковь лишь с той целью, чтобы встретиться с Вив, и он возликует, что я укрепляю отношения с Хэнком, завязывая дружбу с его женой. Ли видит, как Хэнк бросает на него взгляд из-за газеты — в глазах тревога, губы кривятся в поисках осторожной и доброй фразы, которая смогла бы снова все вернуть на свои места. Он не может найти ее. Губы сокрушенно смыкаются, и, прежде чем он снова исчезает за газетой, Ли замечает на лице брата выражение беспомощности, которое одновременно заставляет его ликовать и поселяет какую-то тревогу…

Но мне слишком нравился этот гном, чтобы я рискнул откровенничать с ним. Так что я говорю ему:

— Меня вполне устраивает вернуться затемно, Джо. Кроме того, — кажется, я слышал — Вив, ты не собиралась сегодня за моллюсками?